Пешт в очередной раз оглядел гостиную, проверяя, не забыл ли чего. Меньше всего он задумывался над тем, чтобы поразить своего посетителя богатым убранством помещения. Главным объектом в комнате должен быть сам Пешт, и ничто не должно помешать восприятию этого очевидного факта, а, напротив, лишь подчеркивать особую важность его персоны. Постоялый двор предоставил ему люкс из трех комнат, но пока только одну гостиную переоборудовали согласно его требованиям. Низкий столик был заменен своим старшим собратом более внушительных размеров, а традиционные подушки — полудюжиной стульев с прямыми спинками. Пешт не имел ни малейшего представления о том, где хозяину удалось раздобыть подобные предметы, но подозревал, что мебель доставили ему прямо из мастерской столяра, поскольку они еще не успели утратить характерные запахи клея и лака. Усевшись на стул лицом к двери, он приготовился ждать.

В этой позе он просидел минут пятнадцать, пока не раздался осторожный стук в дверь. Пешт быстро встал, открыл дверь и тут же снова закрыл ее, едва посетитель переступил порог комнаты. Затем он задвинул засов, ибо на собственном опыте уже успел убедиться в том, что в местных условиях только так можно обеспечить неприкосновенность своего жилища.

Замки и засовы, по наблюдениям Пешта, считались привилегией домов и офисов семи знатных семей Усугумо, а также шидоши. Замок в городе был единственным способом установить личность его владельца. Именно благодаря сделанному открытию Пешту удалось выйти на пресловутого хозяина железного рудника. Все строения вокруг шахты имели надежные замки, однако двери официального владельца рудника оказались незапертыми. Одним словом, это была загадка для дураков.

Посетитель молча вошел в комнату и занял место, указанное ему хозяином номера. Пешт налил в две маленькие чашечки будошу[5], ожидая, пока гость предъявит свои верительные грамоты. Перед ним находился Субаши Чи — саньо (*6) и верховный жрец Аматуказа, совершивший это путешествие с определенным риском для себя.

Между Усугумо и Аматуказом все еще сохранялось перемирие, подписанное накануне злополучной атаки Воста на позиции Такуды и его союзников тремя днями ранее. Среди многих других вопросов Пешт надеялся выяснить для себя и то, насколько искренним было желание правительств обоих анклавов соблюдать и дальше условия перемирия.

— Надеюсь, что вы без труда нашли мое жилище, — издалека начал разговор Пешт.

Гость утвердительно кивнул и улыбнулся.

— Многое изменилось с той поры, когда я говорил с вашим агентом, — продолжил Пешт. — Помимо вас, мы получили и другие предложения, которые нуждаются в тщательном изучении.

Субаши Чи неподвижно сидел на стуле, устремив твердый взгляд на своего собеседника, словно пытаясь оценить его силу и слабости.

Традиционно владыки Аматуказа находились в перманентном конфликте с двумя другими анклавами. Антипатия между ними существовала с незапамятных времен. Правители Аматуказа всегда считали, что Озио и Усугумо свернули с единственно верного пути и, хотя продолжали оказывать номинальное уважение властелинам теократического государства, оставались в их глазах закоренелыми еретиками.

Правящий класс Озио принял как догму опасное заблуждение, что только представители аристократии могут быть лидерами народа. Крестьяне рассматривались как низшие существа, чье предназначение — потом и кровью оплачивать прихоти хозяев. Аристократия Озио утратила чувство реальности, пренебрегая нуждами народа и возведя грубую силу в государственный абсолют.

Олигархия Усугумо поставила свои личные выгоды выше интересов подавляющего большинства населения. С течением времени она захватила полный контроль над производством и распределением доходов. Однако вопреки тому очевидному факту, что они превратились в презренных мошенников, правители Озио не собирались покончить с их позорным режимом под надуманным предлогом, что подобный шаг мог подорвать благосостояние других анклавов.

Чи отдавал себе отчет в том, что разумнее покорить Усугумо, нежели уничтожить его. Саньо Аматуказа планировали эту акцию уже в течение нескольких веков. Сейчас наконец появился человек, способный помочь им осуществить давно задуманное. Силы, которыми располагал этот маленький человек, могли поставить Усугумо на колени, что позволяло избежать такой крайней меры, как поголовное уничтожение всего населения анклава. Но Чи интересовало, что этот человек мог потребовать взамен. Он надеялся, что узнает о его планах уже сегодня.

— Я могу многое сделать для вас, Чи, — напомнил Пешт, так и не дождавшись реакции саньо на свое последнее заявление.

Субаши Чи медленно поднес к губам чашечку с будошу и слегка пригубил напиток.

Пешт ощущал пряный аромат подогретого вина. Он заказал лучший сорт будошу из имевшихся в наличии и надеялся, что саньо должным образом оценит этот знак внимания.

— Вы уже и так много сделали для меня. Будошу выше всяких похвал и не имеет себе равных. Я ваш должник.

Пешт был достаточно умен, чтобы оценить скрытый смысл слов Субаши Чи. Люди в анклавах были, по его мнению, чертовски чувствительны к пустым формальностям.

Помнится, Сираюки едва не свалился на пол, когда услышал о предполагаемом усыновлении Кендала. Тогда ему пришлось слегка ослабить нажим, чтобы шидоша сам понял, что деваться ему некуда. Окончательное согласие от Сираюки было получено не далее как сегодня утром, и Пешт был настроен весьма оптимистично во всем, что касалось его собственного будущего. Саньо не явился бы сюда без намерения сделать ему еще более солидное предложение. Будошу и другое угощение были заказаны задолго до встречи, но вполне вероятно, что именно они помогли саньо принять окончательное решение. Чи не обязательно было знать, что Пешт заказал их, чтобы отпраздновать собственный успех. Пусть старик думает что хочет.

— У нас в Аматуказа, — начал Чи, прочистив горло, — существует строгая система иерархии. Нам потребовались многие годы, чтобы достичь столь совершенного уровня управления. Наш путь был долгим и трудным, и открыт он лишь избранным. Многие мечтали пройти его, но лишь единицы поняли смысл путешествия.

Чи сделал небольшую паузу. «Надо дать понять этому пришельцу со звезд, — решил саньо, как он сам и его товарищи себя называли, — насколько велика привычка к слепому повиновению среди нашего народа».

Одним из основных аргументов, дававших жителям Аматуказа повод ощутить свое превосходство над остальными обитателями планеты, была тщательно продуманная система тренировки.

— Вы должны понять и впитать в себя великую концепцию пяти. Это и пятикратная дорога к просвещению, и пять основ вечной истины.

— Вы собираетесь прочесть мне лекцию по философии? — кисло осведомился Пешт. — Я уже слушал эти сказки от одного из ваших единомышленников, с которым я не так давно разговаривал. Он, как и вы, был до ушей напичкан высокими идеями. Буду откровенен, Чи, мне нет дела до этих ваших хреновин. Я человек дела и хочу знать, что вам нужно от меня и что вы можете предложить мне. Остальное меня не интересует. Я не ищу себе награды в грядущей жизни или даже в ближайшем будущем. Еще меньше меня интересует мой внутренний мир. Если потребуется, я сам займусь этим. Давайте лучше перейдем прямо к делу.

— Но нет ничего важнее душевного покоя. Все соблазны нашего сегодняшнего бытия — ничто по сравнению с тем, что ожидает нас в ином мире. Ради этого младшие члены нашего ордена носят грубые одежды, спят на голом полу и довольствуются горстью риса. Им необходимо познать собственный внутренний мир, дать прорасти росткам познания. Простота есть основа основ.

— Прекрасно. Значит, ради простоты ваши храмы иллюминированы по ночам, а вы носите вышитую одежду и драгоценности, которые стоят целое состояние. Ради нее одной вы изучаете, как распознать качество будошу, которым вас угощают. Оставьте для других эти басни о пользе простоты и бедности! Ваша доморощенная великая идея пяти основ не простирается дальше пяти блюд и бутылок вина во время каждой трапезы и пяти молоденьких простушек под боком, когда вы отправляетесь спать. Хватит мне вешать лапшу на уши!