Глядя на соблазнительные округлости, обнажившиеся, когда она развязала косынку, Рори честно признался:

– Если бы дело было только в деньгах, я предпочел бы видеть тебя вообще без одежды.

Пораженная теплыми интонациями, прозвучавшими в его голосе, Элисон бросила на него подозрительный взгляд, но Рори уже повернулся к рундуку, чтобы подобрать одежду для себя.

Когда он снял камзол и принялся за жабо, она поняла, что, по его замыслу, они должны полностью переодеться. Ее рука тут же потянулась к косынке и стянула ее на груди. Жест был чисто инстинктивным. Вид Рори в расстегнутой рубашке пробудил слишком живые воспоминания, чтобы оставаться равнодушной. Элисон вспомнила ощущение его рельефных мускулов у себя под ладонью, тепло его нагретой солнцем груди и соленый вкус его загорелой кожи, омытой морской водой. Ах, если бы она могла забыть все эти предательские наслаждения! Они дарились ей с единственной целью – заполучить ее деньги. А какой блестящий спектакль он устроил, изображая героическое сопротивление своей будто бы неодолимой страсти. Он добился бы большего, если бы честно признался во всем. По крайней мере, тогда она могла хотя бы уважать собственного мужа.

Выпрямившись, чтобы снять рубашку и расстегнуть бриджи, Рори обнаружил перед собой напряженную спину Элисон. У него не было ни времени, ни желания уговаривать ее сменить гнев на милость. Воспользовавшись представившейся возможностью, он принялся деловито распускать шнуровку ее платья.

Элисон попыталась вырваться, но одна сильная рука удерживала ее за плечо, пока другая делала свое дело. Справившись со всеми крючками и завязками, Рори спустил платье с ее плеч, обнажив надетую под него тонкую шелковую сорочку.

– Если не хочешь, чтобы я тебе помог, переодевайся. Да поживее! Я отвернусь, если тебе так легче.

Проглотив унижение, Элисон торопливо оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что он сдержал слово. Затем бросила тоскливый взгляд на дверь каюты, но она уже достаточно набегалась и имела печальный опыт. От проблем не убежишь. Гренвилл по-прежнему охотится за ней, и она не в состоянии защититься. Вздохнув, Элисон начала неохотно раздеваться.

Она натянула на себя просторную рубашку, когда услышала, что Рори ходит по комнате. Она быстро обернулась, чтобы посмотреть, что еще он затеял. Он облачился в широкие штаны, испещренные пятнами и заплатками от долгой носки, и выцветшую от времени рубаху, завязанную, ввиду отсутствия пуговиц, узлом и открывавшую впечатляющее пространство мужественной груди. Поверх своих приметных рыжеватых волос он повязал красную косынку, что в сочетании с матросским костюмом придавало ему пиратский вид.

Элисон взглянула на собственную одежду и скорчила недовольную гримасу. Едва ли ей удастся сойти за мальчика. Широкая рубаха доходила до колен, скрывая изгибы талии и бедер, но не могла скрыть округлостей груди. Подняв глаза, она перехватила взгляд Рори, который, судя по выражению его лица, пришел к такому же выводу.

Сунув самые необходимые вещи в холщовую сумку, он перебросил ее через плечо и беспомощно уставился на смоляные локоны, обрамлявшие прелестное личико. Женственные изгибы были не единственным, что выдавало Элисон. Никакая одежда не могла скрыть тот факт, что она женщина с головы до пят: от шелковистых завитков на лбу до перламутровых ноготков на пальцах ног. Вся эта очаровательная женственность теперь принадлежала ему, и Рори внутренне застонал, ужаснувшись ответственности, которую взвалил на себя. Проще было бы сразиться с драконами.

– У меня есть идея получше. Подожди здесь. – С этими словами он решительно вышел из комнаты, оставив Элисон в замешательстве.

Вскоре он вернулся с чем-то вроде куска пестрой хлопчатобумажной ткани. Но когда Элисон взяла его в руки, оказалось, что это юбка поразительно яркой расцветки. Красные, оранжевые и розовые полосы чередовались с лиловыми и голубыми. Ей никогда не приходилось видеть такого сочетания цветов. Она подняла на Рори озадаченный взгляд.

– Не спрашивай, откуда это у меня. Она чистая. Надень.

Элисон поспешно подчинилась. Юбка доходила до лодыжек, не скрывая надетых снизу матросских штанов, и она быстро избавилась от них, воспользовавшись тем, что Рори любезно отвернулся. Мягкий хлопок почти непристойно облегал бедра, а в сочетании с низким вырезом матросской рубахи она выглядела как уличная девка, если не хуже.

– Мне нужна нижняя юбка, – в ужасе прошептала Элисон, понимая, что ее собственная нижняя юбка слишком длинна и будет самым неприличным образом выглядывать.

Рори обернулся, и у него перехватило дыхание при виде соблазнительных очертаний ее фигуры, обрисованной тонкой тканью. Он никогда не понимал, как преображает женщину одежда. В шелках и бархате Элисон казалась недосягаемым созданием, предназначенным для обожания и поклонения. В крестьянском наряде она выглядела как языческая богиня, предназначение которой состоит в том, чтобы вынашивать мужское семя, цвести и плодоносить. Будь у них время, он уложил бы ее в койку и взял то, что она неосознанно предлагала, но недостаток времени всегда был его слабым местом.

– Да, так гораздо лучше. Только нужно заплести тебе косы. Некогда искать шляпку.

Неужели он думает, что она появится на людях в таком виде?! Обрезанные до локтя рукава рубашки были такими широкими, что Элисон не решалась поднять руки. Шелковая сорочка, надетая под изношенный хлопок, не столько прикрывала наготу, сколько служила напоминанием, как мало на ней одежды. Каждое движение обрисовывало ее грудь, и Элисон ощутила странный трепет внутри, перехватив взгляд Рори, изучающий тот же объект. Под его взглядом соски напряглись, натянув тонкую ткань, и Элисон пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить самообладание. Но поднять руки, чтобы распустить волосы, было выше ее сил.

Потеряв терпение, Рори резко развернул ее и принялся за дело сам. Его шершавые пальцы зарылись в шелковистые пряди, вытаскивая шпильки и заколки, Пока каскад локонов не рассыпался по ее плечам и спине. Стиснув зубы, чтобы устоять перед соблазном приподнять тяжелую массу волос и прижаться губами к нежному затылку, Рори принялся заплетать густые пряди в одну косу. Против обыкновения, Элисон стояла смирно.