– А нельзя ли зажечь лампу? – спросила Диллиан. Бланш отошла к окну.

– О'Тул считает, что следует подождать, пока не заживут глаза. Он заставляет меня завязывать их днем, и подарил мне для этого красивый шарф.

Диллиан встревожилась, но ничего не сказала. Она должна сама во всем разобраться.

– А как ты видишь сейчас?

– Вероятно, так же, как и ты, – пожала плечами Бланш. – Скажи, что видишь ты?

Диллиан огляделась. Бледный лунный свет, падавший из окон, слабо освещал комнату. Она видела силуэты кровати, туалетного столика, шкафа. На фоне поблескивающего зеркала неясно проступал силуэт Бланш. Об остальных тенях она могла только догадываться.

– Я поняла, о чем ты спрашиваешь. Если ты могла разглядеть карты, то ты видишь то же, что и я.

– Слава Богу. Я боялась, что Майкл меня обманывает. Трудно вспомнить, что я раньше видела в темноте. Мне казалось, я двигаюсь среди теней.

Верити принесла кувшин с водой. Диллиан сбросила грязную одежду и с наслаждением терла кожу душистым мылом Бланш. Интересно, это Верити привезла его вместе с платьями или принес О'Тул? Но Диллиан не стала спрашивать. Она с недоверием относилась к отношениям между кузиной и лакеем, однако предпочитала не касаться этой скользкой темы, не разобравшись. Пока Диллиан мылась, они обсудили события, происшедшие во время их разлуки. Диллиан закуталась в халат, который приготовила ей Верити. Ни одна из них не удивилась, когда раздался настойчивый стук в дверь.

– Вот и уведомление о нашем выселении, – вздохнула Диллиан, когда Верити впустила в комнату маркиза и О'Тула.

Гэвин отшатнулся и едва не выскочил из комнаты, увидев соблазнительную женскую фигуру в белом шелковом халате. Кровь закипела в его жилах, ладони покрылись потом, сердце забилось с неведомой прежде силой. Свеча, которую он держал в руке, погасла.

Но он не мог отвести глаз от белевшей в темноте фигуры. Он чувствовал аромат душистого мыла. В прошлом у него было немало женщин. Но никогда запах их духов не действовал на него так опьяняюще, как слабый аромат цветочного мыла.

Эта мысль не улучшила его мрачного настроения.

– Ну, Майкл, теперь слушай. Мы договорились, что проверим, насколько безопасен Грейндж, и отправим леди домой. Мы убедились, что ворота хорошо охраняются и в Грейндже вполне спокойно. Если ты не уверен, то можешь сопровождать их карету. – Гэвин старался держаться как можно дальше от фигуры в белом. Он заметил, что и леди отступила в тот угол, где стоял Майкл.

Майкл галантно предложил Бланш один из имевшихся в комнате стульев, а Диллиан забралась на кровать. Она села, скрестив ноги и прикрыв их тонким шелком халата. Взгляд Гэвина настойчиво пытался проникнуть сквозь тонкую ткань. Она заметила это и, поджав ноги, натянула на себя одеяло. Гэвин с облегчением вздохнул, но отказался от стула. Сложив на груди руки, он наблюдал за Майклом.

Майкл заговорил, и Гэвин начал мысленно прикидывать, какой толщины должна быть веревка, которую он накинет на шею брата и повесит его на самой высокой корабельной рее. Майкл впутал их в такую историю, что выбраться из нее без потерь будет непросто.

– Миледи. – Майкл почтительно кивнул в сторону Бланш. – Простите меня, но я хотел бы задать несколько вопросов вашей компаньонке. Если я хочу защитить вас, я должен знать правду. – Бланш не возразила, и он повернулся к Диллиан: – Мисс Рейнолдс Уитнелл?

Диллиан молчала, ожидая, что он скажет дальше.

– Слуги называют вас мисс Рейнолдс, а ваша хозяйка зовет вас Уитнелл. Насколько я понимаю, оба имени принадлежат вам?

– Понимайте как хотите, – равнодушно пожала плечами Диллиан.

Гэвин почувствовал, как напрягся брат, несмотря на его небрежную позу. Майкл разыгрывал беззаботного ирландца, но в нем не было ничего ирландского, тем более легкомысленной беззаботности. Жизнь обоих братьев часто зависела от острого ума и энергии Майкла. Вероятно, никто не знал, каким был Майкл на самом деле. Даже Гэвин.

Глядя в потолок, Майкл продолжал:

– Полагаю, оба имени принадлежат вашей семье. Поскольку вы скрываете одно из них, а именно Уитнелл, то, думаю, оно известно многим. Мать леди Бланш была Рейнолдс.

Гэвину показалось, что в наступившей тишине повеяло холодом. Ни одна из женщин не шевельнулась. Ни одна не ответила. Майкл продолжал, словно и не ожидал ответа:

– В армии у отца леди Бланш был близкий друг, некий полковник Уитнелл. Они, как утверждают, были неразлучны, и оба погибли при Ватерлоо.

Гэвин увидел, что плечи фигурки в белом поникли. Долгое одиночество сделало его способным улавливать настроение других людей. Он почувствовал, как атмосфера в комнате пропитывается печалью.

Майкл снова обратился к леди Бланш:

– Я пытаюсь помочь вам. Ваши тайны останутся в стенах этой комнаты. Но если я хочу хоть на шаг опередить ваших врагов, то должен знать больше, чем знают они.

Бланш хотела заговорить, но Диллиан опередила ее:

– Что может сделать простой лакей? Не будьте так самонадеянны. Нам достаточно хорошо здесь. Если маркиз готов подождать, мы заплатим за все, когда получим доступ к нашим деньгам. Больше вы ничего не должны знать.

Гэвин подумал, не защитить ли брата от острого языка этой дамы, но Майкл не нуждался в защите.

– Сыщики герцога, – спокойно проговорил он, – ищут родственников полковника Уитнелла, а он сам сейчас выясняет, не были ли мать Бланш и жена полковника Уитнелла сестрами. Видимо, разные ветви вашей уважаемой семьи не поддерживают связь друг с другом.

Леди Бланш вздохнула:

– Они даже не разговаривают. Семья Невилла осталась в Лондоне. Они неодобрительно относились ко всему, что делал мой отец. И Невилл никогда не интересовался моей матерью. Почему он сейчас проявляет к ней интерес?

– Бланш! – возмущенно воскликнула Диллиан. – Зачем ты ему это рассказываешь?

Гэвин с удивлением посмотрел на маленькую хрупкую леди. Она решительно подняла подбородок в ответ на предостережение старшей подруги.

– Он хочет помочь, Дил. Мы сами ничего не сможем сделать. И я решила довериться ему, даже если ты будешь возражать.

– Благодарю вас, миледи, – ответил Майкл, бросив быстрый взгляд на Гэвина. – В Лондоне ходят слухи о государственной измене. Упоминается имя Уитнелла. Если дружба полковника с отцом леди Бланш была тесной, то и на него падет тень. Мы же не хотим допустить этого, верно?

– Это ложь! – Одеяло отлетело в сторону, и Диллиан вскочила на ноги. – Мой отец умер за свою страну! Он, черт побери, отдал за нее жизнь! Он никогда бы не совершил такого позорного поступка! Они врут! Скажите, кто распускает эти слухи, и я…

Она явно собиралась вытрясти сведения из Майкла, который стоял и спокойно смотрел на нее, и Гэвин счел нужным вмешаться. Он схватил мисс Уитнелл за талию, оттаскивая ее от брата, и прижал к себе.

И сразу же осознал, что допустил ошибку. Близость теплого женского тела лишала его самообладания. Вместо того чтобы отпустить, он приподнял ее и прижал к груди. Неожиданно она затихла.

Возможно, огонь желания, вспыхнувший в его крови, опалил и испугал ее. Он посмотрел на нее, но не увидел в ее глазах страха. То, что он увидел в них, он предпочел не разгадывать. Диллиан не сопротивлялась, и он опустил ее на пол.

– Не очень разумно нападать на своего защитника, моя дорогая мисс Уитнелл, – пробормотал он.

– Я не позволю клеветать на моего отца. – Она пыталась ответить с достоинством, но голос ее дрожал.

– И мы не позволим. Нам только нужна правда. Слухи не возникают на пустом месте. Кому может быть выгодно, чтобы оклеветали вашего отца?

Она отошла от Гэвина и села на край кровати.

– Отец приобретал врагов так же легко, как и друзей. У него был сильный характер. Не думаю, что кому-то это выгодно теперь, когда его уже нет. И какое отношение он имеет к Бланш?

Ей ответил Майкл:

– Возможно, никакого. Но может быть, это связано с вами.