А в том, что слухачи были, сомневаться не приходилось. На экране мобильника высветились сразу четыре значка с соответствующими цифрами. Роскошные апартаменты были прямо-таки нафаршированы микрофонами, причем исправно работавшими. С первых минут пребывания здесь ее начали старательно подслушивать. А это, в свою очередь, означало, что дела идут просто прекрасно, что дезу слопали: ну, в самом деле, вряд ли здесь подслушивают всех поголовно, смысла нет…

Она так и сидела в кресле в удобной позе, ухмыляясь во весь рот, когда раздался мягкий стук открывшейся входной двери, и несколькими секундами позже в гостиной объявился законный муж молодой прелестницы, денежный мешок и воротила, по каким-то своим соображениям подрабатывавший еще и на разведку.

Неведомые миру специалисты Фила свое немаленькое жалованье получали не зря: все пожелания учтены, все детали скрупулезно проработаны, вся бутафория соблюдена да и стиль выдержан так, что перед любой скрытой камерой не обидно.

В гостиную вошел седовласый джентльмен, осанистый, представительный, двигавшийся в роскошных декорациях непринужденно и привычно, со спокойной уверенностью привыкшего к роскоши и к комфорту хозяина жизни.

Оставалось надеяться, что и вторая часть ее требований учтена полностью и будет соответствовать сценарию…

Респектабельный муж снял пиджак, аккуратно повесил его в гардероб, распустил узел галстука и ровным, приятным голосом (бархатистость гарантируется) осведомился:

– Как впечатления, Танюша?

– Омерзительные, – ответила она с недовольной гримаской. – Я бы и почище выразилась, Артур, но ты же вульгарностей не любишь, придется твои ушки щадить…

Он поднял брови:

– Что такое?

– Я тут перебросилась парой слов с горняшкой, – сказала Марина пока что спокойно, – и выяснилась куча любопытных вещей. Все развлечения тут исчерпываются ужением рыбки, бултыханьем в теплом пруду да экскурсиями в развалины. Кабаков нормальных нет, шумного веселья не предвидится…

– Вот и прекрасно. Чертовски хотелось отдохнуть в таком тихом уголке.

– Ты мне нечто совсем другое обещал…

– И не отказываюсь. Обязательно поедем. Но сейчас мне хочется тишины и покоя…

– Слушай, я же не слепая, – сказала она сердито. – Что-то стряслось? Мы сюда и не собирались совсем. Ни с того ни с сего сорвались… Что у тебя там за дела с Парамоновым?

– При чем тут…

– Да при том. После того, как вы с ним в кабинете этак таинственно чирикали, ты и сорвался… Опять дела? Снова будете часами болтать о процентах и сегментах рынка, а я – со скуки дохни?

– Да нет, не будет никаких дел…

– Рассказывай! Это вы точно с ним что-то такое задумали. Насмотрелась, ага! Снова деловое совещание под видом отдыха, да? Вообще, что у тебя с ним общего? Артур, я же не дура! Он – деляга, а не делец, про него вообще говорят, что он на самом деле шпион, из служб каких-то… Какая от такого польза?

Сейчас он должен малость вспылить, самую чуточку.

И он, соответственно, резковато для столь невозмутимого джентльмена повернулся к ней с сердитым лицом:

– Танечка, вот об этом не будем! Где польза и от кого, предоставь мне судить…

«Неплохо сыграно», – мысленно поаплодировала она. Бросила мимолетный взгляд на лежавший тут же, на столике, мобильник: ну вот, события разворачиваются в предсказанном направлении, кроме микрофонов, видеокамера заработала, мало кому-то слушать голос, хочется еще и видеть выражение лиц, мимику, движения. Кто у нас такой любопытный, уже ясно. Пошла работа…

Часть программы выполнена: во всеуслышание прозвучали ее откровения о том, что муженек связан со скользким типом, имеющим отношение к секретным службам, да и сюда, очень похоже, приехал не отдыха или бизнеса ради, а по другим причинам. Увлекательное все же занятие – ловля на живца, даже с точки зрения самого живца, если он ничуть не похож на беззащитного малька и сам способен цапнуть назойливую щуку так, что мало ей не покажется…

Пора было переходить к следующей части представления.

– Между прочим, экскурсии в Чертово Городище – вещь интересная, – сказал муженек Артур. – Ты ведь тут никогда не была?

– Развалины – штука интересная, – сказала Марина капризно. – Но не во всех аспектах…

– Ты о чем?

– О том, что развалины можно оставить на потом, а сначала время посвятить чему-нибудь более приятному. Тебе по буквам объяснять? – она томно улыбнулась и раскинулась в кресле вовсе уж вольно, так что платьице задралось чуть ли не до пупа. – В общем, будут меня, наконец, трахать? Две недели прошло со времени последнего сеанса…

Муженек досадливо поморщился:

– Ах, вот оно что…

– Ну, разумеется, милый, – сказала она, закидывая ногу на широкий подлокотник. – Зубы сводит, до того хочется.

– Что-то я устал…

– Вот только не надо опять! – она взвилась, как рассерженная кошка, очень натурально кипя от злости. – Я, в конце концов, женщина, меня ублажать надо, если ты не знал!

– Ну, если настаиваешь…

– Да уж прости, настаиваю! Между прочим, веревка в спальне, я ее из чемодана уже достала.

Он страдальчески поморщился:

– И что, обязательно с дурными спектаклями?

– Мне так нравится, – сказала она ледяным тоном.

Муж, вздохнув, направился в спальню. Стоя посреди комнаты на невероятно пушистом ковре – нога уходила по щиколотку, – Марина попыталась определить, где именно всадили камеру, но не смогла, разумеется, немало было подходящих мест. Ладно, не стоит стремиться к самому выигрышному ракурсу, не кино снимаем, обойдутся…

Вернувшись с мотком белой синтетической веревки, пожилой муж по имени Артур направился к молодой супруге, не особенно и пылая энтузиазмом, – пожалуй что, он не играл, а в самом деле, относился к подобным забавам без всякого воодушевления, но так было даже лучше, потому что достовернее.

– Ну? – поторопила она нетерпеливо.

Артур с лицом человека, отбывавшего докучливую повинность, подошел к ней вплотную, рванул платье на груди, без труда разорвал до пояса, сбросил с плеч. Марина самым натуральным образом завизжала, закрываясь руками. Благоверный без особого пыла повалил ее на ковер, завел руки за голову и привязал веревкой к ножке кресла, разорвал платье окончательно, пока Марина с блаженным выражением лица повизгивала и умоляла ее не трогать – ни дать ни взять маленькая девочка в лапах старого развратника. Муженек пару раз хлопнул ее по физиономии, обматерил грязными словечками и велел лежать смирно – все это было исполнено довольно бездарно, за подобную игру и из погорелого театра выставили бы без колебаний.

А впрочем, потом он взялся за дело довольно активно, проняло немножко, надо полагать, оглаживал и трусики сдирал уже с энтузиазмом, навалился с нетерпением. «Точно, по мальчикам не ходок», – подумала Марина, раздвигая ноги и подаваясь ему навстречу, зажмурясь, приняла первый толчок, удовлетворенно охнула.

Какое-то время ей и впрямь было неплохо, муженек старался размашисто и темпераментно, но очень быстро она почуяла приближение финала, каковой и наступил вскоре – в самый раз для дела, но непростительно рано, с точки зрения натуральной живой девушки, которую лишь самую чуточку раздразнили.

Ну, ничего, придется перетерпеть. Зато для невидимого наблюдателя все предстанет в самом натуральном виде… Она подождала, когда Артур развяжет веревку, вскочила, голышом плюхнулась в кресло с самым что ни на есть недовольным выражением лица. Про себя она лишний раз похвалила Фила: гений скрупулезности, сумел же подобрать немощного мужичка, которого хватило на пару минут. По лицу видно, что он не играет сейчас разочарование собой, а всерьез переживает конфуз (далеко не первый, надо полагать), но кого заботят его чувства, если нужно делать дело? Если перед тобой не более чем пешка, с которой при нужде и расстаться не грех?

– И все? – чрезвычайно недобрым тоном осведомилась Марина. – Опять на три секунды? Иди сюда, я поднять попробую… Кому говорю?