Дорога в Торгау была уже знакома, и наш «джип» вел весь кортеж. В сопровождении полковника Адамса патруль выехал в Торгау ранним утром. Пресса тоже поехала с нами. 26 апреля было сделано больше всего фотографий и был снят длинный фильм.

В тот же день мы узнали, что накануне патруль из 28 человек под командованием лейтенанта Альберта Котцебу из нашего же 273-го полка и части 58-й дивизии с русскими встретились в Штреле, в 16 милях от Торгау. Котцебу встретил русских в 12.30, то есть тремя с половиной часами раньше нас. Поэтому патруль Котцебу заслуживает чести считаться первым американским подразделением, встретившимся с русскими.

Когда мой патруль вернулся с русской делегацией вечером 25 апреля на американские позиции, мы незамедлительно встретились с прессой. Новость облетела весь мир. Мы получили наибольшую известность так же, как и честь быть первыми на официальной встрече в Торгау.

Тем временем Бак Котцебу и его люди остались у русских на ночь. У него не было возможности связаться с дивизией, не говоря уже о прессе, до того как было объявлено об официальной встрече в Торгау.

Наша встреча с русскими в Торгау была необыкновенно волнующим и важным событием. Встреча стала кульминацией дня, который напоминал сюжет приключенческого фильма. И когда сейчас я думаю о ней, мне кажется, что это произошло вчера.

Тогда я был рядовым, и мне было всего 19 лет. За восемь месяцев до встречи с русскими меня направили в разведвзвод штабной роты 1-го батальона 69-й дивизии. Я принимал участие в нескольких боях в Германии. И вот утром 25 апреля 1945 года мы оказались в Вурцене.

Этот день не был похож на другие. Тысячи беженцев на дорогах. Подобное мы видели и раньше, но сегодня все было по-другому. Казалось, что потоку людей на дороге не будет конца.

Лейтенант Уильям Робертсон, рядовой Фрэнк Хафф, капрал Джеймс Макдоннелл и я сели в «джип» и поехали вдоль потока беженцев. После нескольких происшествий — взятия в плен солдата СС, освобождения заключенных из лагеря и отправки нескольких сдавшихся немецких офицеров на американские позиции — мы подъехали к окраине Торгау.

Местные жители сказали нам, что русские уже фактически в городе. Мы решили попробовать вступить в контакт с Красной Армией.

Перед тем как въехать в Торгау, мы решили двигаться по городу, размахивая белым флагом в надежде, что русские не спутают нас с немцами. Вспоминаю, как я шел по улице с флагом и думал: «И что тут нужно славному еврейскому мальчику из Бронкса?»[42]

Но белая простыня лишь навлекла на нас огонь немецких снайперов. Тогда мы решили сделать из нее американский флаг. Раздобыли в аптеке какие-то химикаты и раскрасили простыню в красный и голубой цвета. Когда она приобрела подобие национального флага, мы снова двинулись.

Чем дальше мы двигались по улицам Торгау, тем сильнее было наше волнение. Нам казалось, что русские вот-вот появятся из-за ближайшего угла. В конце концов мы очутились во дворе какого-то сооружения, похожего на башню. Она стояла на самом берегу Эльбы. Мы с лейтенантом Робертсоном залезли наверх. Вот она, русская армия, — на восточном берегу реки!

После продолжительной стрельбы, размахивания флагом и криков русские наконец поняли, что мы американцы. Рядом с нами был взорванный мост. Билл Робертсон и Фрэнк Хафф решили перебраться по нему на русскую сторону. Тут я увидел, что русские солдаты тоже стали продвигаться по мосту навстречу. Джим Макдоннелл и я остались у машины. У меня с собой был небольшой фотоаппарат, и я снял солдат, встретившихся на мосту.

Как только русские добрались до нас с Макдоннеллом, мы бросились обнимать их, пожимать руки, хлопать по плечу — в общем делать то, что люди делают от радости. Мы все много и оживленно разговаривали. Потом повытаскивали из карманов бумажники и стали показывать друг другу фотографии близких. И тут до меня вдруг дошло, что войне вот-вот придет конец и что я, американский рядовой, помог его приблизить.

После встречи повсюду царило радостное возбуждение. Ее, конечно, широко освещали в прессе. Через десять дней нас четверых направили в штаб Эйзенхауэра в Реймсе во Франции. Он лично побеседовал с каждым из нас и тут же повысил в звании. Нам сказали, что несколько часов назад он подписал мирный договор с адмиралом Дёницем[43].

Сегодня, вспоминая эту встречу с высоты более чем в 40 лет, я чувствую себя счастливым от того, что был участником этого события. Конечно, я не однажды разочаровывался в наших правительствах, не делавших ничего, чтобы сблизить наши народы. Но я знаю, что наша встреча в Торгау все еще много значит для нас, американцев и русских, тех, кто познакомился там весенним днем.

Каждый год 25 апреля я словно вновь переживаю встречу на Эльбе. Говорю не только моим детям, но и внукам: «Я хочу, чтобы вы знали: это событие положило конец ужасной войне, и я был его участником».

25 апреля 1945 года. Начинало светать, было холодно, когда к шести нашим «джипам» из двух разведрот добавились еще два. В одном была радиостанция штаба полка, другой принадлежал штабу корпуса.

Место действия: узкий шаткий деревянный мост через реку Мульде около Требзена. Задача: установить контакт с силами русских, которые подходили с востока через территорию, удерживаемую немцами.

Наш патруль состоял из 51 человека. Район продвижения на восток командование нам ограничило пятью милями от реки. Однако общим желанием всех в патруле было двигаться, пока мы не встретим русских. Это было нашим всепоглощающим желанием. Лично я верил, что встречу русских именно в этот день.

В 4.45 наш патруль покинул командный пункт в Требзене и остановился на мосту. Ждать на пронзительном утреннем ветру — удовольствие небольшое, но отдаленные залпы артиллерии, то ли русской, то ли немецкой, предвещали успех рискованному делу.

В конце концов другой патруль с грохотом пересек реку по старым бревнам требзенского моста и выехал на восточный берег. В 5.35 обе группы вместе двинулись на восток. Через десять минут мы расстались с этим патрулем, миновали последнее боевое охранение и окунулись в холодный предрассветный туман.

Теоретически мы находились под командованием второго лейтенанта Томаса Говарда. Но в действительности всем руководил майор Фред Крейг, заместитель начальника штаба 2-го батальона — старший по званию. Капитан Джордж Мори должен был представлять командира полка, а меня обязали описать русско-американскую встречу. Я выбрал этот патруль, так как на фронте всего корпуса он имел наибольшие шансы на успех.

Патруль следовал по проселкам и дорогам, ведущим через Горневиц, Делиц и Фремдисвальде к Роде. Подъезжая к очередному городу, мы, прежде чем въехать в него, замедляли ход и проводили тщательную разведку. Эти маленькие провинциальные городки большей частью спали, когда наши «джипы» проходили через них. В некоторых городках уже побывали американские разведывательные патрули; на большинстве домов беспорядочно висели белые флаги. Кое-где любопытные подростки высовывали головы из окон верхних этажей. Небольшие группы жителей бесстрастно наблюдали, как американцы тихо двигались по улицам. Не было никакого сопротивления, царила необычайная тишина. В то раннее апрельское утро казалось, что война далеко от этих серых домов и извилистых дорог.

Было по-прежнему холодно, туман не рассеивался. Патруль продвигался медленно, осторожно, готовый ко всему. Миновав Роду, майор Крейг решил ехать к Вермсдорфу. Издалека мы смогли различить огромный красный крест на крыше здания, которое, по-видимому, было большим городским госпиталем.

Мы достигли Вермсдорфа в 9.15. Часть патруля направилась прямо к госпиталю, а остальные обыскивали прилегающий район. Появились несколько французов, бельгийцев, русских и поляков, угнанных в Германию и батрачивших на фермах. Стремясь помочь нам, они показывали, где скрывались немецкие солдаты. Большинство из этих солдат просто убежали из армии и вернулись домой. Тем не менее патрульные согнали их в одно место. В центр города привели бургомистра. Через переводчика майор Крейг велел ему обязать жителей вывесить белые флаги на всех домах. Всем немецким солдатам было приказано к 15 часам собраться в госпитале. В каждого немецкого солдата, которого увидят вне госпиталя, будут стрелять без предупреждения. Если что-либо произойдет, предупредил Крейг, бургомистр будет расстрелян, а артиллерия сровняет город с землей.