Никого не было въ городѣ, a ѣхать на дачу за Пикулинымъ5 или Захарьинымъ, кот[орый] телеграммой звалъ меня обѣдать, я не рѣшился, ибо это задержало бы меня на цѣлый день. То, что сказали бы доктора, мы знаемъ: сказали бы, что ничего замѣтнаго нѣтъ, а что ѣхать не худо. Вопросъ о томъ, куда ѣхать, я долго не могъ рѣшить. Бартеньевъ, кот[орый] купилъ имѣнье у Аткарска,6 увѣрялъ, что тамъ хорошій кумысъ, Васинька тоже, что у Саратова. Но Тамбовскій докторъ Филиповичъ7 и Леонтьевъ,8 которыхъ я встрѣтилъ, и Самаринъ,9 всѣ утвердительно сказали, что несомнѣнно и несравненно лучшій климатъ и кумысъ, признаваемый всѣми докторами, есть Самарскій. Дорогой встрѣтилъ еще доктора и знающихъ людей, которые всѣ подтвердили, что Самара лучше всего и я ѣду на старое мѣсто.10 Пиши мнѣ, пожалуйста, и поскорѣе въ Самару до того времени, когда я пришлю другой адресъ. Я въ самарскомъ почтамтѣ распоряжусь, куда мнѣ высылать. —
Теперь о нянькахъ. Боюсь, что Таня затруднится моимъ телеграфически-краткимъ письмомъ.11 Былъ я у нѣмецкаго пастора. Самъ пасторъ12 и особенно вдова старушка Дикгофъ13 дали мнѣ 5 адресовъ, изъ которыхъ я былъ по двумъ. Одну не засталъ дома; другую ту к[оторую] болѣе всего рекомендовала Дикгофъ, Линдгольнъ,14 к[оторой] я послалъ адресъ, Степа15 нашелъ, и она пріѣзжала ко мнѣ. Ей 25 лѣтъ. Жила она 6, кажется, лѣтъ нянькой на одномъ мѣстѣ, у Мезенцова;16 наружностью не очень пріятна. Но видно честная дѣвушка, здоровая и не балованная. На 12 р[ублей] согласна, съ надеждой на прибавку въ будущемъ. Обязанности я ей расписалъ — ходить за двумя старшими, держать платье, бѣлье, спать съ ними и шить. И учить читать и писать по нѣмецки. Языкъ нѣмецк[ій] хорошій. По русски говоритъ. Я бы ее взялъ. Проситъ, чтобы дорогу въ Тулу заплатили и чтобы черезъ годъ дали на обратный проѣздъ, если не сойдетесь. Я ничего не сказалъ. Она обѣщала ждать отвѣта 5 дней. Если бы не понравилась, послать назадъ въ Москву, не важно еще 3 р[убля]. Деньги можно ей передать 3 р. черезъ Васиньку, т. е. ей написать, чтобы она къ нему зашла, a Васинькѣ написать, чтобъ онъ ей далъ.
Отъ маслянника я денегъ не получилъ, и онъ обѣщалъ и не пришелъ; слѣдователыю, эти деньги получатся тобою.
Судно купилъ отличное съ усовершенств[ованіями], и пришлется вмѣстѣ съ pas-de-géants,17 кот[орый] купилъ у Пуарэ18 за 28 р[ублей]. Установка pas-de-géants слѣдующая: призови мущинъ, и всѣ старайтесь понять и исполнить.19
Вышлются вещи въ середу.20 Здоровье мое не только ничего, но кажется мнѣ, даже совершенно хорошо. Поцѣлуй дѣтей, себя и всѣхъ нашихъ. Пиши, пожалуйста, поподробнѣе. Степѣ я очень радъ. Онъ очень кротокъ и милъ. Любовь Александр[овна],21 вѣрно, у насъ; поцѣлуй ее и Славочку.22 Мнѣ ужасно пріятно, что она съ тобой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 78—80. Датируется 11 или 12 июня в виду того, что Толстой написал это письмо на пароходе, а плыл он двое суток, выехав утром 11-го из Нижнего Новгорода. Получено было это письмо в Ясной поляне 17 июня. В этот день С. А. Толстая писала Толстому: «Я сейчас получила твое письмо с парохода, и очень порадовалась, что ты себя чувствуешь хорошо». —
1 Василий Степанович Перфильев.
2 Вероятно, Владимир Андреевич Берс.
3 Григорий Антонович Захарьин.
4 Дачное место в 13 верстах от Москвы.
5 Павел Лукич Пикулин (1822—1885), врач, профессор Московского университета.
6 Уездный город Саратовской губернии.
7 Точных сведений об этом враче не имеется.
8 Павел Михайлович Леонтьев (1822—1875), профессор классической филологии Московского университета. Один из основателей лицея в Москве. Друг Каткова. Сторонник классической системы гимназического образования. Толстой разговаривал с Леонтьевым в связи со своими занятиями греческим языком.
9 Юрий Федорович Самарин.
10 Где Толстой жил на кумысе в Самарской губернии летом 1862 г.
11 См. письмо № 86 от 10 июня 1871 г.
12 Гейнрих Дикгоф, старший пастор при церкви св. Петра и Павла в Москве.
13 Елизавета Дикгоф (1803—1873), рожд. фон-Штральборн, жена главного суперинтенданта Московского евангелическо-лютеранского округа и старшего пастора петропавловской церкви Карла-Гейнриха Вильгельма Дикгофа (1803—1862).
14 В письме от 21 июня 1871 г. С. А. Толстая писала Толстому о Линдгольм: «Танина немка приехала вчера вечером, а нынче уже отнекивается ехать на Кавказ. Завтра ей будут делать строгий допрос: говори сейчас да или нет; а если нет, то мы ее завтра же отправим обратно в Москву. А так она нам всем нравится, добродушная, охотно всё делает, хотя видно, что за маленькими детьми никогда не ходила и не умеет ничего делать». (ПСТ, стр. 97.) Из ее же письма от 24 июня явствует, что немке Т. А. Кузминская отказала и ее взяла тетка Карнович.
15 Толстой ехал на кумыс с братом С. А. Толстой Степаном Андреевичем Берсом.
16 Может быть это Николай Владимирович Мезенцов, генерал, шеф жандармов, убитый в 1878 г. С. Кравчинским. Толстой его знал, о чем есть запись у Д. П. Маковицкого.
17 [«гигантские шаги»,] В письме от 17 июня 1871 г. С. А. Толстая писала: «Очень благодарю зa судно и за pas-de-géant. Когда у меня все поправятся, я займусь с князем [Оболенским] его поставить. Он говорит, что надо нанять из лагеря солдат его ставить». (ПСТ, стр. 94.)
18 Яков Викторович Пуаре (1825—1877), владелец известного гимнастического заведения в Москве.
19 На четвертой странице письма начинается описание постановки pas-de-géant, написанное неизвестным почерком, с одной поправкой рукой Толстого; на шестой странице — окончание письма Толстого.
20 В письме от 21 июня С. А. Толстая писала: «Ты пишешь, что вещи вышлют из Москвы в среду, но нынче понедельник, и объявления никакого нет». (ПСТ, стр. 98.)
21 О Любови Александровне Берс С. А. Толстая писала (письмо от 17 июня): «Мама я перевела в кабинет; тут ей дети не давали спать».
22 Вячеслав Андреевич Берс.
88.
1871 г. Июня 14. Ночью. Дубовая.
Пишу изъ деревни Дубовой,1 — первая станція къ Каралыку,2 тамъ гдѣ я былъ. — Сколько я ни спрашивалъ, ничего лучшаго этаго нѣтъ. Двое сутокъ мы ѣхали по Волгѣ благополучно и какъ всегда по Волгѣ, очень занимательно, но безпокойно. Я бы сказалъ, что совсѣмъ здоровъ, коли бы не безсонницы и очень унылое расположеніе духа.3 Дѣйствительно, Степа мнѣ полезенъ, и я чувствую, что съ нимъ Арзамаской тоски4 не сдѣлается. — Кумысники такъ расплодились, что всѣ 4 заведенія около Самары5 набиты биткомъ, и больше ни квартиръ, ни кумыса нѣтъ. Боюсь, чтобы того же не было на Каралыкѣ. Неудобство Каралыка главное въ томъ, что туда нѣтъ почты; и я безъ ужаса не могу подумать о томъ, что и ты, и я можемъ пробывать по двѣ недѣли безъ писемъ. Я рѣшился вотъ какъ: я буду писать тебѣ всякій разъ, когда будетъ случай изъ Каралыка въ Самару, но если въ недѣлю не будетъ случая (я надѣюсь, что будетъ чаще), то я нарочно буду посылать въ Самару свои письма и на почту за твоими. Ты пиши, какъ я говорилъ, чѣмъ чаще, тѣмъ лучше, но не менѣе двухъ разъ въ недѣлю.
Не знаю, что будетъ дальше, но до сихъ поръ я не выходилъ изъ тоски. Степа очень пріятенъ. Прощай, душенька, цѣлуй всѣхъ.
14-го ночью.
На конверте: Ея Сіятельству Графинѣ Софьѣ Андреевнѣ Толстой. Въ Тулу.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Опубликовано впервые по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 80—81.
1 Дубовый умет (станция) — село при овраге Дубовом на коммерческом тракте из Самары в Уральск, в 25 верстах от Самары.
2 Каралык (Орловка) — село при реке Каралыке, в 152 верстах от уездного города Николаевска; 162 двора, свыше тысячи жителей (сведения 1859 г.).
3 В ответном письме от 24 июня С. А. Толстая писала: «Твои бессонницы и унылое расположение духа не от того, что ты уехал, а вспомни, то же самое было дома. А теперь по крайней мере есть причина быть унылым, ты нас не видишь, а дома та же тоска была без причины. Всё это обойдется, как только ты вольешь в себя известное число ведер хорошего кумыса; но нашел ли ты его наконец, вот что меня со вчерашнего дня страшно мучает. Конечно, если б твоя тоска стала продолжаться и дошла бы до высшей степени, то и кумыс пользы не принесет. Я тебе говорила, что лучше бы всего было мне ехать с тобой. Сегодня, как подумаю о том, что ты уныл, почувствую такой прилив нежности к тебе, и так мне кажется, что я бы тебя и утешила, и устроила, и развеселила. Но ведь я ничего не могла этого сделать, когда ты был тут, а только сама заражалась твоим унынием. Если ты занимаешься Греками, то брось их. Наверно это на тебя больше всего действует. Брось, пожалуйста, верь Урусову, верь Фету, верь моей глупой голове и любящей душе, что эти занятия тебе вредны» (не опубликовано).
