Может быть, он и в самом деле преступник и злодей. Тогда его нужно изобличить.

Лаис уже совсем было собралась перемахнуть через подоконник, как вернулся Мавсаний. Страшно подумать, что случилось бы, если бы она не замешкалась, колеблясь! Верный раб не задумываясь убил бы ее!

Мавсаний заглянул в темный проем в стене, прислушался, покачал головой – и свернулся калачиком прямо на полу, словно пес, охраняющий незапертый дом. Видимо, Артемидор намеревался остаться у любовницы на всю ночь, а Мавсаний терпеливо ожидал его появления.

Лаис вздохнула. Ну что ж, придется возвращаться ни с чем.

Хотя почему ни с чем? Она разузнала, как открывается потайная дверь! Теперь надо найти возможность проникнуть в комнату Артемидора в его отсутствие – и открыть эту дверь.

Вообще-то судьба на ее стороне! Через несколько дней назначен храмовый праздник Афродиты Пандемос, в котором примут участие все горожане. К этому дню приурочены первые выпускные испытания в школе гетер. Это испытания по теологии и танцам. Обычно весь цвет города собирается взглянуть на них, кроме того, съезжаются ценители красоты, ума и образованности – а именно этим отличаются коринфские гетеры от прочих женщин, продающих любовь! – из Афин и даже других полисов Эллады. Некоторые из них задержатся еще на неделю, когда придет время подводить итоги главного испытания – соблазнения мужчины.

Артемидор непременно будет на первых испытаниях вместе с прочими богатыми и знатными коринфянами. После их окончания устраивается грандиозный пир, на котором аулетриды впервые появляются перед всеми горожанами обнаженными. Может быть, Лаис повезет – и она завлечет Артемидора в свои сети? Ну а если нет… Придется улучить мгновение и тайно забраться в его дом. Сола, конечно, поможет! Она жадна, а Лаис не поскупится ради своей цели.

Девушка огляделась – вокруг царила тишина, двор был пуст – и начала спускаться с крыши пристройки, надеясь, что делает это бесшумно. Однако спускаться оказалось трудней, чем подниматься. Босая нога соскользнула с предательского камня, и Лаис чуть не сорвалась. Кое-как удержалась, вцепившись пальцами в стену!

– Кто здесь? – послышался сверху окрик.

Мавсаний услышал шум и подошел к окну!

Лаис вжалась в стену.

– Да что такое? – проворчал Мавсаний. – Надо пойти посмотреть!

Хвала богам, он с годами, как и многие старики, обрел привычку разговаривать сам с собой!

Не дожидаясь, пока слуга появится во дворе, Лаис кинулась к стене, ограждавшей поместье Главков.

Да, подниматься и в самом деле легче, чем спускаться! Миг – и она уже сидела верхом на стене. Перекинула через нее обе ноги, спрыгнула, даже не успев взмолиться Афродите, чтобы не угодить в один из колючих розовых кустов, которыми были обсажены угодья Главков со стороны городской улицы. Однако повезло и без молитвы.

Удачно приземлившись на четвереньки, Лаис пустилась наутек.

Через несколько быстрых шагов она остановилась и прислушалась. Шума погони не слышно. Наверное, Мавсаний решил, что ему почудилось или что на крышу забралась ласка.

Рассказывали, что для многих хозяев эти зверьки становились истинным бедствием, зато они лихо уничтожали мышей, которые, в свою очередь, тоже были немалым бедствием, поэтому хозяева предпочитали покрепче запирать курятники, а не ставить силки на ласок.

Кругом царила темнота, ночь выдалась безлунная и беззвездная, лишь изредка мелькали огоньки в окнах тех домов, которые не прятались под прикрытием ограды. Однако впереди, словно огромная звезда, сиял огонь на самой высокой башне храма Афродиты Пандемос, и к этой путеводной звезде стремилась Лаис.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и она уже не рисковала врезаться в какую-нибудь стену или повернуть не в тот проулок.

Вскоре Лаис дошла до храма. Поднялась на сорок ступеней и двинулась вдоль стены, ограждавшей школу, осторожно, ведя ладонью по шершавым камням.

Вдруг что-то пискнуло под ногой. Лаис от неожиданности поскользнулась и вцепилась в стену, чтобы не упасть. Но тотчас раздалось недовольное мяуканье, и она слабо улыбнулась.

Это кошка, всего-навсего кошка! Иногда в подземельях храма появлялись крысы. Даже храбрые ласки старались держаться от них подальше. И недавно Никарета, верховная жрица и начальница школы, велела поселить в храме кошек. Все они были злые, неласковые – вовсе не такие, которых Лаис видела когда-то в Афинах: причесанных, приглаженных, украшенных разноцветными нитяными косичками, милых, ласковых, хотя и своенравных полосатых красавиц. Здешних полудиких кошек не больно-то погладишь!

– Брысь! – прошипела Лаис и услышала частый тупой стук: коринфские кошки почему-то бегали, отчетливо стуча лапами по камням. Говорили, что именно этот забавный топот пугает крыс до того, что они теряют разум от страха и убегают прочь целыми стаями. Лаис не знала, верить или нет, но крыс в храме и впрямь с некоторых пор почти не стало.

Она пошла дальше, стараясь ступать во всяком случае тише, чем кошка, и вот ладонь провалилась в пустоту.

Кажется, это выступ, в котором прячется потайная калитка.

Девушки нашли ее недавно. Скрытая со стороны двора пышно разросшимся кустом глицинии, которая ароматом своим вполне оправдывала свое название[11], она казалась заброшенной. Потом выяснилось, что калитка тщательно очищена от мха, засовы и петли смазаны. Правда, открывалась она не слишком широко, но вполне достаточно, чтобы стройное девичье тело проскользнуло в нее, не оцарапавшись.

Лаис и Гелиодора не сомневались, что этой же калиткой пользовался кто-то еще кроме них, может быть, даже наставницы, но чужие тайны их мало интересовали – свои бы сберечь!

– Ф-р-р… – чуть слышно выдохнула Лаис, подражая вспугнутой ночной птичке, и немедленно услышала в ответ такое же тихое:

– Ф-р-р!

Гелиодора ждет!

На душе сразу стало спокойней.

Тихо-тихо зашуршала по каменным плитам медленно открывшаяся тяжелая калитка.

Девушки быстро обнялись, радуясь, что ночное приключение закончено.

Гелиодора была закутана в такую же двойную хламиду, как у Лаис, а потому казалась совершенно невидимой в темноте.

– Наконец-то! – с облегченным вздохом шепнула подруга. – Я тут чуть не попала в ловушку.

– Что такое? – встревожилась Лаис.

– Пока ждала тебя, затаившись, вдруг услышала чьи-то шаги за стеной. Думала, это ты, и чуть было не ринулась отпирать калитку, как вдруг вспомнила, что не подан условный знак. Решила подождать, и что ты думаешь?! Калитка приоткрылась, и вошла Элисса. И задвинула за собой засов. Наверное, она тихонько выскользнула наружу уже после того, как ты ушла, и оставила калитку незапертой.

– Не может быть! – изумилась Лаис. – Элисса где-то шляется по ночам? Вот никогда бы не подумала, что она способна на такое!

Элисса некогда звалась Телефтая, Последыш. Впрочем, все девушки при поступлении в школу по приказу Никареты оставили прежние имена и взяли новые. Например, Гелиодора предпочитала не вспоминать, что ее некогда звали Алого – Лошадка – из-за гривы великолепных волос, а Лаис лишь изредка вспоминала о Маленькой косуле Доркион, как она звалась некогда.

Элисса была родом из Коринфа, из того местечка близ Лехейской бухты, которое называлось Тения.

Это было поселение в небольшой возвышенности, где в давние времена обосновались пленные, привезенные с острова Тенедос, который находится в северной части Эгейского моря. Именно тенийские рабы построили главные пристани Коринфа и проложили удобные дороги к бухте. Постепенно тенийцы растворились среди коринфян, однако название первого их поселения осталось, хотя жившие там люди и думать забыли о своих предках. Единственное, что их отличало от прочих коринфян, это слишком светлые, почти белые волосы, а еще то, что у многих из них на щеках и носу были щедро рассыпаны солнечные спреи[12].