О Сергее Михайловиче Попове (1887—1932) см. т. 56, стр. 555.
Ответ на письмо С. М. Попова из Геленджика от 28 марта 1907 г. Выйдя в 1906 г. под влиянием религиозно-нравственных взглядов Толстого из седьмого класса гимназии, он стал стремиться к жизни, согласной с его идеалами. Он начал было бесплатно работать «на людей», но увидал, что это вызывает недовольство тех, у которых он отнимал заработок. Обосновавшись было у Т. С. Дудченко, он понял, что участвует в улучшении его благосостояния, уже настолько прочного, что Дудченко имел даже возможность ездить на курорты, в то время как масса людей не имеет хлеба. Он стремился быть ближе к бедным людям и работать на них. Попов просил Толстого указать ему такого нуждающегося человека.
1 О Тихоне Семеновиче Дудченко (1853—1920) см. т. 67, стр. 100.
* 74. А. Л. Толстой и Н. М. Сухотиной.
1907 г. Апреля 4. Я. П.
4 апр. 1907.
Милая Саша и милая Наташа.1 Меня очень смущает ваше безумное женское доверие всем тем легкомысленным глупостям, к[отор]ые вам говорят врачи. Тетя Маша2 верит батюшке отцу Амвросию3 и т. п., а вы батюшке Ал[ь]тшулеру4 и т. п. Я лично предпочитаю Амвросиев, т[ак] к[ак] то, что говорят Амвр[осии], большей частью полезно для души, во всяком случае не вредно; то же, что говорят батюшки легочные, горловые, заднепроходные и т. п., большей частью вредно для тела и всегда губительно для души. Пожалуйста, не поддавайтесь им. Я больше надеюсь на Наташу, а ты, Саша, очень склонна подпадать под докторскую самоуверенную чепуху с разными хорошими словами. Поверь, что то, что они с такой важностью утверждают теперь, будет через 40 лет представляться непонятной самоуверенностью невежества. Индийские брамины лечат так: велит ходить, работать и беспрестанно повторять: я здоров, совершенно здоров(а), бодр(а), весел(а). Это другая крайность. Благоразумное же отношение то, чтобы руководиться в жизни одной нравственной, духовной целью и делать из всех сил, и не откладывая и не переставая, то, что считаешь должным, и верить, что остальное приложится, т. е. будет наилучшее то, что должно быть.
Из этого никак не следует, что надо губить свое здоровье, совсем не обращать на него внимания; надо беречь свою жизнь для того, чтобы быть в состоянии служить ею богу и людям, но ни на минуту не прекращать служения из-за заботы о здоровьи. Забота же о здоровьи главная в гигиене, в ненарушении естественной жизни и инстинктов, к кот[орым] надо прислушиваться и следовать им, а не предписаниям несчастных, заблудших, самоуверенных шарлатанов, которые только путают, нарушают инстинкты, а главное, завлекают в ненравственную жизнь. Высказываю свое мнение, а какое оно окажет влияние на ваше решение, это ваше дело.
Сейчас кончил урок с старшими (многие перестали ходить), но пришел новенький, очень умный мальчик Жаров.5 Худой, желтый, в каком-то собранном из разноцветного и разнородного старья одеянии, не могущего иметь названия, и в ботинках, подошва одной из к[оторых] при мне оторвалась (мы шли от Тани,6 где обедали), и он голой пяткой ступал по снегу. А у него зубы болят, и распухла щека. — Как ужасно жить так, как мы живем, рядом с такой нуждой. Я со многих, многих сторон рад своей школе. Пора бы мне знать то, что я узнал от этих детей, а я как будто вновь узнаю из общения с ними всё свое духовное убожество и всю гадость своей жизни, И хорошо. Здоровье мое хорошо, и по совету Индейца и по собственному соображению. Ю[лия] И[вановна]7 много переписывает, и мне совестно за то, что так плохо то, что она так хорошо воспроизводит. Очень много хочется сделать, и ковыряюсь по своим слабым силам.
Верьте мне, милые девочки: что вы ни затевайте для здоровья, всё ужасные пустяки, гораздо больше пустяки, чем самые признаваемые пустыми занятия: полакомиться, нарядиться, повеселиться. Это просто, естественно и неглупо, а то и выдумано, и неестественно, и глупо. Главное, верьте мне, милые девочки, что на свете только одно хорошо и нужно: становиться добрее в делах, в словах, в мыслях (начинать надо с мыслей). Сейчас на уроке было мало учеников, и я раза два спросил Дорика,8 и он застенчиво, но очень хорошо ответил. И мне б[ыло] очень приятно, и я полюбил его. А то при большой компании он робел. Но прощайте, голубушки, целую вас. Мне очень приятно соединить вас в своих мыслях и чувстве.
Л. Т.
Печатается по копировальной книге № 7, лл. 297—300.
По поводу этого письма в ЯЗ подробно записан разговор Толстого с его дочерью Татьяной о докторах и медицине (записи 1 и 4 апреля).
1 Наталья Михайловна Сухотина (1882—1926), дочь М. С. Сухотина от первого брака, впоследствии вторая жена Н. Л. Оболенского.
2 Мария Николаевна Толстая, сестра Л. Н. Толстого.
3 Иеромонах Амвросий (1811—1891), старец Оптиной пустыни. Под его влиянием М. Н. Толстая поселилась в Шамординском монастыре и позднее в нем же постриглась.
4 Исаак Наумович Альтшуллер (р. 1870), врач в Ялте, лечивший Толстого в 1901—1902 гг.
5 Ефим Жаров, сын яснополянской крестьянки Натальи Жаровой. См. письмо № 343.
6 Татьяна Львовна Сухотина.
7 Юлия Ивановна Игумнова.
8 Федор Михайлович Сухотин (1896—1921), младший сын М. С. Сухотина от первого брака.
75. С. А. Толстой от 4 апреля.
* 76. П. С. Васякину.
1907 г. Апреля 5. Я. П.
Петр Сергеевич,
Получил ваше письмо и с большим удовольствием прочел его. Приятно знать людей, которые заняты больше своей душой, чем мирскими делами.
На ваш вопрос об Иисусе Христе отвечаю, что, по моему мнению, Иисус был такой же человек, как мы с вами, но великой души и святости.
Посылаю вам мои книги, из к[отор]ых вы увидите, как я понимаю христианское учение.
Желаю вам главного блага в мире, того, чтобы всё больше и больше приближаться к богу. Будьте совершенны, как отец ваш небесный.
Брат ваш Лев Толстой.
5 апреля 1907.
Печатается по копировальной книге № 7, лл. 305 и 306.
Петр Сергеевич Васякин (р. 1874) — крестьянин, по профессии сапожник. Читать и писать научился только в возрасте тридцати лет в воскресной школе. Жил в Благовещенске-на-Амуре.
Ответ на письмо П. С. Васякина от 4 марта1907 г., в котором он писал о своих религиозных исканиях.
* 77. Эмме Кирус (Emma A. Cyrus).
1907 г. Апреля 5/18. Я. П.
April 18-th 1907.
Dear Madame,
Please accept my thanks for the hundred and twenty six roubles you and Miss Maerz sent me. I will distribute them myself here in the neighbourhood where there are many peasants in great need.1
Yours truly
Апреля 18-гo 1907.
Милостивая государыня,
Примите, пожалуйста, мою благодарность за сто двадцать шесть рублей, которые вы и мисс Мерц прислали мне. Я их лично распределю здесь в окрестностях, где так много крестьян в большой нужде.1
Искренне ваш
Печатается по машинописной копии (в копии подпись не восстановлена). Дата письма нового стиля. В копировальную книгу № 7, л. 307, вклеен черновик письма, первое слово которого и подпись (инициалы) написаны собственноручно, остальное — рукою Т. Л. Сухотиной. Черновик этот находится среди писем от 5 апреля, что и положено в основу датировки.
Ответ на письмо Эммы Кирус из Квинси (США) от 31 марта н. ст. 1907 г. Она сообщала об отправке Толстому в пользу голодающих ста двадцати шести рублей, из них восемьдесят рублей от нее лично, а остальные от Луизы Мерц.
1В черновике зачеркнуто: especially now in the spring when last year’s bread is eaten and the people have to wait for several months before they can reap new bread [в особенности теперь, весной, когда прошлогодний хлеб съеден и народ в течение нескольких месяцев должен ждать, пока он сможет снять новый урожай].
78. Е. И. Попову.
1907 г. Апреля 5? Я. П.
Милый Евгений Иванович,
Давно уж получил ваше 1-е письмо1 о воспитании и внимательно прочел и сейчас перечел его. Вот мое мнение. Вам можно и должно писать об этом. Думаю, что вы скажете новое и полезное людям. В этом 1-м письме первая часть вполне хороша, вторая, проект школы, менее удовлетворяет. В подробностях приложения основных начал может быть слишком много соображений, слишком много различных средств достижения целей. То, что вы пишете, может представиться неприменимым или неверным. Вообще эти подробности дело практики. Я этим не хочу сказать, что эта 2-я часть нехороша или не нужна, но то, что она менее убедительна, чем 1-я, к[оторая] очень хороша. Очень одобряю и дальнейший план, особенно об обучении искусству нравственной жизни, и о том, что важность этого искусства перед всеми другими искусствами и знаниями, как миллион к одному. А у нас то, что должно быть миллион, — ноль. Искусство же это основано на одном, на религии, на признании вне себя непостижимого, но существующего (одного истинно существующего) начала и на установлении своего отношения к этому началу такого понятного и нужного и всеобщего, к[отор]ое уясняет и облегчает жизнь. Всё в этом. Сознание этого начала есть, и есть выработанное веками отношение к нему, но отношение это так запутано, заслонено, что, прежде чем передавать его детям, надо очистить его, почти восстановить его; над этим мы все работаем.
