Алия не слышала стражницу. В ее мозгу, отдаваясь под сводом черепа, зазвучала развеселая песня: «Мы старые шальные птички, ура!» Я схожу с ума, подумала Алия. Я теряю разум.

Ноги Алии судорожно дернулись, ступни стукнулись о скамью. О, если бы она могла владеть своим телом, то тотчас бы бросилась бежать куда глаза глядят. Надо бежать, иначе эти голоса настолько овладеют ее душой, что она навсегда ее потеряет. Но мышцы не повиновались Алии. Ей, которая движением бровей могла ниспровергнуть Империю, не повиновалось собственное тело!

В голове Алии усмехнулся чей-то голос:

– Существует точка зрения, детка, согласно которой каждый случай нового творения является катастрофой. – Басистый голос рокотал прямо за глазницами, усмешка словно издевалась над священническими интонациями собственного голоса. – Милое дитя, я помогу тебе, но и ты должна будешь помочь мне.

Звук голоса едва не потерялся на фоне жужжащего гомона толпы. Стуча зубами, Алия с трудом выдавила из себя:

– Кто… кто?..

В сознании возникло лицо. Лицо улыбалось и было таким жирным, что его можно было бы принять за младенческое, если бы не горящие вожделением глаза. Алия подалась назад, но достигла только того, что в поле ее зрения попало тело – огромное, жирное тело, одетое в просторную одежду, из-под которой выступали портативные суспензории, поддерживавшие неимоверные складки жира.

– Видишь ли, – снова зарокотал бас, – это твой дед по материнской линии. Ты меня знаешь. Я – барон Владимир Харконнен.

– Но… ты же давно умер, – едва не задохнулась Алия.

– Ну конечно же, моя дорогая! Большинство из тех, кто осаждает тебя сейчас, тоже давным-давно мертвы. Но никто из них не хочет и не может тебе помочь. Они тебя просто не понимают.

– Уходи, – умоляюще произнесла Алия. – О, прошу тебя, уходи.

– Но тебе нужна помощь, внучка, – не согласился барон.

Как поразительно он выглядит, прикрыв веки и разглядывая огромную фигуру, подумала Алия.

– Я прямо-таки жажду помочь тебе, – льстиво увещевал барон. – Другие дерутся между собой, чтобы завладеть твоей душой целиком. Каждый хочет управлять тобой. Но я… Я хочу занять в твоей душе только маленький уголок.

Другие жизни в сознании Алии снова подняли гвалт. Прилив снова начал захлестывать Алию, когда она вдруг услышала голос матери. Ведь она жива, подумалось принцессе.

– Молчать! – скомандовал барон.

Собственное желание Алии усилило команду, громко прозвучав под сводами сознания.

Наступившая тишина омыла Алию словно холодной водой. Женщина почувствовала, как начинает замедляться ее пульс. Раздался успокоительный голос барона:

– Ну что? Вместе мы непобедимы. Ты помогаешь мне, а я помогаю тебе.

– Что… что ты от меня хочешь взамен? – прошептала Алия.

Жирное фатоватое лицо стало грустным.

– Ах, моя дорогая внучка, – сказал он. – Я хочу всего-навсего несколько простых удовольствий. Позволь мне хотя бы немного прикоснуться к твоим чувствам. Никто об этом не узнает. Пусть я почувствую хотя бы маленький уголок этих чувств, например, когда ты с любовником. Разве это не малая цена?

– Д-да.

– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно хрюкнул барон. – Взамен я могу очень многое для тебя сделать. Я могу давать тебе советы, помогать тебе рекомендациями. Ты будешь непобедима внутри и снаружи. Ты сметешь со своего пути всякую оппозицию. История забудет твоего брата и восславит тебя. Тебя ожидает великое будущее.

– Ты… не позволишь… другим одержать верх?

– Они не устоят против нас! Поодиночке они нас раздавят, но вместе мы им покажем. Сейчас я продемонстрирую. Слушай.

Барон замолчал, исчез и его образ. Ни одной памяти, ни одного образа, ни одного голоса не появилось в сознании.

Дрожа всем телом, Алия с облегчением вздохнула.

Вместе со вздохом явилась мысль. Она как будто была ее собственной, но позади нее слышались тихие голоса.

Старый барон был воплощением зла. Он убил твоего отца. Он убил бы и тебя с Паулем. Барон пытался это сделать, но у него ничего не вышло.

Раздался голос барона, хотя его лица не было видно.

– Конечно, я бы убил тебя. Разве ты не стояла на моем пути? Но этот спор кончился. Ты победила, дитя мое. Теперь ты – новая истина.

Алия кивнула, слегка поцарапав при этом движении щеку о шероховатую скамейку.

В его словах есть рациональное зерно, подумала женщина. Старое предписание Бене Гессерит вполне согласовывалось со словами барона: «Цель спора – изменить природу истины».

Да… именно так Бене Гессерит истолковал бы слова барона.

– Точно! – воскликнул барон. – Кроме того, я мертв, а ты жива. Мое существование очень хрупко. Я лишь суть памяти внутри тебя. Я полностью подчинен тебе и прошу лишь крошечную мзду за те глубокие советы, которые могу дать тебе.

– Что бы ты посоветовал мне сейчас? – спросила Алия.

– Ты очень обеспокоена приговором, который вынесла вчера, – ответил барон. – Ты сомневаешься в том, что слова Паймона были верно переданы тебе. Возможно, Джавид увидел, что Паймон угрожает прочности его позиций при твоей особе. Разве не это сомнение терзает тебя?

– Д-да.

– Твое сомнение основано на точном наблюдении, не так ли? Джавид проявляет все больше интимности в отношении тебя. Это заметил даже Дункан, не правда ли?

– Ты же знаешь, что правда.

– Так вот и возьми Джавида в любовники и…

– Нет!

– Ты беспокоишься о Дункане? Но твой муж – духовный мистик. Его не тронут действия плоти, они не принесут ему ни малейшего вреда. Разве ты иногда не чувствуешь, как он далек от тебя?

– Н-но он…

– Духовная часть Дункана поймет, надо ли ему знать о том инструменте, с помощью которого был устранен Джавид.

– Устра…

– Ну конечно! Опасные инструменты надо использовать, но потом их выбрасывают, чтобы они не стали слишком опасными.

– Тогда… почему… я хочу сказать…

– Ах ты, тупица! В этом уроке содержится большая ценность.

– Не понимаю.

– Ценности, моя дорогая внучка, принимаются в зависимости от их успеха. Преданность Джавида должна быть безусловной, его восприятие твоей власти – абсолютным, а его…

– Мораль этого урока переходит…

– Не будь такой тупой, внучка! Мораль должна всегда основываться на практичности. Вспомни о Цезаре и прочих. Победа бесполезна, если она не приносит исполнения сокровенных желаний. Разве тебя не привлекает мужественность Джавида?

Алия едва не задохнулась – настолько была ненавистна сама мысль сделать это признание, к которому ее принудила полная обнаженность перед внутренним наблюдателем.

– Д-да.

– Очень хорошо! – фраза прозвучала в мозгу женщины очень игриво. – Вот теперь мы начинаем понимать друг друга. Когда он станет беспомощным, лежа в твоей постели, убежденный в том, что ты его рабыня, заведи шутливый разговор и спроси его о Паймоне. При этом больше смейся. Когда же он признается в обмане, возьми нож и воткни его между ребер Джавида. Поток крови может многое добавить к удовлет…

– Нет, – горячо зашептала Алия. Во рту у нее пересохло от ужаса. – Нет… нет… нет…

– Тогда я сам сделаю это за тебя, – не сдавался барон. – Это надо сделать, ты сама это признаешь. Если ты все устроишь, то я предлагаю временное помутнение…

– Нет!

– Твой страх так прозрачен, внучка. Мое управление твоими чувствами может быть лишь временным. Есть и другие, которые могут имитировать то совершенство, с которым… Но ты и сама все знаешь. Со мной люди сразу догадаются о моем присутствии. Ты знаешь, что делает Закон фрименов с такими одержимыми. Они подлежат казни. Да – даже ты, но я не хочу, чтобы это произошло. Я сам позабочусь о Джавиде, а когда все будет кончено, отойду в сторону. Тебе надо только…

– Это будет еще один добрый совет?

– Он избавляет тебя от опасного инструмента. И, детка, он устанавливает рабочие отношения между нами, отношения, которые научат тебя правильно судить в будущем, что…