Это известие было для меня главным событием за это время. Я написал еще письмо к кавказс[кому] Нач[альнику] батальона8. Поезд подходит. Целую тебя, милый друг, и жду от тебя всего радостного и хорошего. Наши здоровы. Дора скучает, что еще месяц дожидаться возможности дет[ей].

Л. Т.

31 Окт. 96.

На конверте: Москва. Хамовники. Графине Софье Андреевне Толстой. Свой дом.

1 Телеграмма не сохранилась.

2 С. А. Толстая писала 31 октября: «Едет к вам Маклаков… и говорят, что ему необходимо для защиты бабы побывать в Туле и Ясной».

3 От 28 октября.

4 См. т. 87, стр. 378—380.

5 Это воззвание, озаглавленное «Помогите», было подписано Чертковым, Трегубовым и Бирюковым. Все три лица подверглись за составление и распространение воззвания репрессиям.

6 «Гонорар из театра автору за «Плоды просвещения» и «Власть тьмы», сначала поступавший голодающим, потом погоревшим крестьянам; и из них Лев Николаевич взял и духоборам» (п. С. А.).

7 Елена Петровна Накашидзе, сестра единомышленника Толстого И. П. Накашидзе.

8 Имеется в виду письмо начальнику Екатеринодарского дисциплинарного батальона подполковнику Моргунову в связи с пребыванием в батальоне Моргунова кавказских духоборов. См. т. 79.

668.

1896 г. Ноября 9 или 10. Я. П.

Очень жалею, что не написал тебе вчера, милая Соня, хотя это был только второй день после твоего отъезда. Тебе, ты говорила, и приятны и полезны мои письма. А уж я как желаю, не переставая желаю, сделать тебе хорошо, лучше, облегчить то, что тебе трудно, сделать, чтоб тебе было спокойно, твердо, хорошо. Не переставая думаю о тебе. Как то жутко за тебя: ты кажешься так нетверда и вместе с тем так дорога мне. Лева уехал с Дорой, как хотел, и не приехал нынче. Видно, им там хорошо. Завтра за ним выедут опять. Вчера приехала М[арья] А[лександровна] Дубенская и Коля Оболенск[ий]. Девочки, кажется, очень рады им обоим. Они не стесняют и приятные собеседники. Вчера же была Шеншина1 вечером. Я ездил в Тулу, как и сказал тебе, в тот день, как ты уехала, а вчера на почту и нынче без цели катался верхом. Погода хороша. По утрам пишу и не жалуюсь, хотя, разумеется, недоволен собой. Сейчас девочки с М[арьей] А[лександровной] и Колей едут на Козловку, мож[ет] б[ыть], привезут от тебя письмо, и хорошее.

Как ты нашла Мишу?

Целую Сашу. От Андрюши письмо в Ясн[ую] Пол[яну] для передачи А. М. — это Акул[ине] Макаровой.2 Удивительно это постоянство или упорство. Это неприятно, и для него, кроме дурного, из этого ничего выдти не может; но в этом постоянстве есть что-то хорошее. И я за это рад. По секрету скажу тебе, что мое столкновение с Левой оставило во мне тяжел[ый], очень тяжелый осадок, и мне нужно уничтожить его, и я буду очень стараться.3

Ну, пока прощай.

Л. Т.

На конверте: Москва. Хамовники. Графине Софье Андревне Толстой.

1 Вероятно, Татьяна Николаевна, рожд. Глебова.

2 Акулина Васильевна Макарова, яснополянская крестьянка.

3 Ср. дневниковую запись Толстого под 5 ноября (т. 53).

669.

1896 г. Ноября 12. Я. П.

12 Ноябрь, утро.

День не писал тебе, милый друг, и мне уже скучно. Писать лучше, чем думать, только больше сближает. Получил твое маленькое письмецо,1 в к[отором] ты пишешь, что измучалась и нездоровится, и не спала до 4-го часа. Это всё очень дурно. И то самое, что мне2 мучает в разлуке с тобой. У нас всё хорошо и мирно. Не скажу, чтобы особенно весело, но и не дурно. Коля и Мар[ья] Ал[ександровна] Дуб[енская] из чужих. По-моему, хоть и не мешающие, а всё таки лишние, и без них лучше. Девочки были заняты, и им же веселее от этого. Но они работают много, и на них я всегда радуюсь. — От Иван[а] Мих[айловича] Трегуб[ова]3 и Чертк[ова]4 получил ответ о том, куда послать деньги Духоборам, и еще подробности об их бедств[енном] положении. Письмо это прилагаю. Я думаю, что скоро возбудится сочувствие к ним и помощь, и хорошо начать. Деньги послать вот как: Тифлис. Мало-Каргановская, № 11. Князю Илье Петровичу Накашидзе, а внутри конверта, на бумаге, в которую будут завернуты деньги, надписать: для Е. П. Н.— Е.П. Н. — это Елена Петровна Накашидзе, и она дала этот адрес. Пожалуйста, пошли эти деньги. Это нужно. Я тебе говорил, кажется, про чернильницу какую то дорогую, к[оторую] в подарок мне хотели прислать из какого то клуба в Барцелоне. Я написал им через Таню, что предпочитал бы предназначенные на это деньги употребить на доброе дело. И вот они отвечают, что, получив мое письмо, они открыли в своем клубе подписку и собрали 22. 500 фр[анков], к[оторые] предлагают мне употребить по усмотрению. Я пишу им, что очень благодарен, и как раз имею случай употребить их на помощь Духоборам. Что из этого выйдет, не знаю.5 Очень это странно. А чернильница, говорят, — заказана, и мы ее всётаки пришлем, вы можете продать ее и употребить деньги, как хотите.

Я совершенно здоров и бодр. Езжу верхом после обеда. Вчера был у Гиля, хлопотал за мать умершего в шахте и за тех, с к[ого] взыскивают судебные издержки, с одного 270, с др[угого] 250 р[ублей] за то, что один сломал спину, а другой ногу. И кажется хлопоты мои не безуспешны.

Работы — пишу во множ[ественном] числе, п[отому] ч[то] у меня много начатых,6 идут не слишком успешно, но и не дурно. На черно кончил статью об искусстве, и вот, когда Маша кончит переписку, постараюсь привести её в окончательный вид. — Что ты про таинственного Мишу мало пишешь. Нынче думал всё о нем. Как всё переменилось. Для меня в моей юности казалась чем то ужасным жизнь вне дома, в Казен[ном] заведении, а ему это приятно.7 Как он? Целую вас всех троих.

Л. Т.

1 От 9 ноября.

2 Так в подлиннике.

3 Письмо И. М. Трегубова от 6 ноябри 1896 г., см. т. 69.

4 Письмо от 31 октября, см. т. 87, стр. 382.

5 Сохранилось пять писем испанца Деметро Занини Толстому; в последнем письме от 27 декабря 1896 г. он сообщает, что предполагает разыграть в лотерее заказанную чернильпицу и надеется выручить за нее 50 000 франков в пользу духоборов. Дальнейших извещений из Испании не последовало, и деньги ни в виде подарка, ни на помощь духоборам не поступили.

6 В ноябре 1896 г. Толстой работал над произведениями: «Христианское учение», «Что такое искусство?», «О войне».

7 Михаил Львович Толстой (1879—1944), младший сын Толстого, оставив гимназию, с осени 1896 г. поступил живущим в гимназические классы Московского лицея им. цесаревича Николая.

670.

1896 г. Ноября 13. Я. П.

13 Н[оября].

Ужасно грустно мне было, милая голубушка Соня, получить вчера твое письмо к Тане, в кот[ором] ты жалуешься на то, что мы тебе не пишем.1 Я пишу теперь третье письмо. И они писали. Меня только огорчает, что я после твоего отъезда пропустил день. Надо было рассчитывать на промедление.Ты спрашиваешь: люблю ли я всё тебя. Мои чувства теперь к тебе такие, что, мне думается, что они никак не могут измениться, п[отому] ч[то] в них есть всё, что только может связывать людей. Нет, не всё. Недостает внешнего согласия в верованиях, — я говорю внешнего, п[отому] ч[то] думаю, что разногласие только внешнее, и всегда уверен, что оно уничтожится. Связывает же и прошедшее, и дети, и сознание своих вин, и жалость, и влечение непреодолимое. Одним словом, завязано и зашнуровано плотно. И я рад.

У нас всё хорошо. Дружно, здорово. Мне очень хочется скорей соединиться с тобой. Работается плохо, а нынче решил, что не нужно себя насиловать, а отдыхать, и нынче чудный день, солнечный, поехал верхом к Булыгину утром, так что обедал один в 4. А Лева с Дорой ездили в Тулу кастрюли покупать. Мар[ья] А[лександровна] Дуб[енская] нынче уехала.

Зовут ужинать. Что ты всё не бодра и письма твои нехорошие по духу. Очень, очень хочется поскорее с тобой быть, и без хвастовства, не столько для себя, сколько для тебя, но так как ты — я, то и для себя.

Не понравилось мне то, что тебе статья Солов[ьева] понравилась.2

Ну, прощай пока.

Л. Т.

На конверте: Москва. Хамовники. Графине Софье Андревне Толстой. Свой дом.