Письмо я получилъ вчера очень милое отъ сестеръ Урусова.⁶ Удивляюсь, что онъ не пишетъ, и скучаю по немъ. Вечеромъ Дмит[рій] Ѳед[оровичъ] писалъ, а я шилъ сапоги, — неторопливо и хорошо. Теперь будемъ пить чай съ М[арьей] А[фанасьевной]. Спасибо Таничкѣ за письма (some more),⁷ и за хорошія намѣренія. Пожалуйста, Таня, копію кончай и будь измазана красками съ утра до вечера.⁸

Въ Русск[ой] ст[аринѣ] много хорошаго для меня. Или въ одиночествѣ сильно чувствуется. — Ну до свиданья. Что же ты не пишешь, что скучаешь безъ меня и не зовешь меня. Это не такъ, какъ прошлаго года. Не съ рефронтомъ,⁹ а правдиво. Что мнѣ недостаетъ тебя для полноты моей, это несомнѣнно; но можно пожить немного и неполнымъ. А если тебѣ скучно, то скажи, я сейчасъ пріѣду.¹⁰ Цѣлую тебя, дѣтей. Ты меня о хозяйствѣ и поняла и не совсѣмъ поняла.¹¹ Я затѣваю очень трудное — именно заниматься хозяйствомъ, имѣя въ виду не главное хозяйство, a отношеніе съ людьми въ хозяйствѣ. Трудно не увлечься, не пожертвовать отношеніями съ людьми дѣлу; а надо такъ, чтобы вести дѣло хозяйственно, но всякій разъ, какъ вопросъ выгода или человѣческія отношенія — избирать послѣднее. Я такъ плохъ, что чувствую свою неспособность къ этому; но вышло такъ, что это нужно и сдѣлалось само собой, и потому попробую. —

На конверте: Москва. Хамовники. Гр. Толстой, свой домъ.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые отрывок из письма напечатан в Б, II, стр. 476, полностью письмо опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 228—230. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 28 октября 1884; Москва. 28 октября 1884». В ПЖ датировано 28 октября.

¹ От 25 октября.

² С. А. Толстая писала в ответ 29 октября: «Твое умиление за музыкой, впечатление природы, желание писать, — всё это ты самый настоящий, тот самый, которого ты хочешь убить, но который чудный, милый, добрый и поэтический, тот самый, которого в тебе все знающие тебя так сильно любят» (ПСТ, стр. 271).

³ Василий, по прозвищу Куровский, крестьянин деревни Курово, верстах в 12 от Ясенков; женился на яснополянской крестьянке Анисье, дочери Тита Борисовича Борисова (1828—1888), войдя к нему во двор.

⁴ 25 октября С. А. Толстая писала: «Арину непременно разочти; с ней была целая история; ее прямо уличили в воровстве половины молока». Арина — Ирина Федоровна Фролкова (р. 1831 г.), рожд. Шинтякова.

⁵ 29 октября С. А. Толстая писала: «Левочка, я не решилась делать доктору тех вопросов, о которых, ты намекаешь. Я и так вся была бледная, как он выразился сам, и вся дрожала от стыда и боли. Он тоже ничего об этом не говорил. Если хочешь, я спрошу его в следующий раз, что будет через неделю» (стр. 271).

⁶ Кж. Варвара Дмитриевна Урусова и Аделаида Дмитриевна Иванова, рожд. кж. Урусова, сестры Леонида Дмитриевича Урусова. В АТБ сохранилось окончание этого письма от 23 октября, подписанное В. Урусовой, где она пишет: «Вы принесли нам обеим с сестрой много хорошего и доброго — это говорили мы вам обе. Пожалуйста, уведомьте меня, годится ли мой очерк? Если нет, то я не стану работать над двумя остальными, Kingsley и Emerson. Труда за ними бездна, и не хочется даром. Лучше мы займемся задуманным нами извлечением из всего Эмерсона, которое хотим посвятить вам, конечно с вашего разрешения». Ср. прим. 10 к письму № 300.

⁷ [(еще немного),]

⁸ Т. Л. Толстая делала копию с портрета Толстого кисти Репина. Она писала в ответ (письмо недатировано): «Утром копировала, и очень было легко и весело писать, — если бы всегда так, я живо бы докончила». Портрет этот находится в Толстовском музее в Москве.

⁹ задором,

¹⁰ С. А. Толстая писала 29 октября: «Ты мне пишешь, что я не зову тебя? Ах, Левочка, если б я писала в те минуты, когда хочу тебя видеть, писала бы всё то, что я чувствую, — то я разразилась бы такими потоками страстных, нежных и требовательных слов, что ты не остался бы и тем доволен» (стр. 271).

¹¹ С. А. Толстая отвечала 29 октября: «О твоем намерении, как хозяйничать, я поняла именно так, но тут это вечное но; ведь без средств не проживешь, этого нельзя забывать, а то пойдут те ужасные отношения к деньгам, страдание, что их нет, требованья всё-таки со всех сторон и проч. неприятности, которые прямо жизни мешают» (стр. 271).

1884 г. Октября 28. Я. П.

Вчерашнее письмо твое¹ очень меня огорчило, — очень. Если бы не затѣянная перемѣна управленія, я бы сейчасъ пріѣхалъ, что я и сдѣлаю теперь очень скоро. Мнѣ очень грустно всѣ эти дни. Не знаю, — участвуетъ ли тутъ физическое и какой-то переворотъ, совершающійся во мнѣ, или мое одиночество, но твое состояніе — представляется мнѣ главнымъ. Что скажетъ завтрашнее письмо? —

Нынче я вспомнилъ, что мнѣ 56 лѣтъ, и я слыхалъ и замѣчалъ, что семилѣтній періодъ — перемѣна въ человѣкѣ. Главный переворотъ во мнѣ былъ: 7×7= 49, именно, когда я сталъ на тотъ путь, на к[оторомъ] теперь стою. Семь лѣтъ эти были страшно полны внутренней жизнью,² уясненіемъ, задоромъ и ломкой. Теперь, мнѣ кажется, это прошло, это вошло въ плоть и кровь, и я ищу дѣятельности на этомъ пути. И или я умру, или буду очень несчастливъ, или найду дѣятельность, кот[орая] поглотитъ меня всего на моемъ пути. Разумѣется, писательская, — самая мнѣ родственная и тянущая къ себѣ. — Ахъ только бы ты не была несчастлива, — какою ты мнѣ представляешься въ послѣднемъ письмѣ.

Я нынче обошелъ все хозяйство, — все узналъ и завтра возьму ключи. Дѣла особеннаго нѣтъ, но нѣтъ человѣка, кот[орому] бы поручить, когда уѣдешь. Особенно домъ и все принадлежащее къ нашей жизни. Если я теперь уѣду, то поручу Филипу на время. Онъ все таки не запьетъ, не потеряетъ денегъ, не дастъ растащить.

Птицу надо уничтожить. Она кормомъ стоитъ рублей 80. И, разумѣется, предлогъ досады. Впрочемъ, не хочется писать, — едва ли получу твой отвѣтъ. Очень ужъ я тоскую. Все рѣшитъ нынѣшнее — завтрашнее письмо. Ты не думай, что я своимъ состояніемъ душевнымъ недоволенъ. Я собой недоволенъ и объ тебѣ безпокоюсь. А то мнѣ это мое состояніе на пользу.

Нынче ходилъ по хозяйству, потомъ поѣхалъ верхомъ, собаки увязались со мной. Аг[афья] Мих[айловна] сказала, что безъ своры бросятся на скотину, и послала со мной Ваську.³ Я хотѣлъ попробовать свое чувство охоты. Ѣздить, искать, по 40-лѣтней привычкѣ, очень пріятно. Но вскочилъ заяцъ, и я желалъ ему успѣха. А главное совѣстно. —

Пріѣхалъ домой, пообѣдалъ и сидѣлъ съ старухами и Дм[итріемъ] Ѳед[оровичемъ]. — Твой счетъ⁴ меня не пугаетъ. Вопервыхъ, деньги по всему вѣроятію будутъ; а вовторыхъ, если не будутъ, то кажущіеся неумалимыми расходы окажутся очень умалимыми. — Не могу я, душенька, не сердись, — приписывать этимъ денежнымъ расчетамъ какую бы то ни было важность. Все это не событіе, — какъ, напримѣръ: болѣзнь, бракъ, рожденіе, смерть, знаніе пріобрѣтенное, дурной или хорошій поступокъ, дурныя или хорошія привычки людей намъ дорогихъ и близкихъ, а это наше устройство, которое мы устроили такъ и можемъ переустроить иначе и на 100 разныхъ манеръ. — Знаю я, что это тебѣ часто, a дѣтямъ всегда, невыносимо скучно (кажется, что все извѣстно), а я не могу не повторять, что счастье и несчастье всѣхъ насъ не можетъ зависѣть ни на волосъ отъ того, проживемъ ли мы все, или наживемъ, а только отъ того, что мы сами будемъ. Ну, оставь Костинькѣ⁵ миліонъ, развѣ онъ будетъ счастливѣе? — Чтобы это не казалось пошлостью, надо пошире, подальше смотрѣть на жизнь. — Какова наша съ тобой жизнь съ нашими радостями и горестями, такова будетъ жизнь настоящая и нашихъ 9 дѣтей.⁶ И потому важно помочь имъ пріобрѣсти то, что давало намъ счастье, и помочь избавиться отъ того, что намъ приносило несчастье; а ни языки, ни дипломы, ни свѣтъ, ни еще меньше деньги не принимали никакого участія въ нашемъ счастьи, и несчастьи. И потому вопросъ о томъ, сколько мы проживемъ, не можетъ занимать меня. Если приписывать ему важность, онъ заслонитъ то, что точно важно.