В моём понимании весь вид Наталии, её женственные манеры, тонкий голос, весёлый смех и лёгкая позитивная аура никак не сочетались со стереотипным имиджем работников КГБ. Я представляла их сухими, жёсткими и почему-то весьма непривлекательными физически. Наталия была абсолютной противоположностью этому образу и потому казалась мне очень симпатичной.
– А откуда вы знаете, что я люблю спать на левом боку? – спросила я, посмотрев на Наталию с вызовом.
– Это самое лёгкое, Сашенька. За последние пять дней, что мы провели вместе, я видела тебя по утрам за завтраком, и каждый раз на твоей левой щеке я замечала следы от подушки. – Она улыбнулась по-доброму.
– А трудно наблюдать других, оставаясь незамеченной?
– А знаешь что, не хочешь сама попробовать? – неожиданно предложила Наталия.
– Что, шпионить, что ли? – спросила я удивлённо.
– Я предлагаю тебе попробовать, чтобы самой понять, легко это или нет. Возьмём, к примеру, нашу группу. Наблюдай, запоминай, анализируй, а потом мы сможем обменяться как мнениями о членах группы, так и впечатлениями по поводу того, насколько легко это было сделать. А что, по-моему, неплохой план. Мне будет очень любопытно посмотреть, как ты с этим справишься. Я почему-то уверена, что у тебя все получится.
– Ладно, я согласна.
– Но только тебе надо выбрать кодовое имя для себя.
– А можно на английском? Я хочу, чтобы меня звали KGB Girl.
– Отличное имя. Только об этом – никому, даже родителям ни полслова. Это будет нашим с тобой секретом. По рукам, KGB Girl?
– По рукам! – сказала я радостно и возбуждённо.
Я была страшно довольна, что Наталия не только верила в мои способности, но и считала, что я могу держать язык за зубами. Уже позже, будучи в зрелом возрасте, я поняла, что тогда Наталия просто мастерски развела меня как глупую девчонку, каковой я и являлась, представив мне всю афёру в форме увлекательной игры. Но это уже не имело никакого значения, поскольку эта увлекательная игра стала неотъемлемой частью моей жизни и моей любимой работой, без которой я не могла себя даже представить. Она давала мне всё, что было нужно, – азарт, приключение, адреналин и, конечно же, чувство собственной нужности и полезности. Пришли новые времена, КГБ сменилось на ФСБ, меня направили работать в Лондон, а моё кодовое имя так и осталось прежним – KGB Girl.
Я взглянула на часы; пора было наконец выбираться из постели, мне предстояло ещё много чего сделать в этот день. Одним движением я сорвала с себя одеяло, резво поднялась с кровати на ноги и поспешила в ванную. А уже через несколько минут тёплая вода смыла остатки цветочно-ароматной пены с моего тела. Я вышла из душевой, прихватив по пути ожидавшее меня на крючке мягчайшее, в нежно-пастельных тонах полотенце, и подошла к слегка запотевшему зеркалу. С удовлетворением взглянув на отражение своего обнажённого тела, я произнесла фразу, ставшую моим ежедневным шуточным лозунгом для хорошего настроения: «Ну просто красавица, чертовски хороша!»
В этот момент раздался звонок моего рабочего непрослеживаемого мобильного телефона, номер которого я для надёжности меняла каждую неделю. Быстро завернувшись в полотенце, я рванула обратно в спальню. На экране мобильного высветилось имя моего босса Тигрова. Обычно он звонил мне из Москвы раз в неделю в одно и то же время, не считая тех случаев, когда мы совместно работали над каким-нибудь делом; его звонок вне этого режима означал, что у него ко мне было срочное дело, и сегодня, судя по всему, был как раз такой случай.
– Божественная красавица на связи, – ответила я бодрым голосом.
– Доброе утро, малыш. Небось, опять перед зеркалом нагишом крутишься? – пошутил Тигров и как назло попал прямо в точку. Он иногда позволял себе шутить со мной, хотя и не так часто.
– Да я просто только что из душа, – пробурчала я почему-то оборонительным тоном.
– Значит, угадал. – Тигров усмехнулся по-доброму. – Ну вот что, у меня для тебя новое задание. Непростое, опасное и весьма важное.
– Как раз как я люблю, – ответила я полу-игриво. Пошутив, я на самом деле сразу же поняла, что речь шла о чём-то действительно важном и серьёзном, иначе Тигров понапрасну не начал бы с такого пролога.
– Я слушаю, – сказала я уже серьёзным тоном.
– Слушаю внимательно, – повторила я, давая возможность Тигрову сообщить о цели внепланового звонка.
– Вот что; тебе придётся на время отложить все текущие дела. Появилось кое-что важное, где ты мне нужна на все сто, – сказал Тигров.
– Я вся – внимание, босс.
– Твой новый объект – Абрам Галинский. – Тигров сделал паузу, с тем чтобы я сконцентрировалась.
Тигрову было прекрасно известно, что я неоднократно встречалась с Галинским во время светских мероприятий. И хотя до сих пор Галинский не был моим непосредственным объектом, я докладывала Тигрову обо всём интересном, что мне удавалось узнавать о нём, как от меня и требовалось. На людях ни я, ни Галинский не проявляли особого интереса друг к другу, хотя однажды я пригласила его на один из моих «икорных ужинов», от чего он вежливо отказался, сославшись на то, что он будет в отъезде в это время, что было скорее всего лишь отмазкой.
Галинский совершенно не был заинтересован в близком общении со мной. Он вообще с подозрением относился к выходцам из России, даже к тем, которые абсолютно европеизировались и общались в основном с англичанами. Несмотря на то что я была окружена элитным английским обществом, Галинский меня к себе близко не подпускал, а мне в свою очередь приходилось демонстрировать отсутствие особого интереса к нему. По его понятиям я была слишком стара, чтобы за мной волочиться, – в сферу его любовных интересов попадали, как правило, двадцатилетние; и слишком умна и эрудирована, чтобы видеть во мне приятеля. Его шовинистическое отношение к женщинам не позволяло ему рассматривать красивую умную женщину как равную себе, для него она должна была быть либо умной, либо красивой, совмещения того и другого в одной женщине Галинский не признавал и избегал.
– Тебе известно, что мы наблюдаем за Галинским ещё с конца восьмидесятых, – продолжил Тигров, – и в общем и целом всегда в курсе его дел, как личных, так и публичных. Но вот в последние несколько месяцев он что-то там непонятное мутит; мы подозреваем, что он что-то затевает, а мы, к сожалению, в полной темноте, что, как ты понимаешь, недопустимо. На банковских счетах Галинского происходит странная активность; сам Галинский и его люди замечены в тайных встречах с различными банкирами, бизнесменами и политиками. Необходимо выведать, что он там задумал; есть вероятность, что он затевает очередную политическую провокацию. И если это так, то нам надо знать об этом как можно скорее, чтобы вовремя его остановить, если понадобится. В общем, малыш, будешь вести его. Понаблюдай за ним, что у него за настроение, с кем он и что он; всё подозрительное докладывай сразу. Постарайся к нему поближе пристроиться. Было бы отлично, если бы ты попала к нему в дом; он регулярно проводит в своём загородном имении гулянки, прикинь, каким образом ты можешь это осуществить, всё-таки вы в одном светском кругу вращаетесь.
– Через Ларису, конечно, – ответила я сразу же, не раздумывая и с полной уверенностью. – Это самый верный способ.
Лариса, с которой много лет назад, по заданию Тигрова, я завела дружбу, была женой другого русского олигарха в Лондоне – Льва Садальского. По счастью, Садальский и Галинский были в хороших отношениях, хотя и не считались близкими друзьями. Мне было достоверно известно, что они несколько раз посещали друг друга дома и изредка общались. Лариса была моим входным билетом в дом Галинского, других вариантов я не видела. Оставалось только придумать, как именно осуществить этот план.
– Значит, пробуй через Ларису, – одобрил Тигров. – И вот ещё что: несколько лет назад, когда Галинский бежал из Москвы в Лондон, один из наших людей, работавший тогда в его охране, выяснил, что Галинский ведёт секретный дневник, который хранит как зеницу ока. Вот нам бы заполучить этот дневничок, а? Представляешь, сколько всего нам удалось бы тогда узнать? Так что, если тебе удастся проникнуть к нему в дом, постарайся разведать, где он его хранит.
