¹ Анатолий Оттович Эльснер. О нем см. письмо № 192. Рукопись Эльснера «На новой земле» о В. Пенне не была издана «Посредником», так как оказалась недостаточно верной исторически.

² Вильям Пенн (1644—1718 г.). Деятель и проповедник общества «друзей» (секты квакеров), подвергавшийся за свою деятельность преследованиям со стороны английского правительства. Основал в Северной Америке большую колонию близ Нью-Джерси, названную Пенном Sylvаnіа, по количеству лесов, и получившую впоследствии название «Пенсильвания». Пенн занимался колонизаторской работой, успешно протекавшей в очень трудных условиях; руководимые им колонисты отказывались от войны и оружия, несмотря на соседство с дикими племенами индейцев.

³ Иван Иванович Горбунов.

1889 г. Апреля 10. Москва.

Я все это время 3 недѣли жилъ въ деревнѣ подъ Троицей у Урусова.¹ Тамъ въ уединеніи очень пріятномъ кое что пописалъ. 3-го дня вернулся и нашелъ ваши 3 письма, милый другъ; одно еще тамъ получилъ. Постараюсь не забыть отвѣтить на нужное. Рукопись Покровск[аго]² возвращаю только теперь, п[отому] ч[то] нашелъ ее только на Святой.³ Она очень хорошо поправлена. Сытину скажу о томъ, чтобы печатать поскорѣе. Посылаю вамъ двѣ повѣсти Семенова.⁴ Немилая жена⁵ уже поправлена имъ по моимъ указаніямъ, но все таки еще груба. Обращеніе мужа — побои слишкомъ ужасно жестоки. Вторая повѣсть и сама по себѣ хуже и опять страшно грубо — побои сыномъ отца.⁶ Я бы замѣнилъ это однимъ ударомъ. Впрочемъ, не знаю. Прочтите. Я это писалъ Семенову.⁷ Вообще Семеновъ очень замѣчательный человѣкъ, не столько по уму, сколько по сердцу; и повѣсти его въ сыромъ ихъ видѣ очень замѣчательны, отражая народный бытъ, какъ онъ действительно есть. Я его очень люблю и переписываюсь съ нимъ. Въ Москвѣ здѣсь онъ видѣлся со многими и всѣ его также полюбили. Посылаю вамъ два его послѣднія письма, чтобы составить о немъ понятіе.⁸ Спасибо за ваши письма. Мнѣ этаго то и нужно отъ васъ и всегда радуетъ очень слѣдить зa вашей духовной жизнью, к[оторую] я вижу и въ запискахъ и въ письмахъ. Писалъ я еще пустяки, конча[я] начатое: объ искусствѣ, маленькая статейка, к[оторую] я послалъ было въ Р[усское] Б[огатство], потомъ по коректурѣ передѣлалъ и надѣюсь вновь послать на Святой.¹⁰ Это вышло нечаянно, я высказалъ свои мысли, ихъ записали,¹¹ я поправилъ, ихъ хотѣли напечатать, тогда я предпочелъ отдать ихъ Обол[енскому].¹² Я оправдываюсь, п[отому] ч[то] совѣстно писать глупости. Потомъ кончилъ комедію, очень скверно.¹³ И потомъ писалъ и пишу повѣсть — разсказъ о любви плотской, о половыхъ отношеніяхъ въ семьѣ.¹⁴ И это серьезнѣе. Можетъ быть нужно. И какъ всегда бываетъ, когда чѣмъ занять хорошимъ въ этомъ направленіи, поддерживая его, складываются внѣшнія событія. На дняхъ получилъ письма и брошюры отъ Шекеровъ¹⁵ изъ Америки. Знаете ли вы ихъ ученье? Въ особенности противъ брака, т. е. не противъ брака, а за идеалъ чистоты сверхъ брака. Это вопросъ, к[оторый] занимаетъ меня и именно какъ вопросъ. Я не согласенъ съ рѣшеніемъ Шекеровъ, но не могу не признать, что ихъ рѣшеніе много разумнѣе нашего принятаго всѣми брака.¹⁵ Не могу главное скоро рѣшить вопроса, п[отому] ч[то] я старикъ и гадкій, развращенный старикъ. Цѣлую васъ всѣхъ съ семьей, пока я¹⁶ васъ съ семьей.

Л. Т.

Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 1913, стр. 76—77. На подлиннике надпись красным карандашом рукой Черткова: «№ 11 апреля 89». После знака «№» черным карандашом написано «218». В Дневнике Толстого от 10 апреля 1889 г. имеется запись, на основании которой датируется это письмо: «Писал письма: 1) Семенову 2) Попову 3) Красильникову 4) Черткову. Это серьезные...»

Толстой упоминает о четырех письмах Черткова, на которые он отвечает. Одно из этих писем было получено им в имении Урусова «Спасское», а три остальных по возвращении в Москву. Первое из этих писем, помеченное 20 марта, было получено Толстым 28 марта, о чем имеется запись в Дневнике от этого числа: «Получил письмо от С[они] и Черткова». Об этом письме см. прим. к письму от 12 марта № 218. Во втором письме, помеченном 28 марта, Чертков писал: «В смысле учения Истины, учения Христа, вы сказали, как мне кажется, всё, что теперь можно и нужно было сказать. Сверх сказанного остается еще, конечно, много, не только в смысле пояснения. Можно также сказать то же самое иначе, удобнее. Но это всё будет сделано. Это — та работа, которую вы завещали людям — работа радостная и важная, но такая, какую могут, пользуясь вашим делом, сделать другие люди после вас.

Но есть, как мне кажется, еще божеская работа в области слова, которую вы одни можете сделать, и которая еще не сделана: не выражение учения, уже выраженного, а обнаружение отношения, действия учения в сердцах людей. Разоблачить, как говорится и «психическое» действие учения Истины в ее слиянии или столкновении с природными свойствами души человеческой. Показать людям то, что внутри их самих происходит по отношению к учению Христа, объяснить им их истинные страдания, истинные и радости для того, чтобы содействовать зарождению и развитию в них желания следовать Христу. Вы располагаете нужными для этого сердечными, умственными, «художественными» способностями, такими, какими никто другой не располагает, да навряд ли скоро и будет располагать. А если и будет, то будет ли он в числе учеников Христа? Вот возможное еще вам доброе, святое дело. И как вы воодушевили бы и поддержали бы этим всё хорошее в людях, начиная с меня и ваших ближайших друзей по духу и кончая людьми самыми враждебными. Написал я вам то, о чем я постоянно думаю, и что сейчас особенно хотелось вам высказать. Я иногда желаю этой работы от вас так страстно, так напряженно, представляя себе то невыразимое умиление радости, какое испытал бы я и многие, еслиб вы это сделали, что просто не имею сил удержаться и не сказать вам это».

Вместе с тем Чертков сообщал, что А. К. Черткова в ближайшие дни окончит исправлять рукопись Покровского, которая будет переслана Толстому «для окончательного прочтения» и передачи Сытину для печати. Следующее письмо представляет собою вложенные в конверт, адресованный Толстому, три листка, один из которых Чертков озаглавил «Беседы с самим собою», другой: «Мысли», а третий оставил без заглавия. Конверт, в который вложены эти листки, с почтовыми штемпелями: «почтовый вагон 2-го апреля 1889, Москва 3 апреля 1889». Первый листок содержит запись: «когда говоришь — не слушай самого себя, но когда думаешь — слушай самого себя внимательно, несмотря на шум от движения окружающей тебя жизни, в том числе шум от плоти твоей, когда она страдает или умирает, т. е. принимает другую форму». На других листках записи размышлений об отказе от наслаждений. Четвертое письмо, датировано 29 марта, но имеет на конверте почтовый штемпель: «Москва, 6 апр. 1889». В этом письме Чертков сообщал, что работает над книжкой о Будде, и писал Толстому о своей жизни: «Теперь здесь в Ржевске всё хорошо и радостно — вероятно, мы набираем сил для следующего шага вверх к рождению нового подъема на пути к вершине горы. Мне пришла мысль: каждый подъем есть рождение к жизни несколько высшей, сопровождаемой родовыми болями. И каждое призрачное наслаждение, смотря по степени своей приятности, прибавляет более или менее мучительную схватку к числу неизбежных схваток предстоящих и неминуемых родов. Если бы это получше сознавать, то было бы гораздо легче отворачиваться от соблазнов». Далее Чертков писал: «Вы говорите в конце последнего письма: «целую вас с женой и детьми». Я задумываюсь над тем, чтó вы хотели сказать: целуете ли вы меня с моей женой и моими детьми, или же вы с своей женой и детьми целуете нас? Как идеально хорошо было бы, если бы вы могли сказать и то и другое. Но, кажется, это слишком хорошо, что бы могло сбыться при вашей плотской жизни». Повидимому, к этому письму относится запись в дневнике Толстого от 9 апреля 1889 г. «От Черткова письмо. Видно, он очень поднялся духом...»