На одной из скал Балаклавского берега они сидели в полном одиночестве и тишине. Резцов шептал:

— Ну, Варюша, это решено! Ты теперь мне невета! Только пока дедушке ничего не говори…

Варя удивилась.

— Почему, милый?

— Да потому, что мне нужно еще выполнить ряд разных формальностей. Понимаешь-я офицер инженерных войск, надо взять разрешение начальства, ну там реверс, может быть, придется внести. Словом, это долго рассказывать- не поймешь, через месяц все устрою и тогда формально объявим.

Девушка опечалилась.

— А пока?

— Ну, а пока будем, конечно, видеться. Неужели я утерплю хоть денек без тебя?..

Провожая Варю домой, Резцов думал:

«Ну, за месяц я тебя так приручу, голубушка, что ты для меня что угодно сделаешь»!

И офицер самодовольно закрутил черный, жесткий ус.

Третий месяц возились американцы на рейде, а дело у них, видимо, подвигалось туго.

Теперь обследование морского дна передвинулось от острова к береговым скалам Балаклавы. И тут, на глубине около 90 метров, погибли два водолаза. Тогда вспомнили о русской водолазной команде, отданной в распоряжение компании. Командир. команды получил приглашение «пожаловать на американский пароход».

Командир Хохлов был занят в это время обследованием симферопольских ресторанов; приглашение принял его помощник — Резцов. Он давно этого ждал. Хотелось ближе посмотреть, что делают эти загадочные «морские археологи».

Резцов пришел в водолазную команду и здесь отобрал партию лучших водолазов:

— Незамай, Кривенко, Осипов!

Вытянулось три молодца: Незамай — плотный, чернобровый, с богатырской грудью и добродушным лицом, сухой и сильный Кривенко, и Осипов — плечистый и рослый. В водолазы берут только очень сильных людей, привычных к морю.

— Ребята! — крикнул Резцов с наигранной веселостью. — На работу сегодня!

— Есть, ваше благородие! — гаркнули водолазы.

— Американца выручать. У него дело разладилось. К часу соберите все в порядке. Осипов — ты старшиной будешь…

Часа через два водолазный баркас подвалил к американскому пароходу. Резцов прошел к капитану. В кают-компании его ждали капитан — седой, бородатый англичанин, и два бритых аме риканца. Один из американцев заговорил, по русски, выбирая слова и часто останавливаясь.

— Ви командер водолазни команди?

— Да.

Американец объяснил, что на последних работах они потеряли двух своих лучших водолазов, и теперь временно прекращают работы, до приезда новой партии из Америки. Суда они отведут к Севастополю, а русской команде дают следующее поручение: обследовать рейд балаклавского побережья и наметить приблизительно места затонувших судов, вне района, уже обследованного ими.

— Чтобы не терять времени до осенних бурь, — объяснил. американец.

За эту работу, на которую назначался месяц, американцы обещали команде особое вознаграждение в тысячу долларов. Резцов быстро сообразил всю выгоду этого предложения для его планов.

«Это как раз то, что мне сейчас нужно — подумал он. — В этот месяц надо все кончить». И он немедленно выразил свое согласие. Тут же было подписано соглашение на двух языках: английском и русском. Резцов получил аванс в пятьсот долларов.

На другой день американцы снялись с якоря и отплыли, а русская водолазная команда принялась за работу. Командира Хохлова Резцов известил письменно, на что получил в ответ телеграмму:

— «Дуй белку в хвост и в гриву. Благословляю!»

Видимо, телеграмма писалась неунывающим командиром под веселую руку.

Водолазы были очень довольны американским дополнительным вознаграждением. Работа закипела. Резцов, сам опытный водолаз, разбил предполагаемую к исследованию часть залива на правильные секторы. Водолазный паровой баркас должен был передвигаться по составленному Резцовым плану, и попутно наносить на особую карту все, что найдется на дне.

В первый же день Резцов решил, что опустится сам, взяв с собой водолаза Незамая в качестве помощника.

На баркасе все приготовили для спуска. Четыре человека стали у двух нагнетательных насосов, снабжающих водолазов воздухом по резиновым трубкам, двое других заняли места у сигнальных веревок.

Первым одели в водолазный костюм Незамая, а вторым Резцова.

По двум лестницам они спустились на морское дно. Стоял яркий солнечный день, и вода была прозрачна, как растопленный сапфир.

Глубина, достигала тридцати метров. Оставаться под водой можно было часа полтора.

Дно было каменистое. Резцов огляделся и пошел по дну. Он увидел множество корабельных обломков; кузова судов, килями вверх, лежали на дне, покрытые перламутровой сеткой раковин и моллюсков.

Резцов оставил Незамая у первого кузова. Заранее было условлено, что Незамай обшарит первое попавшееся им судно, а Резцов пройдет подальше, насколько позволит длина сигнальной веревки и воздушной трубки.

Над водой было жарко. А здесь, на глубине тридцати метров — прохладно. Так всегда бывает при спуске на морское дно.

Резцов коротко дернул сигнальную веревку один раз. Это означало на водолазном языке:

«Я на грунте. Чувствую себя хорошо».

И действительно, Резцов почувствовал теперь сильный подъем, хотя обычно под водой водолазы испытывают несколько угнетенное состояние духа, которое проходит сейчас же, как только их вытащат наверх.

Незамай ворочался, как подводное чудовище, около затонувшего судна — он искал входа внутрь, чтобы доложить затем командиру об увиденном. Резцов два раза волнообразно потряс «сигнальную веревку. Это означало:

«Потрави веревку и трубку».

Тут же, почувствовав, что веревка и трубка подались — смело двинулся вперед. Условлено было заранее, что по-травка может дойти до ста метров — в этом радиусе Резцов и решил произвести свои обследования.

Резцов легко пошел по морскому дну. Каждая свинцовая подошва его водолазных «галош» весила около десяти кило, да свинцовые грузы — спинной и грудной- по сорока кило каждый. Но здесь, на тридцатиметровой глубине, этот груз не чувствовался. Без него водолаза выбросило бы наверх, как пробку из бутылки забродившего кваса.

На морском дне стоял зеленоватый полумрак, в котором привычный глаз водолаза разбирается легко метров на 5–6 вокруг. Каменистое дно было густо усеяно раковинами. Блестящая поверхность их давала отраженный свет. В некоторых местах было совсем темно — здесь скопились обломки погибших кораблей. Резцов пошел к этим темным пятнам, беспрестанно требуя дальнейшей «потравки» сверху.

Подводная жизнь мало интересовала Резцова, усердно исследовавшего обломки погибших кораблей, в надежде наткнуться на остов «Черного Принца», Но в этом обширном морском кладбище не так легко было сразу ориентироваться даже привычному и опытному водолазу.

Обломки затонувших судов виднелись во многих местах. Обломки эти густо затянуло моллюсками. А скелеты людей, отшлифованные как слоновая кость, с обрывками одежды, — говорили о том, что здесь некогда произошла трагедия со многими человеческими жертвами.

Захваченным с собой острым топором Резцов отбивал моллюсков, толстой корой облепивших корпуса судов, чтобы прочесть имя погибшего судна.

«Все не то! — с досадой думал он- Нет, так его не найдешь, хоть целый месяц ищи. Надо знать точнее место…»

Его мысли были внезапно прерваны резким рывком сигнальной веревки. Старшина сверху спрашивал:

«Как себя чувствуешь?» И вслед за этим два раза веревка затряслась волнообразно. Это означало:

«Не ходи дальше. Шланг весь вышел».

Резцов, увлекшись поисками, зашел дальше условленного района. Шум в ушах стоял сильный. И внезапно Резцова охватила злоба. Он слишком долго пробыл под водой. И даже на его крепкий организм это подействовало — глухое раздражение накатывалось на него.