А оружие… Оно-то валяется на улицах. И неплохое оружие, по словам Власта. Но почему-то встречаются в основном рубящие предметы: мечи, сабли, ятаганы. Власт удивлялся, почему нет ни стилетов, ни шпаг – словом, ничего колющего.

«Создается впечатление, – говорил он, – что у здешних существ была невероятная живучесть, и даже будучи проткнутыми насквозь, они сохраняли способность жить и двигаться». А Хельга подсказала, что именно хищникам свойственна такая живучесть.

«Тогда понятно, почему они стремились отрубать от противника куски, – произнёс Власт, – без руки или без ноги не очень посражаешься».

Словом, картина вырисовывалась более-менее понятная. И по всему выходило, что цивилизация, какой бы примитивной ни казалась, исчезла не более чем за сто лет до прибытия землян. А это означало, что отыскать причину исчезновения господствующей расы окажется не так уж сложно.

Хельга вернулась к микроскопу и задала программу подсчёта генов в ДНК «поросят» и «морских свинок» – ей хотелось количественно подтвердить свою гипотезу.

Микроскоп, обладающий высокой степенью автоматизации, послушно забулькал.

«Мы даже не видим крови, – вдруг подумала Хельга, – только в окулярном поле. Может быть, это и правильно: кровь не контактирует с атмосферой, не окисляется, в неё не проникают летающие в воздухе микробы и бактерии… Словом, чистота эксперимента соблюдается полностью».

Она вспомнила Венту, планету, обитатели которой… испарялись, стоило им повредить внешнюю оболочку, и кровь – или жидкость, её заменяющая – начинала выходить наружу. Она исчезала, едва соприкоснувшись с кислородом атмосферы. И в результате живое существо за несколько минут превращалось в сморщенную пустую шкурку.

А потом оказалось, что весь животный мир Венты явился результатом эксперимента неведомой космической расы, задумавшей осуществить тотальную панспермию на основе своего генетического материала, но ошибившихся в определении (или предсказании) вероятных природных условий на разных планетах.

Поэтому, может быть, они исчезли и сами…

Хельга вышла на улицу. Биокупол стоял на одной из площадей древнего города, по которому совершенно свободно ходили «поросята», «морские свинки», «крысы», «мыши» и другие существа, которым просто не удосужились найти названия.

Особенно надоедали «поросята»: они буквально лезли в заброшенные дома, телами прошибали полусгнившие двери, и бесцельно бродили внутри или лежали на остатках утвари. И только голод выгонял их наружу.

Но так поступали не все: часть «поросят» к домам близко не подходила, довольствуясь свежей зеленью на лужайках и газонах.

«Почему они стремятся в города? – думала Хельга. – Наверное, они были чем-то вроде домашних животных! А другие так и остались дикими, неприрученными. Но почему никаких специальных мест для них не предусматривалось? Какие-нибудь загончики, подстилочки… И это при том, что столы и стулья в домах остались!»

Хельга вернулась под купол. И вовремя: мелодичный звон калькулятора возвестил о завершении подсчёта.

Хельга подошла к микроскопу, взглянула на распечатку. Бесстрастный компьютер послушно выполнил задание, красным цветом выделив сходственные участки – цепочки генов.

Таковых оказалось неожиданно много. Заинтригованная, Хельга вывела на экран трёхмерные модели обеих ДНК и принялась рассматривать под разными ракурсами.

Потом, ахнув, изменила параметры сравнения. Раньше компьютер выделял схожие участки, базируясь на ДНК «мыши», что проще: проанализировав малую цепочку, он выделял сходственные места в ДНК «поросёнка». Теперь Хельга сменила базис и, наоборот, сравнила «поросёнка» с «мышью».

Цепочка «мышиной» ДНК сразу стала полностью красной.

– Не может быть! – прошептала Хельга.

Получалось, что ДНК «мыши» полностью входила в ДНК «поросёнка». У земных организмов встречались лишь подобия генных участков, но никогда ни одна ДНК не вмещала полностью другую!

Хельга задумалась.

А на экране, повинуясь действующей программе, цепочки ДНК послушно свивались в клубочки – как они обычно находятся в клетке, в интерфазе, не собираясь делиться. Минута – и перед глазами Хельги на экране медленно поворачивался неровный комочек с ярко выраженной красной «шапочкой».

– Что такое? – нахмурилась Хельга. – Так группируется последовательность ДНК «мыши» на ДНК «поросёнка»?

От экрана Хельгу отвлек вошедший лаборант. Он держал в руках маленького зверька. И закричал прямо от двери:

– Шефиня! Новый вид! Я таких ещё не встречал!

– Так давай назовем его твоим именем, – ядовито отозвалась Хельга. – Котёнок Пети.

Мелькнувшая мимолетно мысль, показавшаяся ей необыкновенно важной, исчезла.

– Это не котёнок, это ящерица, – скрипнув зубами, но хладнокровно отозвался лаборант Петя, водружая котёнкоящерицу в большой стеклянный бюкс.

– Да? – притворно удивилась Хельга. Временами Петя её несколько раздражал, своей бесцеремонностью и самоуверенностью. А особенно сейчас, когда она силилась вспомнить мелькнувшую в голове догадку. – А похож на котёнка.

– Это ящерица, – упрямо повторил Петя, задвигая крышку на бюксе. – И она отбрасывает хвост.

– Все ящерицы отбрасывают хвост, – монотонным голосом произнесла Хельга, рассеянно глядя на экран, где продолжал крутиться комочек ДНК в «шапочке». Что-то же он ей напомнил?

– И этот хвост превратился в червяка! – продолжал рассказывать лаборант, недоумевая, почему его не слушают. Ведь он говорит такие интересные вещи! – А червяк уполз в землю!

– Да? – более заинтересовано спросила Хельга. – А ящерица?

– Она осталась. Только… немного изменилась. Стала другой.

– Похожа на лягушку, – произнесла Хельга, разглядывая зеленоватое существо, прыгавшее по дну бюкса.

– Ну да! – обрадовался Петя. – А раньше была похожа на ящерицу!

– Ты ничего не перепутал? – спросила Хельга. – Мало ли: ловил ящерицу, а попалась лягушка.

– Да вы что! Я ловил ящерицу, схватил за хвост – не подумал, что он может обломиться, забыл, что на Земле так, – а он обломился! Я его бросил, погнался за ящерицей, поймал её… сачком, – добавил Петя, глядя на Хельгу исподлобья. – Вернулся к хвосту, смотрю, а его нет. А в землю залезает зелёный червяк.

– Ты, скорее всего, перепутал, – сказала Хельга. – Места перепутал. Хвост бросил на одном, а червяк заползал на другом. И почему сразу сачком не ловил?

Петя виновато вздохнул и пожал плечами.

– Ладно, – смилостивилась Хельга. – Возьми-ка у него… неё, – она ткнула пальцем в «лягушку», – кровь на анализ. Сможешь?

Петя возмущенно фыркнул:

– Сосуды-то видны!

– Действуй, – Хельга вернулась к микроскопу.

Заверещал коммуникатор.

– Да! – сказала Хельга, активировав экран.

На голоэкране появился Власт.

– Мы нашли гробницу, – устало произнёс он.

– Молодец! – вырвалось у Хельги. – Поздравляю!

– И фрески, – продолжал Власт. – Ты была права: единственными хищниками на планете были разумные существа.

– А… в гробнице кто-нибудь есть? – с замиранием в голосе произнесла Хельга. Ей вдруг пришла в голову мысль…

– Конечно! Мумия. Хочешь посмотреть?

Власт повернул камеру. И Хельга с содроганием увидела зубасто оскаленные пасти на фресках, и почти такую же, но сухую, без капель слюны, пасть у мумии.

– Власт! – попросила Хельга. – Возьми пробу ткани… Осторожно! – не удержалась она.

– Я захвачу с собой всю мумию, – пожал плечами Власт. – Чего её оставлять-то?

– Жду! – прошептала Хельга.

Экран погас.

Хельга вспомнила, что не одна в лаборатории, и повернулась к Петру.

– Здорово! – Петр не мог сдержать восхищения от увиденного. Стоя с «лягушкой» в левой руке и со шприцом, в который успел набрать порцию крови – в правой, он эмоционально, с причмокиванием, крутил головой.

– Что ты делаешь? – настроение Хельги сразу переменилось.

– А что? – не понял Петр. Капля крови сорвалась с конца иглы и плюхнулась на полированную поверхность лабораторного стола.