Отчаянное положение требовало рискованных действий. План созрел мгновенно.

– У тебя есть темные очки? – спросила я у Ханны.

Она порылась в рюкзаке за спиной и молча вынула очки, которые зарывали практически половину лица. Я их точно видела на Алисе. Ханна их одела и стала практически неузнаваема.

Я вздохнула, заставила свои мышцы расслабиться и сказала:

– Так, тебе плохо. Я позвала тебя и попросила помочь – отвести к машине, где у тебя есть лекарства. Инсулин, хорошо? Я постараюсь тебя вывести или передам Бруксу, а потом ждите нас или уходите как можно дальше.

Ханна утвердительно кивнула. Я обняла ее еще раз и улыбнулась для успокоения себе в зеркало. Вышло устрашающе. Потом попробовала еще раз и на лице застыла каменная маска вежливости и легкой заинтересованности в происходящем. Ради Мо, повторила я себе; ради Ханны, ради моей семьи.

– А где вы прячете мою любимицу – Бэль? Пусть не думает уйти от меня! Я всенепременно хочу ее увидеть – игриво сказал Аронимус Эдуарду.

Я послание получила – «убежать не удастся». Ханна вполне правдоподобно повисла на моем плече. Волосы практически скрыли ее лицо. Я обхватила ее за талию руками и осторожно, ногой толкнула дверь. Словно в замедленной съемке я рассматривала, как невыносимо долго открывается дверь. Первым я увидела Келлана, который стоял с вежливой улыбкой, однако был очень напряжен. Дверь приоткрылась еще больше, и я увидела Джека. Он стоял, стиснув кулаки, и не очень собой владел. За ним стояла Алиса, вроде бы рассматривая с Лили брошюру. А на самом деле Лили держала ее за руку, пока Алиса тайком набирала сообщение для Диксона.

Потом, к своему облегчению, я увидела Эдуарда, который с самым вежливым выражением лица кому-то отвечал. А потом я увидела, с кем он беседовал. Это был Аронимус, который держал руку Мо в своей руке! Он как раз поднимал голову, видимо, поцеловал ее руку. Я чуть не вскрикнула. Только не это! Он слишком близко к ее крови!

Его красные глаза закрыли линзы, как и у Кунца, а вот Мишель просто одел темные очки. И никаких плащей, просто очень дорогие костюмы «от кутюр», в которых они были прохожи на людей, только что сошедших с обложки журнала «Форбс». Я была шокирована! Что заставило Триумвират вылезти из их фешенебельных подвалов и приехать сюда? Да еще и посчитаться с людьми и принять более современный вид? Это было непостижимо для меня.

Резко прозвенел звонок, и многочисленные посетители концерта заторопились уйти, почему-то выбирая для этого противоположный конец фойе. Я быстро вывела Ханну наружу, стараясь слиться с толпой. Но, к своему ужасу, увидела у выхода из фойе крупную фигуру Сержа, палача Триумвирата, так что выход был перекрыт. Ничего не поделаешь – Ханне придется остаться с нами.

Внимание Мо было полностью сконцентрировано на Аронимусе и его спутниках, да еще Келлан стал так, чтобы прикрыть нас от нее. Я вывела Ханну и, проходя мимо Келлана, оставила ее за его широкой спиной. Лили тут же стала рядом, заложив руку за спину. Я положила ладошку Ханны в ладонь Лили. Я знала, что Лили порвет на куски любого, кто посмеет приблизиться к Ханне. А Келлан с удовольствием поможет. Алиса стояла возле Брукса плечом к плечу.

Я оглянулась назад и увидела, что дочка хорошо спрятана и, улыбнувшись, под недоброжелательными взглядами Кунца и Мишеля стала возле Эдуарда.

– А вы знаете, что Эдуард является лучшим студентом нашего Университета? – практически с восхищением спросил Аронимус у немного растерянной Мо. Как же! Встретиться с людьми, которые имеют влияние в Принстоне. И где? В Олимпии? В ответ она только кивнула.

– Бэль очень повезло с мужем! Его ждет блестящее будущее! – пел соловьем Аронимус, наконец-то отпустив руку Мо.

Потом многозначительно посмотрел на Эдварда и мечтательно сказал:

– Талантливая семья. Исключительные способности к… обучению.

Эдуард ухмыльнулся, потому что все заметили разочарование в глазах Аронимуса. Мишель зло улыбнулся в ответ, хотя его улыбка была больше похожа на оскал. Эдуард сдержанно ответил:

– Мистер Аронимус слишком преувеличивает мои таланты, Мо!

Эдуард старался удержать беседу в дружеском ключе, сохраняя видимость случайной встречи хороших знакомых.

Аронимус на секунду замер от намека Эдуарда, но продолжил двусмысленный диалог:

– Но Эдуард, это ведь не вся правда! Я могу продолжить разоблачение! – сказал тот, хитро взглянув на Эдуарда. – Мы полагаем на него большие надежды!

Как же! Аронимус мечтает заполучить Эдуарда в свое окружение, то есть в вечное рабство.

Эдуард мягко улыбнулся и спокойно ответил:

– Я думаю, что дела моей семьи не позволят мне в будущем тесно сотрудничать с Университетом или с Советом Учредителей. Я планирую помогать отцу в клинике.

– Ах, какая жалость! – всплеснув руками, сказал Аронимус, поворачиваясь за поддержкой к равнодушному Мишелю.

– Жаль, что он не с вами. Я бы с радостью пообщался с доктором Ричардсоном, – сказал со вздохом Аронимус.

Внезапно в фойе буквально ворвался Брукс. Он был возбужден до предела, руки немного тряслись, но как только он отыскал глазами, а скорее всего, просто услышал единственно ценное для него сердцебиение за спиной Келлана, заметно успокоился. Он взял себя в руки, с нахальной улыбочкой прошелся мимо Триумвирата и подошел ко мне.

– Бэль, здорово! Вы тоже на концерт приехали? Похоже, половина Бейнбриджа здесь, – сказал он, намекая, что мы на виду.

Ха! Ситуация уже не выглядела такой безнадежной! Я слышала, как хмыкнула Алиса.

Мо удивленно смотрела на Брукса, который вел себя так, как давний друг нашей семьи. Он, словно гора, возвышался надо мной и вполне по-свойски себя чувствовал. Нужно было как-то объяснить такую степень дружбы между нами. Я непринужденно сказала:

– Мама, это наш друг Брукс Вайт, я рассказывала тебе о нем.

Мо немного неуверенно кивнула головой, силясь вспомнить то, чего не было.

Брукс по-простецки протянул руку, и мама автоматически пожала ее. Думаю, что у нее уже все смешалось в голове – слишком насыщенный день и много новых встреч. Она просто стояла и уже не удивилась бы встрече даже с самим президентом Америки.

Брукс как бы невзначай стал ближе к Келлану, и я услышала, как Ханна уткнулась лбом ему в спину. Бедняжка, ей было тяжелее всех – она переживала за каждого, и, к тому же, Триумвират был для нее самым ярким кошмаром ее недолгого детства. Она унаследовала мою человеческую эмоциональность, которую не всегда удавалось держать под контролем. Я даже знала, что она сейчас чувствует – она разрывается от неопределенности, панически боясь потерять хоть кого из своих родных. Брукс стоял рядом с ней, значит, не все так паршиво.

Эдуард что-то прочитал на лицах древних вампиров, потому что сильнее сжал мою кисть. Я взглянула на Аронимуса, интересно, что же задумал этот старый интриган? Но на его лице, как, впрочем, и на лицах остальных вампиров я прочитала нарастающий ужас. Это меня ошеломило. Испугать этих инквизиторов было невозможно! Это страх перед ними был главным сдерживающим фактором для всех здравомыслящих бессмертных!

Что же произошло? Я оглянулась назад и заметила такую же панику на побледневших лицах Ричардсонов. Я хотела поднять руку Эдуарда, но он застыл, словно в ступоре. Я слегка толкнула его плечом, но он никак не отреагировал. Все равно, что толкнуть каменную статую…

Мо застыла на месте с отрешенным выражением лица, – словно спала на ходу. Она, не моргая, смотрела на Аронимуса, который, тоже не моргая, смотрел на нее.

Не понимаю, что происходит! Триумвират, Ричардсоны и Брукс застыли, словно каменные изваяния. Я бросилась к Ханне, не беря в расчет конспирацию. Моя девочка стояла, обнимая руками талию Брукса, который склонился над ней, словно стараясь защитить от ветра. Ее немигающий взгляд перепугал меня. Она доверчиво смотрела в глаза Брукса, который замер, искоса смотря на Триумвират. Это было так трогательно и страшно. Словно я сплю и вижу кошмарный сон.