Мне думается, что большая доля наших страданий происходит оттого, что мы забываем свое преходящее положение, что вся жизнь наша не есть нечто стоячее, а постоянное движение от рождения до смерти, и что поэтому нам не только не надо цепляться за какое-нибудь положение, а напротив, сколько возможно отцепляться, уменьшать трение для того, чтобы в нашем шествии через жизнь быть в силах наилучшим образом исполнять обязанности, возложенные на нас пославшим. А обязанность главная в том, чтобы разжигать в себе свет истины и любви, для того, чтобы приближаться к богу, не заботясь о действии этого света на других, но зная, что свет только потому и свет, что светит.

Прощайте, дружески целую вас.

Любящий вас Л. Толстой.

Дата рукой Т. Л. Толстой на копии в копировальной книге № 1, лл. 132—133.

Иван Васильевич Гуляев — крестьянин Орловской губ., деревни Грибоедовки; художник-самоучка, в 1898 г. работавший в фотографии сначала в Ельце, затем в Воронеже. В первый раз был у Толстого 22 марта 1898 г. с рекомендательным письмом М. О. Меньшикова от 18 марта 1898 г. В 1899 и 1901 гг. Гуляев еще несколько раз виделся с Толстым.

Ответ на письмо Гуляева от 2 июня, в котором Гуляев писал о своем желании вернуться в деревню и крестьянствовать и о неудачах, постигших его в связи с этим; сообщал о получении им письма от М. О. Меньшикова, который советовал ему «заработать несколько сот рублей, купить земли» и потом жениться.

1898 г. Июня 9. Я. П.

Я вполне понимаю ваше состояние и чувство и радуюсь и боюсь за вас.

Я знаю, что испытываемое вами чувство просится наружу, но в этом наружном проявлении его, или, скорее, потребности его проявления лежит ошибка и опасность подмены высокого божеского чувства — низким человеческим. Хочется, чтобы люди чувствовали, понимали и действовали так же, как мы, а этого желать не должно, п[отому] ч[то] это не наше дело, а дело божие.

Всю силу своего стремления надо обратить внутрь себя: стараться быть совершенным, как отец н[аш] не[бесный], и тогда только сила эта несомненно проявится во вне. Разжигать костер своей души, чтобы он горел весь, а кто и как будет и будет ли кто греться около него, это уж не наше дело. В этом состоит мой совет вам. Я, кажется, знаю вас по Ге,¹ с которым вы сблизились.

Братски приветствую вас. Передайте мой привет Файнерману. ²

Любящий вас Л. Толстой.

9 июня.

Еще позволяю себе советовать вам: стараться выражать свои мысли как можно яснее, без мистицизма. Слова же ваши: «Снимаю проклятие с ев[реев] и Хр[истос] воскрес» не ясны.

Впервые опубликовано в газете «Южная мысль» 1911, № 56. Год в дате определяется по письму Маслянковского.

Перец Григорьевич Маслянковский (p. 1864) — сын мелкого торговца-еврея из Елисаветграда; работал в аптеке.

Ответ на письмо Маслянковского от 3 июня, в котором Маслянковский сообщал, что в праздник «троицы» он зашел в православный собор и был поражен, что священник читал на непонятном для слушателей славянском языке. «Я очутился на амвоне, — писал он, — и громовой голос раздался из слабой груди: «Христос воскресе. Снимаю проклятие с еврейского народа. Любите друг друга». За это он был отведен в полицию.

¹ Николай Николаевич Ге (1857—1941), старший сын художника Ге. См. о нем в т. 63, стр. 208.

² Исаак Борисович Файнерман (1862—1925), знакомый Толстого, в то время сочувствовавший его взглядам. См. о нем в т. 63, стр. 412—413.

1898 г. Июня 9. Я. П.

9 июня.

Дорогой И[ван] М[ихайлович]. Письмо ваше от 30 мая меня очень порадовало. Я всей душой согласен со всем тем, что вы там пишете. Для человека, искренно верующего в то, что жизнь наша только в исполнении воли бога и что это исполнение духовно и ничем не мож[ет] б[ыть] воспрепятствовано, нельзя желать изменять свое внешнее положение. Такое желание означает или то, что мы хотим исполнить свою, а не божью волю, или то, что мы не верим в всемогущество бога, т. е. в то, что проявлению его в нас не может мешать ничто матерьяльное. Вашу замену физической работы — умственной я тоже вполне одобряю. В каждой общине от вас потребовали бы той работы, в к[оторой] вы можете больше сделать полезного другим. Пожалуйста, не оставляйте меня без писем. Пишите о себе. Вы знаете, как вы близки и дороги мне. Я ездил к сыну Илье и там устраивал столовые для нуждающихся крестьян на деньги, к[оторые] надавали мне, и там заболел. Теперь мне лучше и я в Я[сной] Поляне]. Целую вас.

Л. Толстой.

На обороте: Курляндск. губ. город Гробин. Ивану Михайловичу Трегубову.

Год в дате письма определяется по почтовому штемпелю.

Ответ на письмо Трегубова от 30 мая, в котором Трегубов сообщал о своем решении не ехать в Англию. «Я думаю, — писал он, — что мне не следует избегать посланного мне стеснения и искать таких или иных выходов из него»; далее сообщал о своем намерении бросить портняжное ремесло, которым он занимался, и просить администрацию о разрешении ему «давать уроки детям».

1898 г. Июня 9. Я. П.

Дорогой Николай Евграфович,

Чувствую к вам большую благодарность и близость вследствие вашего доброго участия к нашим друзьям. Благодарю вас за сведения, кот[орые] вы мне сообщаете в вашем последнем письме от 28 мая.¹ Пожалуйста, продолжайте писать мне всё, что будете знать о них. Передайте, пожалуйста, если будет можно, им мою любовь и то, что очень и очень многие и в России и за границей знают и любят их и желают им быть полезными. У нас есть небольшая сумма, около 3000 р., к[оторая] хранится в банке, предназначенная на помощь духоборам. Надеюсь, что соберется больше. Деньги эти мы думаем употребить на помощь при переселении. Если же нужнее для поселения якутских, то можно часть ее употребить и туда. Пускай они сами решат. Мне писал письмо из Иркут[ской] тюрьмы Худяков.² Я не отвечал ему, во 1-х, потому, что не знал, застанет ли его письмо в Ирк[утске], а во 2-х, п[отому], ч[то] боюсь всегда моими письмами к духоб[орам] испортить их положение, т[ак] к[ак] правительство старательно препятствует всякому моему сношению с ними.

Если вы увидите его, скажите ему, что я с радостью прочел его письмо и что не я один, но много людей помнят их, следят за ними и стараются помочь им. Передайте им, что на днях проехал здесь Ивин³ с семьею. Он едет в Англию и по ошибке вместо того, чтобы ехать югом из Батума, заехал в Москву и в Ясную Поляну и не застал меня (я был в глухом месте Черн[ского] уезда для помощи нуждающимся от неурожая и там заболел). Он застал мою дочь, кот[орая] направила его в Петербург, откуда, надеюсь, он с помощью друзей доедет благополучно в Англию. Скажите еще, что от П[етра] В[асильевича]⁴ мы, к сожалению, давно не получали писем. Скажите еще, что из Карской области Андросов⁵ мне пишет, что там начальство отбирает лошадей и коров и продает с аукциона, но что они не падают духом и живут хорошо. Скажите им, что я думаю, что теперь хуже уже не будет, а напротив, пойдет всё к лучшему. Я надеюсь, что правительство скоро переменит свой образ действия; думаю, что если выселится большая часть, то выпустят и сосланных в Якутск, если не сейчас, то со временем. Дай бог только якутским изгнанникам душевной силы, терпения, смирения и любви. Претерпевый до конца спасен будет.

Не пишу прямо Ольховику и другим братьям, п[отому] ч[то] не хочется писать через заседателя. Кто вы? За что сосланы? Какое теперь ваше положение? И каково ваше душевное состояние? Если вам не неприятно ответить на эти вопросы, то буду благодарен вам.