Тот, кто страдает за Христово дело не по наущению людей, а потому, что не может поступить иначе перед богом, не нуждается в людских утешениях и поощрениях, а тот, кто поступает не для бога, а для славы людской, тому тяжело, и его надо утешать и поддерживать и просить у него прощения, если он пострадает из-за нас. И потому, братья, не упорствуйте в своем отказе от государственной службы, если вы это делаете для того, чтобы не укоряли вас в слабости. Если можете делать то, что от вас требуют — делайте, — избавьте этим ваших слабых жен, детей, больных, старых от мучений. Если не вселился в человека дух Христов, который не позволяет ему делать противное воле бога, то всякий из вас должен ради любви к своим отказаться от прежнего и покориться; никто не осудит вас за это. Так должны вы поступать, если можете. Если же дух Христов вселился в человека, и он живет не для себя, а для исполнения воли бога, то он и рад бы согласиться сделать всё для своих страдающих ближних, да нельзя ему сделать этого, как нельзя одному человеку поднять 100 пудов; а если так, то Христов дух, который противится делам дьявола, научит, как поступать, и утешит в страданиях и своих и близких.

Многое хотел бы я сказать вам и узнать от вас. — Если бог велит — свидимся. Пока прощайте, братцы. Целую вас.

Брат ваш слабый, но любящий вас.

Лев Толстой.

Печатается по копии из AЧ. В АТ сохранилось начало черновика этого письма. Впервые опубликовано в журнале «Свободная мысль» (Швейцария) 1900, 9, стр. 136—137. Датируется на основании упоминания о И. П. Накашидзе, пребывание которого отмечено в дневнике С. А. Толстой 21 августа 1897 г.

1 О пребывании И. П. Накашидзе в Ясной Поляне см. в его воспоминаниях, напечатанных в журнале «Русская мысль» 1913, 3, отдел 2; и отдельное издание: «Как я познакомился с Львом Толстым». Тбилиси 1928.

151. П. Н. Шараповой.

1897 г. Августа 24. Я. П.

24 августа 1897.

Дорогая Павла Николаевна.

Письмо ваше от 31 июля я прочел только сейчас. Оно затерялось с газетами и случайно только гувернантка нынче нашла его.

Как я могу оскорбиться на ваше письмо: оно такое правдивое и хорошее.

Я вполне понимаю вас и понимаю ваше чувство и но нахожу в нем ничего дурного, как не могу находить ничего дурного в том, что у меня есть тело, что я живу в теле. Но, как я не могу смешивать сознание своего тела с сознанием своей души, так вам не должно смешивать сознание своей любви плотской, основанной на личности вашей и его, с сознанием своей духовной любви, как вы говорите, за то, что он один из лучших людей, кот[орых] вы знаете, — духовной любви, основанной на единстве вашего существа с ним и с богом. Не надо смешивать эти два чувства, несмотря на то, что они сходятся на одном существе, и нельзя равнять их и тем более ставить плотское чувство во главу. Напротив, по моему опыту и размышлению, надо тщательно разделять эти два чувства и правильно оценивать их и не забывать того, что духовное чувство есть высшее чувство из всех, какие нам дано знать, и усилить и украсить его ничем нельзя (как это нам подсказывает плотское чувство), и что соединение этого чувства с плотским не только не украсит, не усилит духовного чувства, а наверно осквернит его. Плотское чувство само в себе не грех, как не грех еда. Но грех, т. е. заблуждение в том, чтобы духовные свои силы употреблять на увеличение этого чувства и признавать это чувство равным духовному.

Если и отдаться плотскому чувству, то надо не переставая знать ему цену. И также знать цену духовной целомудренной любви, а не жалеть о том, что обладаешь высшим благом, п[отому] ч[то] обладаешь им, и искать низшего, п[отому] ч[то] его нет.

Милая П[авла] Н[иколаевна], ведь дело стоит вот как: Для человека, к[оторый] не знает жизни, состоящей в служении богу, любовь плотская на украшение, одухотворение которой он обыкновенно употребляет те духовные силы, к[оторые] предназначены для служения богу — любовь плотская хорошая, честная, верная представляется высшим благом. Для человека же, перенесшего в своем сознании жизнь из служения себе служению богу, любовь плотская есть несомненная помеха служению богу, как, если бы это и не говорили ни Христо[с], ни Павел, ни все мудрецы мира, каждый из нас открыл бы сам своим умом, п[отому] ч[то] большая доля душевных сил не только у женщины, но и у мужчины, должна отвлекаться на эту любовь. — Дело же ваше стоит по моему вот как: П[авел] И[ванович] перенес в своем сознании свою жизнь из служения себе служению богу и только временами по инерции отдает дань жизни личной, и потому для него всякий брак будет ослабление жизни. Вы не перенесли еще свою жизнь в служение богу и стоите на этом рубеже, и потому вам кажется еще, что брак будет для вас увеличени[е] жизни. Но, во 1-х, это заблуждение, и для вас это будет не увеличение, а уменьшение истинной жизни, а, во 2-х, любя П[авла] И[вановича] настоящей любовью, вы не можете не видеть, что брак для него будет уменьшен[ие] жизни. И потому ваше отношение к браку должно быть ясно. А что будет, это другое дело. Может быть, вы и поступите дурно, не в силах будучи побороть соблазна. Одно несомненно, что добро — добро, а зло — зло. И для того, чтобы легче избавляться от зла и приближаться к добру, надо твердо различать одно от другого. Что бы с вами ни было, знайте, что я люблю вас не за П[авла] И[вановича] и не за ваши поступки, а за вашу добрую, честную душу, которую я вижу и в вашем письме.

Л. Толстой.

Печатается по копии, присланной адресатом. Дата копии. Впервые опубликовано в сборнике «Летописи», 12, стр. 70—71,

Павла Николаевна Шарапова (1867—1945) — с 1899 г. жена П. И, Бирюкова. Познакомилась с Толстым в 1887 г. и некоторое время жила в. деревне Ясная Поляна, занимаясь крестьянством и уча крестьянских детей. В 1892 г. работала с Бирюковым на голоде в Самарской губ. В 1897 г., после высылки Бирюкова, уехала к нему в Бауск.

В письме от 31 июля, на которое отвечает Толстой, писала о своих отношениях с Бирюковым.

152. С. А. Толстой от 25 августа 1897 г.

153. В. Г. Черткову от 2 сентября 1897 г.

*154. П. А. Буланже.

1897 г. Сентября 3. Я. П.

Получил ваше письмо, дорогой друг, и очень интересуюсь узнать, зачем вас вызывали.1 Напишите, коли успеете. Письмо в Швецию я закончил,2 были препятствия со стороны С[офьи] А[ндреевны], но, кажется, они устранились.3 Пошлю прямо Арвиду.4 У нас всё по старому, я всё за той же работой.5 Маша поправляется, но очень медленно. Целую вас, привет вашей жене и детям.

Л. Т.

Печатается по листу копировальной книги. Дата машинописной копии из AЧ.

Ответ на письмо Буланже от 31 августа, в котором Буланже сообщал, что получил черев обер-полицеймейстера «любезное приглашение» приехать в Петербург к министру внутренних дел.

1 В письме без даты Буланже ответил, что в Петербурге ему было объявлено о высылке его за границу за написание статьи о духоборах, напечатанной в «Биржевых ведомостях». Около 1 октября Буланже выехал в Англию.

2 27 августа 1897 г. Толстой окончил первую редакцию статьи в шведские газеты о присуждении Нобелевской премии мира духоборам. См. письмо № 175.

3 См. об этом в т. 53.

4 Арвид Александрович Ернефельт (Arvid Järnefelt, 1861—1933). финский писатель и переводчик сочинений Толстого на финско-шведский язык. См. о нем в т. 58, стр. 344.

5 «Что такое искусство?»

155. Г. А. Русанову.

1897 г. Сентября 3. Я. П.

Спасибо вам за ваше письмо, дорогой Гаврила Андреевич. Мне всегда было радостно получать ваши письма: прежде большую долю этой радости составляло то, что я не распечатывая знал, что вы выражаете мне похвальбу1 и видите всё хорошее в моих писаниях и даже во мне, теперь же это прошло; похвалы моим писаниям меня не радуют, а про себя я знаю, как я мало заслуживаю похвал, и теперь главную радость мою при получении вашего письма составляет сознание самого тесного единения — одноцентренности, которое я испытываю с вами. Как грустно, что А[нтонина] А[лексеевна]2 не выздоровела. Надеюсь, что увижу ее пополневшей и ходящей. Маша медленно поправляется. Простите, что коротко пишу, всё, думаю, лучше, чем сбираться написать длинно и откладывать. Целую вас. А[нтонину] А[лексеевну] и детей, к[оторые] с вами. Работу свою всё еще кончаю, хотя отдал начало переводить.3