Очевидно, тут есть какое-то недоразумение, и я очень желал бы, чтобы оно разрушилось. Пожалуйста, простите меня, если считаете, что я в чем-нибудь виноват перед вами, и не будьте дурно расположены ко мне. Мне и всегда было мучительно больно чувствовать и знать, что я виновник вызванного моими слабостями дурного чувства, а теперь, когда всякий день по несколько раз думаю и готовлюсь к смерти, это для меня особенно мучительно.
Так, пожалуйста, дорогой Яков Петрович, простите и не нелюбите меня.
Любящий вас
Л. Толстой.
7 апреля 1898.
На конверте: Петербург.2 Якову Петровичу Полонскому.
Впервые опубликовано в сборнике «Толстой и о Толстом», 1, стр. 31—32.
Яков Петрович Полонский (1820—1898) — поэт. Знакомство Толстого с Полонским состоялось в середине 1850-х гг., по приезде Толстого в Петербург из Севастополя. В 1857 г. они встречались в Баден-Бадене; в 1881 г. виделись в имении Тургенева в Спасском, куда Толстой приезжал 9—10 июля после примирения с Тургеневым (см. т. 49). После 1881 г., живя по зимам в Москве, Толстой несколько раз виделся с Я. П. Полонским. Консерватор и православный по взглядам, Полонский не прощал Толстому его резкой критики церкви и государства. В 1895 г. по поводу вышедшего за границей сочинения Толстого «Царство божие внутри вас» Полонский напечатал в «Русском обозрении» (№№ 4—6) полемическую статью: «Заметки по поводу одного заграничного издания и новых идей графа Л. Н. Толстого». После появления в «Вопросах философии и психологии» статьи Толстого «Что такое искусство?», Полонский написал резкую статью, о которой стало известно Толстому. П. А. Сергеенко предполагает (см. «Как живет и работает гр. Л. Н. Толстой», М. 1908, изд. 2-е, стр. 95), что эта статья Полонского вызвала со стороны Толстого данное письмо; но можно думать, что Толстому стало известно доброжелательное отношение Полонского к гонимым духоборам, а также то, что он был болен. М. О. Меньшиков писал Толстому 6 апреля 1898 г., что, по словам Ухтомского, Полонский собирается писать свои воспоминания о духоборах. «Но когда Ухтомский заметил, — писал М. О. Меньшиков, — что Вы принимаете участие в этом деле, Полонский замахал руками и чуть ли не отказался от своего намерения». 29 июня 1898 г., уже после обмена письмами между писателями, М. О. Меньшиков, сообщая о своем посещении Полонского в Либаве, писал: «Очень меня тронул Яков Петрович своим совсем юношеским рвением за сектантов...» По сообщению Меньшикова, Полонский писал о духоборах Победоносцеву.
1Многоточие в подлиннике.
2Далее вписано рукой Т. Л. Толстой: Знаменская 16.
Я. П. Полонский ответил 14 апреля 1898 г. См. «Летописи», 12, стр. 220—221 (там же напечатана вся сохранившаяся переписка Толстого с Полонским с 1857 по 1898 г).
113. Еугену Шмиту (Eugen Schmitt).
1898 г. Апреля 7. Москва.
Lieber Freund,
Ich habe mit roten Bleistift einige Worte einschrieben einige ausgestriechen und in Stellen die mir nicht ganz gut übergesetzt schienen Zeichen gemacht. Ich habe das Russische Original nicht bei mir so das ich den Punct 15 nicht wiederherstellen konnte. Wenn sie nach den Holländischen nicht die fehlenden Worte einschreiben können so streichen sie, bitte den ganzen Punkt aus. Die Aufschriften sind sehr gut und die ganze Übersetzung ausgezeichnet klar und schön.
Ich hoffe das Sie frei gesprochen sein werden und so freundlich sein werden mir über den Process. Nachricht geben werden.
Es wird mich sehr freuen Ihr Blatt das ich so lange nicht gesehen habe zu erhalten.
Ihr Freund L. Tolstoy.
7/19 April 1898.
Дорогой друг,
Я вписал красным карандашом несколько слов, другие вычеркнул, а те места, которые показались мне не вполне хорошо переведенными, обозначил значками. У меня нет под рукой русского оригинала, и потому я не мог восстановить пункт 15-й. Если вы не сможете вставить недостающие слова по голландскому тексту, то вычеркните, пожалуйста, весь этот пункт. Надписи очень хороши, и весь перевод совершенно ясный и хороший.
Надеюсь, что вы будете оправданы и что будете так добры, сообщите мне о процессе.
Буду очень рад получить ваш листок, которого я так давно не видал.
Ваш друг
Л. Толстой.
7/19 апреля 1898.
Печатается по машинописной копии из AЧ. Впервые опубликовано в книге: «Leo Tolstoi. Die Rettung wird kommen». Hander-Verlag. Hamburg 1926, XIX, стр. 53.
Ответ на письмо Шмита от 8 апреля нов. ст. из Будапешта, в котором Шмит писал, что посылает Толстому свой перевод мыслей Толстого о боге и афоризмов из его дневника, прося пересмотреть перевод. «Одно место из пункта 15, — писал Шмит, — я перевел из голландского текста с пропусками». Далее он сообщал, что 28 апреля состоится слушание его дела в суде по обвинению его в опубликовании антиправительственных статей.
* 114. А. В. Жиркевичу.
1898 г. Апреля 10. Москва.
Не отвечал вам, любезный Александр Владимирович, о вашем предложении хлопотать о перемещении Егор[ова] и др. в лучшее место, п[отому] ч[то] если вы можете это сделать, то какое же может быть сомнение, что это надо сделать, а, в 2-х, п[отому] ч[то] предположение о том, что вы можете это сделать, невероятно. Вопрос о духоб[орах] и всех отказывающихся от воен[ной] службы рассматривается как вопрос государств[енный] и огромной важности, и принимаемые меры решительные и неизменные. Одах[овского]1 помню. Поклонитесь ему от меня.
Жму вам руку.
Л. Толстой.
На обороте: Вильно. Военно-окружной суд. Александру Владимировичу Жиркевичу.
Датируется на основании почтовых штемпелей.
Ответ на письмо Жиркевича от 21 марта, в котором он спрашивал Толстого, не следует ли хлопотать о переводе Егорова и других сосланных ближе к Якутску.
1 Юлиан Игнатьевич Одаховский, полковник, сослуживец Толстого по Севастополю. См. о нем в т. 74.
* 115. Эрнесту Кросби (Ernest Crosby).
1898 г. Апреля 11? Москва.
23 April 1898.
My dear Crosby,
I think that Mr. Jones has noted quite rightly in refusing to help in the coercion that was wanted for the general good. (Coercion and all kind of violence is always wanted for the general good). To say that he acted rightly is not the adequate expression. I think he acted as he did because he could not act otherwise. To use coercion for a true christian is like a physical impossibility. And this impossibility is determining the position that such a man can occupy in society. Therefore I think that for a christian it is not necessary to renounce the position that he occupies for the reason of non-conformity of his position with his faith; he must only put in his position — it may be of an emperor, of a hangman, a president, a spy, a priest, a soldier, a judge — act in the position in which the christian enlightenment found him, as his conscience bids him, and the result will be just what it ought to be: he will be chassed from the position that he ocupied and that may be the best thing for him. That is what I think about the difficulty Mr. Jones is in.
It is great joy for me to know that there are men like Mr. Jones professing the christian doctrine not only in words but in deeds. Give him please my respect and love.
What a pitiful state of jingoistic hypnotization is your people in now. It is dreadful but gives me nothing unexpected and new. This terrible evil and superstition which is called a virtue and which is unhappily so strong in America — patriotism could not produce anything else. They do not gather grapes from thornes... And so patriotism produces only lies, violence, murder. The sole sorrow of my old age is that I have not succeded to communicate to my brothers the truth which I feel with the same evidence as I feel the light of the sun. That patriotism must lead to lies, violence, murder and the loss not only of material wellbeing but of the greatest moral depravation. I am not yet discouraged and am now writing again on the same subject an article entitled «Carthago delenda est»; I will speak and write on this theme till my last breath because I think patriotism is one of the draedfullest delusions and evils of the world.
