Вторым решился электрифицировать свой дом человек с древнеперсидским именем Дарий Огден Миллс — разбогатевший во время калифорнийской «золотой лихорадки» делец, банкир и филантроп.

Тесла общался и с Морганом, и с Миллсом. Среди его знакомых были и другие миллионеры: железнодорожный магнат и сенатор Чонси Депью, известный архитектор Стэнфорд Уайт, по проектам которого было построено множество зданий в Нью-Йорке, и изобретатель и делец Джон Джейкоб Астор (о нем подробнее ниже), финансист Эдвард Дин Адамс, помогавший ему с новой лабораторией, и другие состоятельные люди.

Все это «высшее общество» часто собиралось на обедах и ужинах в ресторане недавно открытого фешенебельного отеля «Уолдорф», а потом — в «Уолдорф-Астории». Тесла тоже стал регулярно обедать и ужинать здесь. В компании миллионеров он был, конечно, самым бедным, но в известности им не уступал. Тогда по Нью-Йорку ходила популярная байка о том, как одного известного магната пригласили на званый ужин и там завели с ним разговор о литературе. Его спросили, нравится ли ему Бальзак. «Не знаю, — ответил тот, — я с ним на бирже никогда не сталкивался». Многие знакомые Теслы были, разумеется, более образованны и начитанны, чем этот персонаж, но, судя по всему, он предпочел бы проводить время в компании творческих людей. Если бы от миллионеров во многом не зависела судьба его изобретений. Впрочем, богачи проявляли интерес и уважение к его знаниям и открытиям, и это ему нравилось.

К тому же Тесла производил на окружающих сильное впечатление своим аристократизмом. Казалось, что он — представитель какого-то графского или княжеского рода, а не сын сербского священника из захолустного городка Австро-Венгрии. Одевался он лучше всех на Пятой авеню (так он и сам считал), прекрасно разбирался в марках вин или, например, в способах приготовления дичи. Нельзя сказать, что он был равнодушен к богатству. Впрочем, он говорил, что лишь тогда будет считать себя богатым, когда у него будет столько денег, чтобы горстями выбрасывать их из окна. Ну а пока Тесла очень хотел поселиться в «Уолдорфе» — самом роскошном отеле Нью-Йорка того времени — и вскоре осуществил свою мечту.

«Мой дорогой Лука, — писал Тесла Роберту Джонсону перед Рождеством 1895 года, — я, как вы знаете, очень люблю миллионеров, но ваши предложения так заманчивы, что я на время забуду о своих миллионерах и приеду на великолепный обед, который приготовит мадам Филиппов. На Рождество я хочу быть дома, на Лексингтон-авеню, 327, со своими дорогими друзьями Джонсонами. Если вы приготовите ужин на полдюжины человек и никого не пригласите, мне это понравится. Мы будем говорить о благословенном мире и веселиться».

Так оно и произошло — Рождество они отметили вместе. Отношения между ними становились все более близкими. И в какой-то степени двусмысленными. Тесла переписывался и с Робертом, и с Кэтрин, причем ее письма к нему часто были, что называется, «на грани» принятых в то время светских приличий. В них то и дело использовали намеки на ее особое отношение к нему.

«12 февраля 1896 года.

Дорогой мистер Тесла, за прошедшие три года я получила столько удивительных впечатлений. Многое уже в прошлом, и я боюсь, что все закончится, поэтому вы должны об этом знать, так как произошедшее может представлять для вас научный интерес. Я называю это передачей мыслей, потому что не могу подобрать более подходящего слова. Возможно, это нечто совсем иное. Я давно собиралась поговорить с вами на эту тему, но, когда вы рядом, я не могу сказать того, что хотела. Похоже, я способна только к одному. Прошу вас, приходите завтра.

«Прошу вас, приходите» — эта фраза как эпиграф к письмам Кэтрин Тесле. Она неизменно повторяется на протяжении многих лет. Даже когда они находились далеко друг от друга, Кэтрин почти открыто давала ему понять, что хотела бы видеть его рядом с собой.

«6 августа 1896 года.

Дорогой мистер Тесла, я очень беспокоюсь за вас. Слышала, что вы больны. Прервите ненадолго работу. Меня преследует страх, что вы можете не перенести жары. Найдите место с прохладным климатом. Не оставайтесь в Нью-Йорке. Это значит, что вы каждый день будете проводить в лаборатории.

Дорогой друг, вы допускаете ошибку, смертельную ошибку. Вы считаете, что вам не нужны отдых и перемены. Вы так устали, что сами не знаете, что вам нужно. Если бы только кто-нибудь мог насильно увезти вас оттуда! Сама не знаю, зачем пишу вам это письмо. Мои слова не оказывают действия, и, возможно, вы забываете их тут же после прочтения.

Но я должна поговорить с вами. Не пришлете мне весточку? Как здорово, если на ней будет незнакомая почтовая марка!

«Приходите быстрее», «Приходите, пожалуйста, ко мне завтра вечером», «Мы хотим, чтобы вы пришли сегодня вечером», «Я очень огорчусь, если вы не придете», «Я так хотела бы увидеть вас, мой друг». По этим строчкам из сохранившихся писем Кэтрин Тесле вполне можно судить о тех чувствах, которые она испытывала к нему. Однако Тесла упорно держался правил принятого этикета: он писал только ее мужу, а когда оставался с ней наедине, чувствовал себя не очень свободно.

Даже не очень внимательный читатель, наверное, уже заметил: биография Теслы отличается от биографий других не менее известных мужчин. Создается впечатление, будто его жизнь состояла из опытов, патентов, поиска денег для своих экспериментов, борьбы с конкурентами и так далее. Как будто в ней совсем не было того, чем должна быть наполнена жизнь успешного и состоятельного мужчины: либо семьей, либо любовными историями. Либо и тем и другим. В этом смысле Тесла действительно не был на них похож.

Практически всю жизнь Тесла прожил в одиночестве. У него не было ни семьи, ни детей. Да и любовниц, романов и увлечений в полном смысле этого слова, похоже, тоже не было.

И женщины не занимали в его жизни важного места — пожалуй, кроме его матери и сестер, которых он очень любил. Тесла говорил, что его сестра Марица могла бы стать более способным исследователем, чем он сам. Она, по его словам, лучше разбиралась в математике и обладала прекрасной памятью.

Джонсоны пытались знакомить его с различными женщинами. Среди них были и богатые, и красивые, и умные, а иногда даже — умные, богатые и красивые одновременно. Знакомили его, например, и с дочерью магната Моргана Энн Морган, которая, по общему убеждению, была в него влюблена. Джонсоны даже дразнили его: почему бы ему действительно не жениться на дочери миллионера? Но Тесла дипломатично уходил от разговоров на эту тему, никогда не отвечал дамам взаимностью, ограничиваясь светски-вежливыми отношениями.

Иногда он вообще подолгу не отвечал на письма Кэтрин, хотя она буквально умоляла его написать хотя бы несколько слов. «Вы сверхчеловек, — написала ему как-то Кэтрин. — Вам никто не нужен. Как же странно, что я не могу без вас».

Не только Джонсоны пытались знакомить Теслу с женщинами. Интересна в этом смысле переписка ученого с сербским поэтом Лазой Костичем, который открыто намеревался женить ученого. В качестве кандидатуры невесты он предлагал свою знакомую Ленку Дунджерску — красавицу из весьма состоятельной семьи. «Хочу вас женить, — писал Костич. — Девушка, которую я вам сватаю, способна победить любой вид “женоненавистничества”. Я думаю, она оживила бы и мертвого, и не только мертвого Дон Жуана, но и мертвого святого».

Костич сообщал, что Ленка уже отвергла целую армию женихов, и родители этим очень озабочены — ведь девушке уже 24 года! Но она призналась ему (Костич дружил с ее семьей), что ее идеал — это Никола Тесла. Он предлагал Тесле «еще раз хорошо подумать» и добавлял, что этот брак к тому же может принести ему миллионы франков или даже долларов приданого.

Тесла ответил, что его это не интересует. Но Костич не отступал. 4 сентября 1895 года он писал, чтобы Тесла подумал еще раз, и что он «не посмел» рассказать о его письме Ленке. «Я знаю, что в Америке много девушек, за которыми сто и больше миллионов франков, и что вы стоите их, но я хорошо помню, как вы говорили, что если бы женились, то взяли бы в жены сербку», — уговаривал Костич.