— Магус — единственный в замке колдун, достаточно могущественный, чтобы проделать подобное? — поинтересовался Хок.
Сэр Вивиан нахмурился.
— Теоретически, да. Никто не знает, на что способен Шаман, если его прижать. В свое время он проделывал некоторые вещи, которые внушали немалое опасение. Харальда он беспокоил. Король не встречался с ним и не разговаривал. Я имел строжайший приказ: ни при каких обстоятельствах и близко не подпускать Шамана к королю. Я пытался приставить к Шаману телохранителей — якобы для его собственной безопасности, — чтобы присматривать за ним, но он так быстро оторвался от них, что не имело смысла продолжать.
— И больше никого? — помолчав, спросила Фишер. — Сразу по приезде мы миновали целый зал, набитый колдунами.
— Все они гроша ломаного не стоят, — мрачно отозвался сэр Вивиан, — а то не торчали бы там. Страна отчаянно нуждается в высококвалифицированных волшебниках, и трон хорошо платит за их услуги. Годись они на что-нибудь, они уже удостоились бы нашего внимания и давно отправились отрабатывать жалование. Кроме того, Магус всегда отслеживает потенциальных конкурентов. Вы знаете, кем был мой отец? Конечно. Все это знают… Единственное новое имя, которое приходит на ум, — это Тиффани. Академия очень гордится ею. Они почти силком отправили ее ко двору. Вчера сия девица весьма неплохо выступила против тьмы. Подозрительно, что никогда прежде она подобную мощь не демонстрировала.
— Вы не особенно высокого мнения о магах, не так ли? — заметила Фишер. — Я чувствую это по вашему тону.
— Им нельзя доверять. Магия всегда будет самым главным в жизни. Вы не знали моих родителей. Знаменитого своей ненадежностью Верховного мага и недоброй памяти Ночную Ведьму. Пьяница и чудовище. Когда Синяя Луна вошла в полную силу и Долгая ночь угрожала всему живому, мир спасли вовсе не колдуны. Это сделали принц Руперт и принцесса Джулия. И все остальные, честные и верные люди, сражавшиеся с демонами холодной сталью и твердостью сердец. Магия не является жизненно необходимой. Просто нам так кажется, потому что с ней гораздо удобней жить. Но некоторые вещи не должны быть простыми — они существуют для того, чтобы мы, преодолевал их, становились сильными. Упование на магию ослабляет людей. Всем было бы гораздо лучше без нее.
— Верховный маг и Ночная Ведьма — это крайности, — осторожно возразил Хок. — Я так понимаю, вы не были близки с родителями?
— Я встречался только с отцом, да и то он держался на расстоянии. Он не желал иметь ничего общего со своими детьми и не занимался нашим воспитанием. Во всяком случае, я узнал его достаточно хорошо, чтобы не хотеть походить на него ни в чем. — Голос сэра Вивиана звучал ровно, но взгляд стал ледяным. — Магия разрушила его жизнь. Он сумел стать легендой, но так и не научился быть человеком. Что касается моей матери, то она убивала юных девушек и купалась в их крови, дабы сохранить собственную юность и красоту. Никто не знает, как они с отцом спутались, и почему она решила родить нас с братом. Когда я был помладше, то порой мечтал отправиться в Черный лес и найти ее. Хотя никогда не понимал зачем — чтобы обнять ее или убить. А потом пришла Синяя Луна, и стало слишком поздно. Вероятно, она погибла во время войны демонов. Честно говоря, меня мало волнует, каким образом Ночная Ведьма ушла из мира. Она не имеет отношения к тому, кем я стал в конечном итоге.
— А ваш брат, сэр Гавейн? — Фишер никогда не слышала, чтобы сэр Вивиан был так откровенен, и ей стало любопытно посмотреть, куда это приведет. Она знала его только как предателя короля Иоанна, но он явно представлял собой куда более сложную фигуру.
— Гавейн? Детьми мы были неразлучны, но, став старше, отдалились друг от друга. Он — истинный герой Алой башни. Он решил остаться и сражаться. Просто потому, что это было правильно. Он не думал о том, чтобы уцелеть. А я остался там только потому, что не мог бросить его одного. Гавейна все любили. Очаровательный придворный и в то же время воин. Я же был лишь его спутником, братом, тенью, следовавшей туда, куда вел Гавейн. И делал это с радостью. Он заставил меня совершенствоваться, подражая ему. Я сделался героем, лишь бы не разочаровать обожаемого брата. А потом он женился на Эмме. Красивой и пустоголовой Эмме. Она околдовала Гавейна, но не меня. Я знал, что она представляет собой на самом деле, — пиявка, живущая за счет его славы, мужества и энергии. Прямо как я. Мы доводили Гавейна до умопомрачения, ссорясь из-за него. В конце концов, приключился скандал — все из-за Эммы, разумеется, — и они уехали в Редхарт. Слышал, Эмма вскоре умерла там. Я этому рад. Может, теперь брат вернется домой. Хотя, по слухам, он сделался правой рукой новых редхартских владык Виктора и Катрионы.
— Как вы относились к Харальду? — спросил Хок, изо всех сил стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно как бы между прочим.
— К королю? — поджал губы сэр Вивиан. — Его было непросто узнать. Я не питал к нему особенной любви. Однажды он предал меня, но правильно сделал. Я участвовал в том дурацком заговоре против короля Иоанна. Можете ознакомиться с подробностями, если интересно. Король Иоанн мог бы меня казнить. Я искренне ждал именно этого. Но он что-то разглядел во мне и дал мне второй шанс — отправил меня во внутреннюю ссылку, учить крестьян защищать себя и свои семьи от демонов. Если я к концу войны останусь в живых, то могу вернуться и получить прощение. Таково было его условие. Я не сомневался в том, что погибну в Долгую ночь, но радовался возможности доказать мою благодарность королю. Когда Война демонов кончилась, я, к моему безграничному изумлению, оказался цел и невредим. Я возвратился в Лесной замок и обнаружил, что мой король мертв. Но Харальд ласково принял меня, простил, посвятил в рыцари и сделал главнокомандующим гвардией замка. Он доверял мне настолько, что отдал в мои руки собственную безопасность. Я бы умер за него. А вместо этого проворонил убийц.
— Этого мы не узнаем, пока не выясним, кто именно убил Харальда и как он это сделал, — поправила Фишер. — Если убийца — Магус или некто столь же могущественный, то, что вы могли поделать? Расскажите нам о вашей жизни в изгнании, сэр Вивиан. Все говорят, что оно изменило вас.
Обращенное к ней и Хоку лицо сэра Вивиана было холодно, а синие глаза горели, как лед под солнцем.
В маленькой комнате повисло неловкое молчание. Фишер уже подумывала о том, не зашла ли она слишком далеко. И тут сэр Вивиан впервые за весь их разговор улыбнулся.
— Изгнание все изменило. Король Иоанн знал, что делал, когда посылал меня воевать бок о бок с крестьянами. Он знал, что я их презираю. Поначалу я рассматривал это как часть моего наказания. Но, сражаясь рядом с ними против бесконечных волн демонов, я разглядел, наконец, их истинное лицо. Их мужество, порожденное непрестанной борьбой. Год за годом им приходится отбивать урожай у земли — а земля не прощает ошибок, и погода всегда коварна. Я увидел силу этих простых людей и их целеустремленность. Поколение за поколением служили они земле — вот что закалило их. Они завоевали мое сердце. Я восхищался ими, потому что они оказались лучше и честнее, чем я. С тех пор я старался отстаивать их интересы. Это не трудный выбор: простые люди, все они гораздо храбрее и достойнее любого из придворных аристократов.
— А как смотрел на это король Харальд? — спросил Хок.
— Я никогда не говорил с ним об этом, — медленно ответил сэр Вивиан. — Я верю в демократические реформы, производимые постепенно, изнутри существующей системы. Но король не допустил бы даже таких мягких мер. Он знал о моих пристрастиях, но никогда не поднимал этого вопроса. Мои политические взгляды не влияли ни на мою службу, ни на мою верность его величеству.
— Какова ваша позиция теперь? — поинтересовалась Фишер.
— Мои взгляды не изменились. Какую бы форму демократии мы в скором времени ни приняли, перемены следует осуществлять постепенно, дабы избежать гражданской войны. Я по-прежнему служу трону, Фелиции и Стефену. Все вокруг желают каких-то перемен, но у нас слишком много фракций и замкнутых сообществ, намеренных защищать собственные интересы. Лично я никогда не хотел власти для себя, но ради сохранения мира мне приходится иметь дело с теми, кто к этому рвется. Я нынче занимаюсь переговорами и обеспечиваю соблюдение законности в замке. Бог знает, куда катится страна, капитаны, а я того не ведаю. Я придерживаюсь своего долга перед Фелицией и Стефеном это единственное, что осталось ясного для меня.
