— Рус партизан, сдавайся! — раздались их голоса.

Никто не откликался.

Несколько фашистов, держа наготове автоматы, вошли во двор.

— Ну, Иван, — прошептал Староверов, — твой левый, мой правый. Ты, Илья, жди.

Два выстрела. Двумя захватчиками стало меньше. Вблизи появился каратель.

— Мой? — торопливо спросил Луковенко.

— Твой, Илья, твой! — ответил Староверов.

Луковенко выстрелил.

Фашист медленно осел на землю.

Начался жестокий и неравный бой. Трое бойцов с одной винтовкой и тремя пистолетами; против них целый отряд отборных гитлеровцев с автоматами и пулеметами. На каждый выстрел партизан они отвечали залпами, на каждую пулю — десятками пуль. Но партизаны били только наверняка, каратели стреляли вслепую. Они уже больше не предлагали партизанам сдаваться, а беспрерывно строчили из автоматов и пулеметов.

Шаура был дважды ранен разрывными пулями. Его винтовка перешла к Староверову. Луковенко наспех перевязал раны товарища. О своей ране Староверов молчал, она была не на виду, а чья текла кровь, разобраться трудно — то ли Шауры, то ли Староверова.

Теперь отстреливались двое: Луковенко и Староверов, Шаура потерял сознание.

Староверов получил второе ранение.

— Илья, — Староверов подвинулся ближе к товарищу. — У меня к тебе просьба. В нужный момент ты меня пристрелишь, хорошо, друг?

— Нет, — твердо сказал тот. — Нет, ни за что!

Староверов понял, что никогда не исполнит Луковенко его просьбу.

— Та-а-ак… тогда слушайте боевой приказ, капитан Луковенко. Отходите с бойцом Шаурой через овраг к лесу. Я буду прикрывать ваш отход.

— Товарищ начальник штаба!.. Дмитрий Дмитриевич!.. — взмолился Луковенко.

— Приказ есть приказ. Я не привык повторять его дважды, — жестко сказал Староверов. — Не теряйте времени даром. Силы у меня на исходе.

— Ты ранен, Митя?

— Дважды… Выполняйте приказ, капитан.

Луковенко знал, что спорить со Староверовым бесполезно. Волоча за собой бесчувственного Шауру, он пополз к лесу. Староверов в это время яростно стрелял в гитлеровцев.

Луковенко с Шаурой доползли до леса и скрылись в овраге.

Каратели обстреливали погреб без передышки.

Падали гитлеровцы, подползавшие со всех сторон. Но вслед за ними поднимались новые. Староверов едва успевал отстреливаться.

Дмитрий Дмитриевич выглянул из укрытия. Попытался приложить винтовку к плечу и не смог, окончательно ослабели руки, в глазах двоилось… Тогда он взял пистолет.

Последняя пуля!

Последнюю пулю Дмитрий Староверов сохранил для себя.

Вскоре в Батаеве появились медведевцы. Они нашли раздетого изуродованного фашистами Староверова. Похоронили в лесу под высокими соснами. Положили на могилу зеленые венки из ели. Из трофейного, захваченного у штаба 576-го саперного батальона противника знамени нарезали красные ленты. Перевязали ими венки. Салютовал погибшему бойцу и другу весь партизанский отряд.

На березе у могилы Староверова написали:

Командир объявил, что винтовка Староверова будет передана лучшему бойцу и получить ее — большая честь не только для партизана, но и для всего отделения или группы.

Вечернее сообщение Советского Информбюро от 12 октября.

Дмитрий Николаевич прочел принесенное Шмариновым сообщение Совинформбюро.

— Фашисты закрепились в Орле. Танковая армия Гудериана рвется к Туле и Москве, — негромко сказал он. — Но я уверен, что Тулу — этот наш арсенал — рабочие и Красная Армия не отдадут. Вот сейчас оставлен мой родной Брянск. Воины Красной Армии проявили упорство и стойкость в боях под Вязьмой. Они дали возможность нашему командованию выиграть драгоценное время для организации обороны столицы. Оккупанты будут стараться перегруппироваться и начать новое наступление на Тулу и Москву.

Наша задача сейчас не дать гитлеровцам возможности собраться с силами, надо бить их везде, особенно ближе к фронту, и тем вносить свой вклад в оборону Москвы.

…Брянск оставлен нашими войсками. Гитлеровцы уходят из района, стягивают силы к фронту. Работы нам пока мало — взорвать железную дорогу и сидеть дней десять-пятнадцать, ждать, пока фашисты ее починят, — скучно. Советовались с командиром и начальником штаба (теперь начальником штаба — Сипович) — необходимо нам переходить ближе к фронту, в Брянские леса. Там, на фронтовых дорогах, больше движение. Разведка донесла, что появляются гитлеровские дезертиры — в фашистской армии началось разложение.

В лесу, недалеко от лагеря, стали появляться какие-то странные люди. Сегодня был такой случай: Медведев, Сипович, Королев, еще два партизана и я пошли осматривать местность около лагеря. Обошли кругом почти шесть километров, чтобы как следует изучать дороги, подходы, пути. Недалеко отсюда шли бои и осталось много исковерканной техники, валялись патроны, бумаги и документы. Единственное, что мы нашли полезного, было мыло и то все размокшее. Забрали с собой — все равно пригодится. Вдруг Королев подал сигнал: «Внимание!» Мы замерли. Среди деревьев появился человек. Это был старик лет шестидесяти пяти, одетый по-крестьянски в коричневую суконную поддевку, но его выхоленное лицо и тщательно причесанные седые волосы говорили о том, что это городской житель. Он шел и оглядывался по сторонам. Остановится, прислушается и идет дальше.

— А ну, узнайте, в чем дело! — приказал Медведев.

Старик прошел мимо нас, никого не заметив. Партизаны обогнали его и вышли ему навстречу. Окликнули. Старик оглянулся и снова как ни в чем не бывало пошел дальше.

— Ты что, глухой, что ли? Никакого ответа.

— Куда идешь? — не выдержав, закричал Королев.

— Ищу корову, вот и зашел далеко, — спокойно ответил старик.

— Где живешь?

— Километров восемь отсюда.

— Что же, кроме тебя, искать корову больше некому?..

Старик промолчал.

Мы пошли дальше, оставив странного старика в покое. На этом история со стариком не кончилась. Его еще несколько раз видели в лесу наши часовые. Он медленно шел среди деревьев, как и раньше осматриваясь по сторонам. Когда его останавливали, он охотно объяснял, что ищет корову, это он говорил одним, другим не менее охотно рассказывал, что ищет подходящее дерево — хочет дров заготовить на зиму. Не скрывал он и своего местожительства — живет в деревне Батаево, что семь километров от нашего лагеря. Однажды старик разговаривал с бойцом хозвзвода ветврачом Сучковым.

Саша Творогов вызвал к себе Сучкова.

— Что это за старик тут ходит? Откуда вы его знаете? — поинтересовался он.

— Говорит, что из Батаева, корову ищет. Рассказывал, что у нее почти все молоко пропало. Спрашивал меня, что делать надо. Ну, я ему тут кое-что посоветовал.

— Откуда он знает, что вы ветврач. Вы что, раньше были с ним знакомы?

— В первый раз вижу. Наверное, кто-нибудь из ребят ему обо мне сказал…

На этом разговор закончился, а через несколько дней случилось ЧП. Наши разведчики во главе с Твороговым возвращались с боевого задания. Уже начало светать. До лагеря осталось совсем немного — километра два, как вдруг раздалась стрельба. Разведчики бросились на выстрелы. На поляне ничком лежал человек. По рыжеватым волосам Творогов сразу узнал в нем ветврача.