Люблю Америку,
которая плыла
по майской Эльбе,
поднимая виски
в усталой правой,
подгребая левой,
ну а навстречу ей
плыла Россия
по майской Эльбе,
поднимая водку
в усталой левой,
подгребая правой,
и водка с виски —
без! без перевода —
так понимали —
черт возьми!—
друг друга
над вспененной водой победы общей!
Люблю Америку,
которая сейчас
сидит со мной в коттеджике стандартном
сталелитейщика,
и на руках рабочих
натруженные жилы проступают,
как тайные притоки нашей Эльбы,
и между нами нет сейчас правительств.
Правительство невидимое наше
сейчас безмолвно, выбранное нами, —
те самые усталые солдаты,
ребята из Иркутска и Кентукки,
которые невидимо к друг другу
по майской Эльбе до сих пор плывут.
Шумят,
шумят невидимые волны
по братскому непышному столу,
и наши рюмки с плохоньким портвейном
качаются чуть-чуть на этих волнах,
алея, словно бакены надежды.
Мы говорим,
как будто мы плывем,
чтобы обняться, словно братья,
но
за двадцать лет так засорили Эльбу!
В нее спустили столько нечистот
заводы лжи —
суперклоаки века.
Газеты, все пропитанные ядом,
окурки поджигательских речей,
плевки мерзавцев,
грязный «kleenex»
[63] мятый,
брезгливо вытиравший жирный пот
с фальшивых лиц ораторов заядлых…
А под водою нашей Эльбы скрыты
замшелейшие мины недоверья,
и новенькие гладкие подлодки,
брюхатые торпедами,
как будто детьми от брака страха
и науки…
Когда,
когда друг друга мы поймем,
как водка с виски —
без! без перевода —
так понимали —
черт возьми!—
друг друга над вспененной водой победы общей?
Неужто нужен новый Гитлер нам,
чтоб мы объединились,
как когда-то?
Цена —
похоже —
слишком дорогая…
Россия и Америка,
ваш путь к друг другу сложен,
но я верю,
верю,
что через все отбросы или мины
мы доплывем к друг другу,
доплывем,
и мы обнимемся,
как в мае, в сорок пятом,
на этот раз —
я верю — навсегда!
Да,
между нами океаны злобы,
да,
между нами океан Великий,
но поплывем,
и превратится в Эльбу
любой великий самый океан!..
…Люблю Америку,
которая сейчас
ножонками болтает в колыбельке,
светящими усталым, грустным нам,
как тоненькие свечечки надежды.
Как ее имя — Джен?
А может, Лара?
Ее глаза,
большие,
голубые,
как будто две доверчивые капли
той самой Эльбы,
нашей общей Эльбы,
которую не вправе мы предать.
Россия и Америка,
плывите!