Ну, прощай, целую тебя. Мишу, Сашу.

Теперь 1-й час дня. Я и не садился за свою работу, а хочу свезти это письмо на Козловку.

Л. Т.

Раздумал посылать письмо Андр[юше] отдельно. Не знаю хорошенько адреса, даже имени полка. Пошли ты.

Андр[юше] послал письмо отдельно.¹

На конверте: Москва. Хамовники. Графине Софье Андревне Толстой. Свой дом.

¹ Письмо это опубликовано в юбилейном сборнике «Лев Николаевич Толстой», Гиз, 1928, стр. 67—69.

1896 г. Октября 29. Я .П.

Вот похвастался¹ и два — даже, кажется, три — дня не писал тебе. Вчера хотел сам свезти это письмо Маши² в Ясенки, но выехал верхом на Мальч[ике] и нашел, что так бойко и скользко, что был благоразумен и вернулся. Спасибо за письма,³ ты, кажется, строго исполняешь обещанное и пишешь через день. Мы так и получаем. Нынче должно быть. Я схожу за ними на Козловку. Погода прекрасная, — снежок прикрыл всё, — мороз и солнце. Дай Бог, чтобы письмо было хорошее, т. е. чтобы тебе за это время было хорошо и чтобы с тобой ни внутренно, ни внешне ничего не случилось дурного. Впрочем, внутренняя жизнь тем хороша, и потому она настоящая, что в ней всегда всё идет — иногда и незаметно, и разными обходами, — а всегда к лучшему. И всё, что нехорошего случается в матерьяльной жизни,— в внутренней — всё вырабатывается в хорошее. Я здоров, но желал бы больше свежести головы. Целую Мишу, Сашу. О тебе всё также с любовью хорошей думаю.

Андрюшино настроение, как бы оно ни было мимолетно, всё-таки хорошо.

¹ Ср. первые строки предшествующего письма.

² Письмо это не сохранилось.

³ Письма С. А. Толстой были от 23 25 и 27 октября (последнее письмо неправильно датировано 26-го).

1896 г. Октября 31. Козлова Засека.

Хотел нынче писать тебе, милый друг, да сначала заснул, потом пошел вечером гулять по снегу и так через силу устал, что не успел. Теперь же поехал встречать Таню на Козловку (так славно парочкой в санях по глубокому, мягкому снегу), и вот, дожидаясь ее, взял у начальника] ст[анции] бумаги и пишу тебе. Сейчас получил твою телеграмму¹ о приезде Маклакова,² и стало быть, если с московск[им] поездом, к[оторый] опаздывает и тоже не приходил, не будет от тебя письма, то будет с Макл[аковым], и узнаю о тебе. Не переставая, мыслью живу с тобой. Вчера получил твое письмо к Тане.³ Я всё это время не хорош здоровьем — слабый желудок и унылость, и тупость мысли, — нет работы.

Вчера получил от Чертк[ова] и Трегубова⁴ письма с описанием бедствий, претерпеваемых духоборами. Одного, они пишут, до смерти засекли в дисципл[инарном] батальоне, а семьи их, раззоренные, как они пишут, вымирают от бездомности, голода и холода. Они написали воззвание за помощью к обществу,⁵ и я решил послать им из наших благотворительных денег тысячу рублей. Лучшего употребления не найдут эти деньги, и они тебя поблагодарят за то, что ты против моего желания выхлопотала эти деньги.⁶ Поэтому, когда приедешь, привези эти деньги, или подожди, я спишусь с Чертк[овым], куда их послать. Передаются же деньги верно через одну всем знакомую Княжну Накашидзе,⁷ кот[орая] уже передавала им деньги от Квакеров.

Это известие было для меня главным событием за это время. Я написал еще письмо к кавказс[кому] Нач[альнику] батальона⁸. Поезд подходит. Целую тебя, милый друг, и жду от тебя всего радостного и хорошего. Наши здоровы. Дора скучает, что еще месяц дожидаться возможности дет[ей].

Л. Т.

31 Окт. 96.

На конверте: Москва. Хамовники. Графине Софье Андреевне Толстой. Свой дом.

¹ Телеграмма не сохранилась.

² С. А. Толстая писала 31 октября: «Едет к вам Маклаков... и говорят, что ему необходимо для защиты бабы побывать в Туле и Ясной».

³ От 28 октября.

⁴ См. т. 87, стр. 378—380.

⁵ Это воззвание, озаглавленное «Помогите», было подписано Чертковым, Трегубовым и Бирюковым. Все три лица подверглись за составление и распространение воззвания репрессиям.

⁶ «Гонорар из театра автору за «Плоды просвещения» и «Власть тьмы», сначала поступавший голодающим, потом погоревшим крестьянам; и из них Лев Николаевич взял и духоборам» (п. С. А.).

⁷ Елена Петровна Накашидзе, сестра единомышленника Толстого И. П. Накашидзе.

⁸ Имеется в виду письмо начальнику Екатеринодарского дисциплинарного батальона подполковнику Моргунову в связи с пребыванием в батальоне Моргунова кавказских духоборов. См. т. 79.

1896 г. Ноября 9 или 10. Я. П.

Очень жалею, что не написал тебе вчера, милая Соня, хотя это был только второй день после твоего отъезда. Тебе, ты говорила, и приятны и полезны мои письма. А уж я как желаю, не переставая желаю, сделать тебе хорошо, лучше, облегчить то, что тебе трудно, сделать, чтоб тебе было спокойно, твердо, хорошо. Не переставая думаю о тебе. Как то жутко за тебя: ты кажешься так нетверда и вместе с тем так дорога мне. Лева уехал с Дорой, как хотел, и не приехал нынче. Видно, им там хорошо. Завтра за ним выедут опять. Вчера приехала М[арья] А[лександровна] Дубенская и Коля Оболенск[ий]. Девочки, кажется, очень рады им обоим. Они не стесняют и приятные собеседники. Вчера же была Шеншина¹ вечером. Я ездил в Тулу, как и сказал тебе, в тот день, как ты уехала, а вчера на почту и нынче без цели катался верхом. Погода хороша. По утрам пишу и не жалуюсь, хотя, разумеется, недоволен собой. Сейчас девочки с М[арьей] А[лександровной] и Колей едут на Козловку, мож[ет] б[ыть], привезут от тебя письмо, и хорошее.

Как ты нашла Мишу?

Целую Сашу. От Андрюши письмо в Ясн[ую] Пол[яну] для передачи А. М. — это Акул[ине] Макаровой.² Удивительно это постоянство или упорство. Это неприятно, и для него, кроме дурного, из этого ничего выдти не может; но в этом постоянстве есть что-то хорошее. И я за это рад. По секрету скажу тебе, что мое столкновение с Левой оставило во мне тяжел[ый], очень тяжелый осадок, и мне нужно уничтожить его, и я буду очень стараться.³

Ну, пока прощай.

Л. Т.

На конверте: Москва. Хамовники. Графине Софье Андревне Толстой.

¹ Вероятно, Татьяна Николаевна, рожд. Глебова.

² Акулина Васильевна Макарова, яснополянская крестьянка.

³ Ср. дневниковую запись Толстого под 5 ноября (т. 53).

1896 г. Ноября 12. Я. П.

12 Ноябрь, утро.

День не писал тебе, милый друг, и мне уже скучно. Писать лучше, чем думать, только больше сближает. Получил твое маленькое письмецо,¹ в к[отором] ты пишешь, что измучалась и нездоровится, и не спала до 4-го часа. Это всё очень дурно. И то самое, что мне² мучает в разлуке с тобой. У нас всё хорошо и мирно. Не скажу, чтобы особенно весело, но и не дурно. Коля и Мар[ья] Ал[ександровна] Дуб[енская] из чужих. По-моему, хоть и не мешающие, а всё таки лишние, и без них лучше. Девочки были заняты, и им же веселее от этого. Но они работают много, и на них я всегда радуюсь. — От Иван[а] Мих[айловича] Трегуб[ова]³ и Чертк[ова]⁴ получил ответ о том, куда послать деньги Духоборам, и еще подробности об их бедств[енном] положении. Письмо это прилагаю. Я думаю, что скоро возбудится сочувствие к ним и помощь, и хорошо начать. Деньги послать вот как: Тифлис. Мало-Каргановская, № 11. Князю Илье Петровичу Накашидзе, а внутри конверта, на бумаге, в которую будут завернуты деньги, надписать: для Е. П. Н.— Е.П. Н. — это Елена Петровна Накашидзе, и она дала этот адрес. Пожалуйста, пошли эти деньги. Это нужно. Я тебе говорил, кажется, про чернильницу какую то дорогую, к[оторую] в подарок мне хотели прислать из какого то клуба в Барцелоне. Я написал им через Таню, что предпочитал бы предназначенные на это деньги употребить на доброе дело. И вот они отвечают, что, получив мое письмо, они открыли в своем клубе подписку и собрали 22. 500 фр[анков], к[оторые] предлагают мне употребить по усмотрению. Я пишу им, что очень благодарен, и как раз имею случай употребить их на помощь Духоборам. Что из этого выйдет, не знаю.⁵ Очень это странно. А чернильница, говорят, — заказана, и мы ее всё-таки пришлем, вы можете продать ее и употребить деньги, как хотите.