Развивалась и конкретизировалась линия сентябрьского (1953 г.) пленума ЦК КПСС на повышение материальной заинтересованности колхозников и других сельских жителей в производстве сельскохозяйственной продукции. Постановлением от 6 марта 1956 г. вводилось ежемесячное денежное авансирование труда колхозников. Если раньше колхоз расплачивался с ними раз в год и только после того, как выполнял все свои обязательства перед государством и расплачивался с МТС, то теперь общие собрания колхозников получили право принимать решения о выдаче авансом на трудодни не менее 25% всех получаемых денежных доходов и 50% всех авансов, получаемых в счет обязательных поставок, закупок и контрактации. В свою очередь 50% стоимости зерна, масличных культур, картофеля, овощей и мяса, подлежащих сдаче государству в качестве обязательных поставок, должно было быть оплачено колхозам по их требованию в качестве аванса. Эти деньги начислялись на особый текущий счет в банке и могли расходоваться правлением только для расчетов с членами артели{1565}. 4 июля 1957 г., то есть через несколько дней после исключения из правительства и ЦК Маленкова, с именем которого многие связывали сокращение в 1953 г. сельскохозяйственного налога в два раза, приусадебные хозяйства колхозников, рабочих и служащих вообще были освобождены от обязательных поставок государству сельскохозяйственных продуктов. Год спустя одновременно с ликвидацией МТС и отменой натуроплаты за их работу от обязательных поставок были освобождены и колхозы, были утверждены также новый порядок, цены и условия заготовки сельскохозяйственных продуктов{1566}. В июле 1964 г. на колхозников было распространено и пенсионное законодательство.
С 1958 г. государство прекратило выпуск внутренних займов, подписка на облигации которого в размере не менее месячного заработка была фактически принудительной. Но и одновременно отсрочило на 20 лет выплату по всем своим прежним обязательствам. Отмена новых займов приветствовалось всеми. А вот по поводу отсрочки выплат по старым, хотя всюду и принимались резолюции одобрения, многие были разочарованы, посчитав, что их обманули и денег уже никогда не вернут.
Улучшение жилищных условий и увеличение доходов сопровождались увеличением потребления и изменением в структуре предметов домашнего обихода. Объем розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли возрос с 68 млрд. рублей в 1958 г. до 105 млрд. рублей в 1965 г. Особо быстро росла продажа товаров длительного пользования хозяйственного и культурно-бытового назначения. Если в 1960 г. население приобрело 4 млн. радиоприемников, 1,5 млн. телевизоров, около 1 млн. стиральных машин и 0,5 млн. холодильников, то в 1965 г. — соответственно 5,3, 3,3 и 1,5 млн{1567}.
Обеспеченность товарами длительного пользования (в штуках на 1000 человек)
{1568}Наименование предметов …… 1960 г. — 1965 г.
Радиоприемники и радиолы …… 129 — 165
Телевизоры …… 22 — 68
Швейные машины …… 107 — 144
Стиральные машины …… 13 — 59
Холодильники …… 10 — 29
Пылесосы …… 8 — 18
Однако предложение этих товаров продолжало отставать от спроса. Их ассортимент и качество зачастую не соответствовали требованиям покупателей.
Социальная политика на рубеже 50-х и 60-х годов имела сугубо эгалитарную, уравнительную ориентацию. Расширялись возможности рабочих и служащих в области получения образования и медицинской помощи, потребления более ценных продуктов питания и предметов домашнего обихода. То, что прежде составляло привилегии номенклатуры и приближенной к ней культурной и производственной «аристократии», становилось доступным для более широких слоев населения, хотя и не переставало быть дефицитным.
Тенденция к улучшению социальных параметров развития — характерная черта этой исторической полосы. Иллюстрацией к данному тезису может служить устойчивый рост выживаемости детей. Если в 1953 г. из каждой тысячи родившихся младенцев до двенадцатимесячного возраста не доживали 68, то в 1964 г. — 29.{1569}
Повышался образовательный уровень населения. Если образовательный ценз всего населения страны, в соответствии с переписью 1959 г., можно представить в следующем виде: 40% с начальным и ниже начального образования, 22% с неполным средним, 11% со средним и средним специальным и только 4,4% с высшим и незаконченным высшим, то у молодых людей, родившихся в 30-е годы, это соотношение было уже таким: 35%, 31%, 24% и 10%{1570}.
Эгалитарная социальная политика не могла однозначно соответствовать основным тенденциям развития общества. Принцип сравнительно равного распределения благ входил в противоречие со сравнительно большими потребностями отдельных категорий населения, например, квалифицированных рабочих и интеллигенции. Так что можно согласиться с мнением, что она в какой-то мере препятствовала естественной дифференциации, вызванной углублением разделения труда{1571}. Правда, для более социально значимых групп делались существенные, хотя и негласные исключения. Номенклатурные работники и приравненные к ним научно-технические кадры военно-промышленного комплекса продукты получали в спецраспределителях, лечились в спецполиклиниках и спецбольницах, имели большую квоту на жилище, обучали детей в престижных учебных заведениях, имели возможность совершать частые поездки за границу.
Историческая справедливость была восстановлена в отношении некоторых из репрессированных при Сталине национальностей. Выселенные во время войны преимущественно в Казахстан и Среднюю Азию калмыки, чеченцы и ингуши, балкарцы и карачаевцы смогли вернуться на родные земли и восстановить там свою национально-государственную автономию. Однако такого права по-прежнему оставались лишенными поволжские немцы и крымские татары.
Подводя итог всему сказанному в этом параграфе, можно констатировать, что, несмотря на значительные запреты и ограничения, социальная политика Хрущева в целом была нацелена на рост благосостояния населения, то есть ориентирована на человека, добившись в этом направлении немалого.
3.2.3. «Маяки» и «панамы».
Судьба лозунга «Догнать и перегнать США по производству молока, масла и мяса на душу населения»
Не забывал Хрущев и о «человеческом факторе». Ему казалось вполне естественным, что советские люди, сумевшие сделать ракеты и запустить их в космос раньше американцев, смогут в самые короткие сроки доказать преимущества социализма и в сельском хозяйстве. Тем более что успехи тут вначале были довольно заметными.
22 мая 1957 г. Хрущев в речи на совещании работников сельского хозяйства Северо-Запада РСФСР в Ленинграде поставил задачу догнать и перегнать США по производству на душу населения молока к 1958 г., а масла и мяса к 1960-1961 гг. Уже само начало этой речи можно было толковать как претензию на отход от основополагающего принципа прежней экономической политики преимущественного развития тяжелой индустрии:
— Наша партия никогда не противопоставляла развитие одной отрасли народного хозяйства другой.
Оказывается, это не Сталин выдвинул, обосновал и неуклонно проводил этот принцип, а «буржуазные экономисты старались критиковать нас, трубили о том, что мы пренебрегаем производством товаров народного потребления». Зачем понадобилась Хрущеву эта словесная эквилибристика? Несомненно, потому, что, если и не сознавал, то ощущал опасность, которую могла представлять ликвидация еще одной опоры, на которой держалась советская идеократическая система. К тому же ему, очевидно, представлялось, что новый мобилизующий лозунг будет лучше воспринят именно в контексте привычного идеологического противостояния.
