Все это на французскомъ языкѣ въ самыхъ утонченныхъ формахъ, безъ упоминанія о тѣхъ приготовленіяхъ къ убійству, на которыхъ все это основано, передается черезъ посланниковъ отъ одного правительства къ другому, и печатается въ тысячахъ газетъ, и читается милліонами людей, находящими все это вполнѣ естественнымъ.
Такъ, въ газетѣ, которую я читаю, также, какъ и въ тысячахъ другихъ, съ серьезнѣйшимъ видомъ пишется о томъ, «какъ обновляемой Турціи легко мнится, «что полная жизни «и прогресса Болгарія, не перестававшая смотрѣтъ въ сторону «Македоніи, можетъ угрожать цѣлости и безопасности евро«пейскихъ владѣній оттомановъ», и о томъ, что «слѣдуетъ по«этому привѣтствовать циркулярную депешу русскаго министра «правителъствамъ всѣхъ великихъ державъ, въ которой имъ «предлагается сдѣлать по общему уговору, какъ въ Софіи, такъ «и въ Константинополѣ представленія въ томъ смыслѣ, что, «относясь сочувственно ко всякимъ комбинаціямъ, могущимъ «привести къ соглашенію между спорящими сторонами, дер«жавы считаютъ, однако, необходимымъ устранить изъ пере«говоровъ вопросъ объ измѣненіи границы, какъ угрожающий «неблагопріятно отразиться на общемъ положеніи дѣлъ». И т. д. и т. д. все въ томъ же духѣ, т.-е. въ полной увѣренности, что все то, что рѣшатъ между собой нѣсколько недобрыхъ людей, называемыхъ дипломатами и правительствами, о томъ, кому распоряжаться какимъ народомъ, кому кого убивать, что все это также точно и совершится, какъ рѣшатъ эти нѣсколько недобрыхъ людей.
Казалось бы ясно, что милліоны людей, т.-е. существъ, одаренныхъ разумомъ и нравственнымъ чувствомъ, не могутъ, не зная, зачѣмъ и для чего, съ готовностью на величайшія лишенія всего дорогого людямъ, итти убивать тѣхъ неизвѣстныхъ имъ людей, которыхъ велятъ имъ убивать недобрые люди, называемые правительствомъ, и что поэтому никакъ нельзя расчитывать на то, что все то, что рѣшатъ правительства съ своими дипломатами, такъ точно и совершится. Неудивительное дѣло: никто ни на минуту не сомнѣвается, что все, предрѣшенное этими людьми, такъ же вѣрно совершится, какъ и то, что если человѣкъ пошлетъ деньги въ мясную лавку для покупки говядины, то онъ навѣрно получитъ за свои деньги нужную ему говядину. И какъ для покупающего говядину вопросъ только въ томъ, сколько и какого сорта ему нужна говядина и сколько надо послать денегъ, такъ и для всѣхъ разсуждающихъ въ министерствахъ и газетахъ о присоединеніи Босніи и Герцеговины вопросъ только въ томъ, сколько людей надо приготовить къ убійству или уже послать убивать другъ друга и какихъ именно людей и въ какихъ соединеніяхъ.
Такова поразившая меня первая статья. Читаю вторую статью подъ заглавіемъ: «Работа и историческая преемственность».
Въ первой статьѣ шла рѣчь о распоряженіяхъ международныхъ, о томъ, какъ разныя правительства заставляютъ вслѣдствіе несогласія между собой повинующихся имъ людей убивать другъ друга для какихъ то чуждыхъ убивающимъ и убиваемымъ людямъ цѣлей; въ этой же статьѣ идетъ рѣчь уже не объ отношеніяхъ между собой разныхъ правительствъ, а объ отношеніяхъ нѣсколькихъ людей, тѣхъ, которые считаютъ себя въ настоящее время русскимъ правительствомъ и распоряжаются жизнью десятковъ милліоновъ, и тѣхъ тоже нѣсколькихъ людей, которые желали бы быть правительствомъ, и поэтому считаютъ всѣ распоряженія существующаго правительства нехорошими.
Такъ правительство, защищая себя, говоритъ, что «в настоя«щее время понятно только одно дѣленіе людей на группы: «тѣ, кто напрягаетъ свои усилія въ пользу роста и развитія «русской государственности, и тѣ, кто борется противъ ея «основъ». Авторъ же статьи газеты, возражая противъ этого, говоритъ, что «для того, чтобы можно было дѣйствовать въ «пользу роста и развитія русской государственности, надобно, «чтобы тѣмъ, кто иначе понимаетъ развитіе и ростъ русской «государственности, была бы дана та же свобода дѣйствовать, «какъ и та, которой обладаетъ партія правительственная, и «что этого нѣтъ, т.-е. что люди, иначе понимающіе ростъ госу«дарственности, стѣснены въ своей дѣятельности, и т. д.
И — опять удивительное дѣло — и тѣ люди, которые считаютъ себя въ правѣ распоряжаться милліонами, и тѣ, которые хотятъ быть и надѣются, при своей не перестающей борьбѣ, стать на мѣсто первыхъ, также увѣрены въ томъ, что они могутъ распоряжаться жизнью десятковъ милліоновъ народа, какъ мы увѣрены въ томъ, что каждый день взойдетъ солнце. И споры и разсужденія идутъ только о томъ, какъ велѣть жить всѣмъ этимъ милліонамъ, а что жить они будутъ по предписаннымъ имъ законамъ нѣсколькими людьми, называемыми правительствомъ, въ этомъ никто не сомнѣвается. И еще болѣе удивительно то, что и въ самомъ дѣлѣ милліоны людей, т.-е. разумныхъ, нравствеиныхъ существъ, живущихъ своимъ трудомъ, и потому не только не нуждающихся ни въ чьей помощи, но и содержащіе своимъ трудомъ много тысячъ праздныхъ людей, рабски подчиняются волѣ этихъ спорящяхъ между собой праздныхъ людей, руководимыхъ самыми мелкими, дурными страстями, но только не тѣмъ, что они всегда лицемѣрно выставляютъ своей главной цѣлью: благомъ народа.
За этой статьей идетъ третья длинная статья «Конституціонный бюджетъ», въ которой разсуждается о томъ, сколько у каждаго человѣка, трудящагося для себя и своей семьи, слѣдуетъ ежегодно отнимать произведеній его труда, отдавая ихъ въ распоряженіе людей, называемыхъ правительствомъ. Казалось бы, очевидно то, что такъ какъ работаюіцимъ милліонамъ нѣтъ никакой не только надобности, но и повода отдавать произведенія своего труда людямъ, до сихъ поръ всегда употреблявшимъ эти деньги на самыя дурныя и безнравственныя дѣла: на изготовленіе орудій убійства, на тюрьмы, крѣпости, поставку водки, на развращеніе народа посредствомъ солда[тства] или ложной вѣры, то казалось бы, очевидно, что и не будетъ никакого бюджета, и нечего разсуждать о томъ, какъ собирать и употреблять его. Такъ казалось бы, а между тѣмъ правительственные люди, и тѣ, которые хотятъ быть правительствомъ, съ полной увѣренностыю въ томъ, что деньги эти будутъ въ ихъ рукахъ, разсуждаютъ о томъ, какъ побольше собрать ихъ и какъ распредѣлить ихъ между собой. И — удивительное дѣло — деньги эти собираются и распредѣляются; нуждающіеся же въ самомъ необходимомъ, часто голодные, трудящіеся люди отдаютъ свои сбереженія празднымъ, безумно-роскошествующимъ людямъ.
Слѣдуюіцая статья — «Вопросъ о государственныхъ преступленіяхъ на Московскомъ съѣздѣ криминалистовъ». Въ этой статьѣ описывается то, какъ собравшіеся въ Москвѣ люди разсуждали о томъ, по какимъ статьямъ можно лишать свободы, грабить (штрафы), мучить, убивать людей и по какимъ этого нельзя дѣлать; какъ лучше примѣнять эти статьи и т. п. Сначала представляется удивительнымъ, для чего эти люди, очевидно, несогласные съ правительствомъ и противные ему, не высказываютъ прямо того, что само собой представляется всякому неодуренному человѣку: что не говоря уже о христіанствѣ, которое будто бы мы исповѣдуемъ, съ какой бы то ни было самой низкой нравственной точки зрѣнія совершенно ясно, что никакой человѣкъ, во имя какихъ бы то ни было соображеній, не имѣетъ права и не долженъ ни грабить, ни мучить, ни лишать свободы, ни жизни другихъ людей. И потому, казалось бы, ясно, что собравшіеся люди, враждебные правительству, должны бы были прямо сказать то, что само собой разумѣется для всякаго неодуреннаго человѣка: то, что одинъ человѣкъ не можетъ насиловать другого, не можетъ потому, что если допустить, что могутъ быть такія соображенія, по которымъ одни люди могутъ насиловать другихъ, то всегда — какъ это и было и есть — найдутся такія соображенія, по которымъ другіе люди могутъ и будутъ употреблять насиліе и противъ тѣхъ, которые ихъ насиловали.
Но собравшіеся ученые люди не дѣлаютъ этого, а старательно приводятъ хитроумныя соображенія о томъ, какія «ужасныя послѣдствія происходятъ отъ отступленій по дѣламъ о политическихъ преступленіяхъ отъ общаго порядка судопроизводства»; о «необходимости изученія государственныхъ преступленій съ социологической точки зрѣнія»; о томъ, какъ «основная проблема все болѣе и болѣе развивалась на собраніи группы и все болѣе и болѣе становилась ясной невозможность ограничиться какими либо краткими тезисами по такому сложному вопросу».
