Молигрубер растерянно забарабанил пальцами по коленям. Доктор не без любопытства наблюдал за ним, недоумевая, как это обитатели Земли могут, прожив немало лет, оставаться все той же «душой в бренной оболочке», едва осознавая, что творится вокруг них, ничего не ведая ни о прошлом, ни о будущем. Наконец он прервал молчание: «Ну, а теперь что?» Молиграбер, вздрогнув, поднял глаза: «Да я все раздумываю о том о сем и вообще-то понимаю, что умер. Так вот, если я умер, тогда почему я вроде как из плоти и крови? Я-то думал, что стал привидением. А привидению полагается быть прозрачным, что струйка дыма».
Доктор рассмеялся: «Ох, сколько раз мне уже задавали этот вопрос! Ответ куда как прост. В своем земном облике ты, в основном, состоишь из того же вещества, что и все другие люди, и потому друг для друга вы непрозрачны. Но если бы кто-нибудь – да хоть я сам – явился из астрального мира на Землю, то в глазах земных обитателей я был бы или совсем невидимым, или прозрачным. Но здесь мы с тобой состоим из одного материала, поэтому друг для друга мы обычные люди из плоти и крови, и вполне реальны все окружающие нас предметы. И запомни хорошенько, что, когда ты попадаешь на высшие уровни, частота твоих вибраций становится все выше, так что явись к нам сейчас кто-нибудь, скажем, с пятого уровня, то мы бы его просто не увидели. Будучи созданным из более тонкого материала, он был бы недоступен нашему взору».
Не в силах постигнуть все сказанное, Молигрубер в полной растерянности крутил пальцами.
Доктор промолвил: «Ты, похоже, так ничего и не понял».
«Нет, – ответил Молигрубер, – ровным счетом ничего».
Доктор вздохнул: «Ну хоть о радио ты должен что-то знать – ведь радио тебе приходилось слушать. Ты же знаешь, что приемник, работающий только в диапазоне AM, не берет станций на FM, и наоборот. Вот тебе и ниточка в руки. FM – это высокие частоты, a AM – низкие. Точно так же можно сказать, что мы на нашем уровне находимся в высокочастотном диапазоне, а обитатели Земли – в низкочастотном. Теперь-то ты должен понять, что на небесах и Земле есть много такого, о чем ты понятия не имеешь, но теперь ты здесь, и тебе предстоит кое-что узнать».
Молигрубер вдруг живо припомнил, как ходил в воскресную школу – правда, всего раз или два, но что-то в памяти все же осталось. В конце концов он оставил в покое пальцы и поднял глаза на собеседника: «А это правда, док, что в раю самым что ни на есть праведникам отведены места в первом ряду?»
Доктор безудержно расхохотался: «Силы небесные, и приходит же людям в голову такая чушь. Да ничего подобного. О человеке судят не по тому, к какой он принадлежит религии, а по тому, что у него на душе. Творит ли он добро ради самого добра или ради того, чтобы ему это зачлось после смерти? Вот вопрос, на который надо уметь дать ответ. Покинув земной мир, люди поначалу видят и испытывают все то, что вписывается в их представления о загробной жизни. Скажем, если ревностный католик воспитан на образах ангельских чертогов, где звучит небесная музыка, и сонмы святых играют на арфах, то, расставшись с земной жизнью, он именно это и увидит. Но едва он осознает, что все это – не более чем декорации, словом, чистая видимость, ему тотчас открывается Подлинная Реальность, и чем скорее он ее увидит, тем лучше для него». Он помолчал, не сводя пристального взгляда с Молигрубера. «Вообще-то людям вроде тебя присуща одна замечательная черта – у них нет никаких ложных представлений о том, что они могут здесь увидеть. У многих людей твоего склада разум открыт, иными словами, их не назовешь ни верующими, ни неверующими, а это куда лучше, чем рабская приверженность какому-то одному религиозному учению».
Сосредоточенно сведя брови на переносице, Молигрубер немного помолчал, затем промолвил: «Да уж, когда я был еще пацаном, меня застращали до смерти. Мне все твердили, что если я не буду делать того, что велено, то прямиком отправлюсь в ад, где толпа чертей проткнет меня ВЫ сами знаете куда раскаленными докрасна вилами, и мне будет очень больно. Но ведь если Господь так велик, если Господь – наш добрый и милосердный Отец, то как же Он может хотеть, чтобы нас веки вечные терзали и мучили? Вот этого я никак не возьму в толк!»
Доктор глубоко вздохнул и, чуть помедлив, ответил: «Да, пожалуй, это, самая большая трудность, с которой мы сталкиваемся. Людям внушаются ложные ценности, ложные истины о том, что человек попадает в ад, где подвергается вечному проклятию. В этом нет ни единого слова правды. Настоящий ад находится на Земле. Сущности отправляются на Землю для того, чтобы набираться опыта, большей частью через лишения и невзгоды, и постигать – опять же через лишения и невзгоды все то, что им надлежит постигнуть и усвоить. Земля – это обычно место страданий. Если человек находится на низшей ступени эволюции, то, как правило, он не обладает достаточной кармой, чтобы постигать те или иные уроки через страдания. Такие люди, находясь на Земле, обретают опыт из наблюдений за другими людьми, а уж затем возвращаются за своей долей невзгод. Но вне жизни на Земле никакого ада нет. Это пустая иллюзия, ложное учение».
«Тогда почему так много говорится о преисподней в Святом писании?» – поинтересовался Молигрубер.
«Да потому, – ответил доктор, – что во времена Христа была на свете такая деревушка с названием Ад. Находилась она далеко в горах, а поблизости от нее дымилась кипящая грязевая трясина, распространяя по всей округе жуткое зловоние сернистых газов. Заподозренного в каком-либо преступлении человека отправляли в эту деревушку, обрекая на испытание Адом со всеми его озерами бурлящей серной грязи. При этом считалось, что подлинный преступник непременно рухнет от нестерпимого жара на землю и сгорит дотла. Если же человек был невиновен или имел довольно денег, чтобы подкупить местных священнослужителей, тогда ему давали на ноги незатейливую обувку, чтобы он без вреда для себя мог пройти через трясину и с полным правом считаться невиновным. Да и в наше время правосудие сплошь и рядом подкупается, ни в чем не повинных людей сажают в тюрьму, а преступники разгуливают на свободе».
«Не могу взять в толк еще одного, – не унимался Молигрубер, – мне говорили, что когда человек умирает, на Той Стороне его поджидают помощники, или как их там, которые помогают ему перебраться в Рай или Другое Место. Вот я вроде как умер, но никаких помощников не встречал. Сюда я добирался сам, как преждевременно родившийся младенец. Так как же насчет этих самых помощников?»
«Само собой, для тех, кто хочет получить такую помощь, помощники найдутся, – ответил доктор, – но если человек, к примеру ты сам, ни во что не верит, то не поверит он и в помощников. А если ты в них не веришь, то они не смогут приблизиться к тебе, чтобы оказать помощь. Вместо этого тебя окутывает густая черная мгла твоего собственного невежества, безверия и непонимания. Да, помощники разумеется существуют, и они приходят, когда им это разрешено. Точно так же на астральных уровнях существования вновь прибывшего встречают давно ушедшие родители и родственники. Но наш с тобой уровень – низший, ближе всех расположенный к Земле, и здесь ты оказался именно потому, что ни во что не верил. И так как в силу этого невежества тебе будет очень трудно уверовать в существование высших уровней, ты находишься здесь, в месте, которое иногда называют Чистилищем. Это слово означает очищение, место, где оно совершается, и покуда ты полностью не избавишься от своего безверия, путь наверх для тебя закрыт. А находясь на этом уровне, ты не можешь встретиться с теми, кто был добр к тебе в прежних жизнях, ибо они пребывают гораздо выше».
Молигрубер нервно поерзал на месте: «Да, похоже, в жизни я немало накуролесил. Что же теперь будет?» При этих словах доктор встал и дал знак Молигруберу последовать его примеру. «Сейчас ты отправишься в Зал Памяти, где тебе предстоит увидеть всю твою земную жизнь. Просматривая свои земные дела, ты сам будешь судить, в чем преуспел, в чем потерпел поражение, и тогда у тебя в душе зародится представление о том, в чем тебе надлежит совершенствоваться в следующей земной жизни. Идем же».
