Вскоре к Тесле в отель «Герлах» пришел сам Джордж Вестингауз. Речь шла о важнейшем для него проекте — электрификации Всемирной выставки в Чикаго, которая должна была открыться 1 мая 1893 года. Ее решили назвать «Колумбовской» — в честь 400-й годовщины открытия Колумбом Америки. За право получить контракт схватились «Вестингауз электрик» и «Дженерал электрик» — наследница Эдисона. Это было еще одно масштабное сражение в «войне электрических токов».

К тому времени обстановка на фронтах этой «войны» существенно изменилась. Вестингауз сумел договориться со своими акционерами, сохранить компанию и остаться ее главой. Что же касается его главного конкурента Эдисона, то с ним произошла прямо противоположная история.

В 1890 году он объединил все принадлежавшие ему предприятия в одну компанию «Эдисон дженерал электрик компа-ни ц». Но в ней Эдисон владел лишь десятью процентами акций. Конечно, помимо этого он был ее основателем и вообще «Великим Эдисоном», но теперь это не имело большого значения.

В один прекрасный день президент компании Эдисона Генри Вилард начал тайные переговоры с главой корпорации «Томсон—Хьюстон» Чарлзом Кофином о возможном слиянии. В этом были заинтересованы крупнейшие акционеры двух компаний, и прежде всего железнодорожный магнат Джон Пирпонт Морган. Он считал, что управленцы обеих структур ведут дела не лучшим образом и прибыль объединенной компании может быть куда выше.

В 1892 году договоренность о слиянии была достигнута. Объединенная компания стала называться «Дженерал электрик» — из ее названия исчезли имена основателей, и прежде всего самого Эдисона. Более того, ему самому сообщили о принятом решении постфактум. «Великий Томас» был потрясен, но сделал вид, будто он сам этого хотел. «Я не мог больше тратить время на вопросы электрического освещения, — заявил он журналистам, — потому что они безнадежно устарели… Я просто хочу получить дивиденды от акций, которые у меня на руках… Я был первым, кто настаивал на слиянии».

Мартин в журнале «Электротехника» напечатал по этому случаю статью «Ошибка мистера Эдисона», в которой писал, что главной драмой в его жизни стало то, что он не принял систему переменного тока и приложил много сил, чтобы ее дискредитировать, используя «свое воистину великое имя». «Но целый поток не повернется вспять из-за его сердито насупленных бровей», — заключал он.

Это было правдой. Руководители «Дженерал электрик», которая теперь контролировала более 60 процентов американского электрического рынка, очень хотели заполучить патенты на системы переменного тока. Пока же они вступили в бой с Вестингаузом за контракт за электрификацию Чикагской выставки.

Всемирная выставка «искусств, трудолюбия промышленности и произведений земли, ее недр и морей» должна была поразить мир своим размахом и, конечно, не только достижениями всего человечества в этой области, но и колоссальным скачком вперед, который совершила Америка за последние годы. Не случайно местом проведения выставки выбрали Чикаго.

Этот город был своего рода символом американской энергии и устремленности в будущее. Всего лишь несколько десятилетий назад на его месте находилось небольшое индейское поселение, а к концу XIX века Чикаго стал вторым по величине городом страны. В нем насчитывался 1 миллион 200 тысяч жителей. После «Великого чикагского пожара» 8—10 октября 1871 года, в котором сгорела большая часть деревянного Чикаго и погибли несколько сотен его жителей, город сразу же начал кардинально перестраиваться. Теперь он был центром всех железных дорог страны. Здесь выросли первые американские небоскребы, да и вообще, не блистая архитектурой, город поражал приезжих своими огромными зданиями.

Для устройства выставки осушили болота, превратили пруды в луга и даже «переделали» часть озера Мичиган, превратив в канал, разделявшийся на несколько рукавов. Таким образом, выставка была чем-то похожа на Венецию: павильоны возвышались над водой и соединялись между собой мостами, а между ними по каналам курсировали лодки.

Поскольку выставка посвящалась Колумбу, ее украшали колоссальная статуя Колумбии — женская фигура высотой 32 метра, а также скульптурная группа у главного фонтана, изображавшая фей, везущих на каравелле Колумба. Тут же стояла точная копия каравеллы «Санта-Мария», на которой Колумб приплыл в Америку. Другим «чудом» выставки была специально построенная аллея для прогулок и аттракционов, над которой возвышалось громадное колесо обозрения имени Джорджа Вашингтона — оно достигало 76 метров в высоту и могло вместить две тысячи человек сразу. По замыслу организаторов выставки это «чертово колесо», начинавшее с наступлением сумерек ярко светиться тремя тысячами установленных на нем электрических ламп, должно было затмить инженерное чудо Парижской выставки 1889 года — Эйфелеву башню.

И понятно, что эту огромную выставку нужно было обеспечить электричеством, которое бы давало свет, крутило «чертово колесо», завлекало и развлекало разноцветными огнями посетителей, заставляло бы работать многочисленные фонтаны и давало энергию электрическому фуникулеру, специально проложенному по ее территории. В общем, это должен был быть первый «электрический город» на Земле, хотя и небольшой. При этом Чикагская выставка вырабатывала и потребляла в три раза больше электричества, чем весь огромный Чикаго того времени.

Вообще-то сначала на контракт по электрификации выставки претендовали «Дженерал электрик» (она запросила за работу 1 миллион 720 тысяч долларов) и никому не известная компания «Саус Сайд машин энд метал уорк», владельцем которой был бизнесмен из Чикаго Чарлз Локстед. Свои услуги эта фирма оценивала почти в три раза дешевле — в 625 тысяч долларов. Победа «эдисоновцев» вроде бы не вызывала сомнений. Ведь кто такой этот Локстед? Кто его знает? Кто гарантирует, что он все сделает на высшем уровне?

Но тут-то и последовало сенсационное заявление: Локстед объединяет свои усилия с Вестингаузом. А это было уже совсем другое дело. Соперники сильно занервничали. Конкуренцию все-таки не зря называют локомотивом развития. На очередной встрече с руководством выставки представители двух компаний кардинально снизили стоимость своих услуг. «Дженерал электрик» за свою систему постоянного тока просила уже 577 тысяч 485 долларов (почувствуйте разницу!), а блок Вестингауза—Локстеда — 480 тысяч 694 доллара за переменный ток. Руководители выставки довольно потирали руки. Им удалось сэкономить более миллиона долларов! Контракт в итоге перешел к Вестингаузу.

Правда, патент на производство ламп накаливания принадлежал Эдисону, и он вовсе не собирался уступать его конкуренту. Вестингаузу пришлось бы заплатить ему огромные деньги, если бы у него не было вовремя купленной лицензии на так называемую «стопорную лампу» Сойера — Мэна — с резиновым дном, где находилась нить накаливания на месте стеклянной конструкции Эдисона. По качеству эта лампа была хуже, но выхода не оставалось. Вестингаузу надо было успеть выпустить 250 тысяч таких лампочек за полгода — небывалые темпы по тем временам. Ну а давать ток этим лампам и вообще всей выставке должна была многофазная система переменного тока Николы Теслы.

Инженеры и рабочие Вестингауза собирали эту систему с нуля. Она казалась огромной — никогда еще в истории человечества переменный ток не заставлял работать столько различных устройств одновременно. До сих пор самая крупная установка могла зажечь не более 10 тысяч лампочек, и ничего больше. Тесла регулярно приходил из своей лаборатории для консультаций. В конце января 1893 года газеты сообщили, что генераторы переменного тока готовы. Их было двенадцать, и каждый весил 70 тонн. Заканчивалась работа и над двенадцатью двигателями — мощностью в тысячу лошадиных сил каждый. Вестингауз еле-еле успел: все эти махины привезли из Питсбурга в Чикаго лишь за неделю до открытия выставки — в конце апреля 1893 года.

Как и было запланировано, Чикагская выставка открылась 1 мая 1893 года. В ее павильонах, как говорилось в одной из газетных статей того времени, царило «смешение передовых культур, обращенных язычников, иноземной речи и причудливых заморских диковинок». Многих тогда поразила мощь молодого американского капитализма (хотя именно в 1893 году в США разразился очередной экономический кризис). Директор Харьковского технологического института, профессор Виктор Кирпичев, которого русское министерство отправило на выставку в качестве эксперта, отмечал в своем отчете: «По количеству производимых машин, их распространению, а в большинстве случаев и по достоинству их Америка значительно опередила все европейские страны, не исключая и колыбели машиностроения — Англии. В то же время во многих случаях достигнута значительная дешевизна производства».