Так началась их дружба. Она продлилась много лет, а отношения с Кэтрин со временем приняли почти двусмысленный характер и, по мнению многих, переросли «просто дружбу». По крайней мере с ее стороны. Но об этом позже.

Характеризуя Теслу как человека, Джонсон писал, что он личность «выдающегося очарования, искренности, скромности, изысканности, великодушия и силы». Статьи о «волшебнике» и его экспериментах стали появляться в «Сенчури», начал там печататься и сам Тесла.

Непонятно, когда Тесла находил на это время, но помимо опытов с электричеством он занимался еще и переводами на английский язык сербской поэзии. В мае 1894 года в «Сенчури» появилась его большая статья «Йован Йованович-Змай. Главный сербский поэт современности». Впрочем, автор сожалел, что его переводы не являются совершенными, тем более по сравнению с оригиналом. К тому же, отмечал Тесла, некоторые слова и выражения у Йовановича-Змая «настолько сербские, что их почти невозможно перевести на другой язык». Тесла признавался, что плакал над некоторыми стихами, когда читал и переводил их. На русский, кстати, переводила их и Анна Ахматова. Вот, к примеру:

Навсегда мои заветы

Сбереги в груди:

Раз ты сербка, так по-сербски

На меня гляди!

   Наша жизнь — деревьев купа,

   Серый соловей…

   Под ветвями провели мы

   Много милых дней.

Но и в дереве гнездятся

Черви под корой,

И мне часто, слишком часто

Снятся кровь и бой.

   Каждый день внезапно может

   Час ударить нам —

   На отраду для героев

   И на страх врагам.

Встанет день освобожденья

В грохоте огня,

И на битву не придется

Дважды звать меня.

   Ты мила мне, ты верна мне,

   Но тогда забудь

   Поцелуи и объятья,

   Нежащие грудь.

И когда прольют за волю

Сербы кровь свою,

Не жалей, жена, погибших

В яростном бою!

   Верь мне, что достойно серба

   Умереть смогу.

   Дай мне сына, чтоб отмстил он

   За меня врагу.

Тесла много рассказывал о сербах и сербской поэзии Роберту Джонсону. Это принесло довольно неожиданный результат — тот и сам увлекся сербской поэзией и помог Тесле издать сборник переводов с его предисловием. Вскоре и сам Джонсон прекрасно разбирался в сербской литературе, и они с женой даже взяли себе сербские псевдонимы, которыми пользовались в переписке с Теслой.

Он стал «Лукой Филипповым», а она «миссис Филиппов» — по имени народного героя Черногорско-турецкой войны 1876—1878 годов. Йованович-Змай написал о нем песню, а Тесла, с его разрешения, перевел ее на английский (перевод появился в журнале «Сенчури» в феврале 1895 года) и не раз декламировал у Джонсонов. Роберт начал учить и сербский язык.

С Марком Твеном они тоже познакомились у Джонсонов. К тому времени Твен уже был автором «Тома Сойера», «Приключений Гекльберри Финна», «Принца и нищего» и многих других книг, которые сделали его самым известным писателем Америки. К тому же Твен и сам считал себя немного изобретателем. В чем-то его юность напоминала юность Эдисона и Вестингауза: он успел поработать и лоцманом на пароходе, и наборщиком, и старателем на приисках, стал писателем, но интереса ко всяким изобретательским штучкам не утратил.

Среди его изобретений альбом с закладками для газетных вырезок и прочих полезных бумажек, регулируемый ремень для рубашек, машинка для завязывания галстуков и такая вещь, которой каждый из нас либо пользовался, либо просто держал в руках, — блокнот с отрывными листами. Твен получил несколько патентов — в том числе и на игру для тренировки памяти с помощью различных фактов и цифр.

Почти 14 лет Твен материально поддерживал создателя первой наборной машины Джеймса Пейджа и ожидал от этого революционного изобретения многомиллионных прибылей. Но тут его постигла неудача. Автор «Тома Сойера» вложил в это предприятие 190 тысяч долларов, но машина оказалась слишком сложной и ненадежной, так что он фактически прогорел.

Конечно, Твен и раньше слышал о Тесле — он вообще следил за новостями в области науки и техники. Как уже говорилось, в ноябре 1888 года он высоко оценил его электродвигатель, назвав «самым ценным патентом со времени изобретения телефона».

Тесла время от времени приглашал и Джонсонов, и Твена в свою лабораторию. Джонсон вспоминал, что они «часто были свидетелями его экспериментов, которые включали среди прочего создание электрических вибраций невиданной доселе интенсивности»: «Похожие на молнии вспышки длиной до пятнадцати футов были обычным явлением, а его лампы электрического света использовались, чтобы делать фотографии друзей на память об их посещении. Он был первым человеком, который использовал фосфоресцирующий свет для фотографии — само по себе заметное изобретение. Я был среди группы, в которую входили Марк Твен, Джозеф Джефферсон, Марион Кроуфорд и другие, — нам выпал уникальный шанс сфотографироваться таким образом».

Сохранилась фотография знаменитого писателя, который внимательно рассматривает в лаборатории Теслы его лампу «холодного света», а на заднем плане виден и сам изобретатель. Но некоторые снимки с применением фосфоресцирующего света не получились. Позже выяснится — они стали подтверждением одного великого открытия.

Считается, что дружба Теслы и Марка Твена продолжалась многие годы. Но странно: ни в своих биографических очерках, в которых Твен упомянул о многих людях, с которыми сталкивался в жизни, ни в записных книжках он почему-то не описал их совместное времяпрепровождение и поездку в лабораторию изобретателя. И вообще — упомянул о Тесле всего один раз, о чем уже говорилось. А ведь сколько любопытных деталей можно было бы почерпнуть из этих заметок, зная твеновскую наблюдательность и его острый язык. Впрочем, утверждается, что именно он придумал для Теслы «звание» «повелитель молний». С тех пор оно стало одним из самых популярных эпитетов, употреблявшихся по отношению к Тесле.

…Тем временем Тесла раздавал интервью и даже позировал скульпторам. На этом сумел настоять Мартин. Владелец газеты «Нью-Йорк уорлд» Джозеф Пулитцер (впоследствии на оставленные Пулитцером после своей смерти два миллиона долларов по его завещанию была основана известная ныне премия его имени в области литературы, журналистики, музыки и театра) направил на интервью с Теслой своего нового сотрудника Артура Брисбена. Репортер знал, к кому идет. Однажды во время ужина в ресторане «Дельмонико» его владелец, сам мистер Дельмонико, представил ему «очень красивого молодого человека с острой черной бородкой». Это и был Тесла.

«Этот мистер Тесла может все, — уверял Дельмонико. — Как-то ночью нам удалось уговорить его сыграть на бильярде в пул. Он раньше никогда не играл, а только немного наблюдал за нами. Он очень рассердился, когда узнал, что мы собираемся дать ему пятнадцать очков форы. Но это ничего не значило, он легко обыграл нас всех и получил все деньги». Еще бы не обыграл — ведь бильярд был одним из его любимых развлечений. Странно только, что он это скрывал.

«Каждый ученый знаком с его работами, — писал Брисбен, — и каждый дурак в Нью-Йорке знает его в лицо». Они провели два вечера за разговорами, и в результате Брисбен сообщал читателям свое впечатление: «Когда мистер Тесла начинает рассказывать о своих опытах в области электричества, он напоминает человека, побывавшего на сеансе у опытного гипнотизера. Невозможно понять ни единого слова из его речи. Он делит время на миллиарды секунд и вырабатывает энергии столько, что можно было бы обеспечить электричеством все Соединенные Штаты».

Тесла признался, что начал пропускать сквозь себя электрический ток, чтобы «разрушить все глупые мифы, касающиеся переменного тока». Был в интервью Брисбену и один любопытный момент. Брисбен обратил внимание, что у Теслы довольно светлые глаза. «Я спросил у него, почему так, ведь он серб, — писал журналист. — Он ответил, что раньше его глаза были намного темнее, но благодаря напряженной работе мозга посветлели на несколько оттенков». Еще Брисбен отметил, что Тесла «сутулится, как большинство неуверенных в себе мужчин». Однако на портрете, который поместили в газете, Тесла стоял в полный рост и держался очень прямо.