Но он не согласился бы с этим.

   Кроме самой Магдалены, никто не знал ее происхождения, кем она была до состязания, как готовилась к нему и ради чего стала его частью. Все знали ее лишь как победительницу, прошедшую страшные испытания. Она входила в Кремль все перемазанная в засохшей грязи, песке и крови, со сломанной рукой и вывихнутым коленом, ранами по всему телу от горла до пяток. Но этого уже никто не помнит, видя день за днем лишь ее идеальную фигуру на рекламных плакатах.

   Он вспомнил ее к тому, что девушке не составило бы никакого труда протиснуться в этом ходу, но и ему это, в конце концов, удалось.

   Вывалившись в более широкий тоннель, Олег увидел такие же, как и внизу, фонари, ведущие его дальше. Идти пришлось долго, не меньше километра, заставляя представлять, как он пересекает арену, но неизвестно в какую сторону. Это тоже мало беспокоило атлета. Сейчас, куда важнее, было просто выбраться из-под земли и вернуться в мир состязания, который был где-то там.

   Гораздо ближе, чем Олег представлял.

   Под ногой что-то щелкнуло, и чуть в стороне тут же появился шипящий звук. Едкий сероватый дымок начал быстро заполнять тоннель.

   Так горит запал, не шевелясь, лихорадочно думал атлет, переводя взгляд со света впереди на землю под собой. В смеси камней и комьев плотной грязи, проглядывали очертания желтого металлического корпуса с темной заводской маркировкой.

   Он наступил на него правой ногой и не имел понятия, может ли пошевелиться или это только ускорит неминуемое. Решив, что времени на раздумья нет, он присел и ладонью очистил пространство вокруг, чтобы увидеть едва ли прикрытый инженерный заряд. Здесь его и прятать не надо было: в полутьме все равно ничего нельзя было хорошо разглядеть. Практически идеальная ловушка. За одним исключением.

   Олег бросился вперед, стараясь за секунды разогнаться как можно быстрее и преодолеть разделяющее его от выхода на поверхность расстояние.

   Такие заряды, их еще называли буровыми бомбами, использовались подрывниками при сносе зданий или проделывании глубоких дыр в разных твердых породах. А еще они очень хорошо справлялись с живой силой: от отряда пехоты подобный заряд не оставит и мокрого места.

   Вопрос был только в том, один он тут или же под ногами целое минное поле, которое полностью завалит этот тоннель после первого же взрыва.

   Олег старался не думать. Вообще ни о чем. Он просто бежал.

   Делая новый вдох, он успевал лишь взмахнуть рукой, как тут же шумно выплевывал его обратно из легких. Не ощущалась боль в левой лодыжке, не чувствовались ощутимые удары прикладом арбалета по спине. В горле першило от слишком быстрого дыхания и пропитанного гарью воздуха.

   Но атлет не останавливался, наоборот, бежал все быстрее.

   В мгновение, когда Олег понял, что дальше пути на самом деле нет, а свет истончало не солнце, а еще один фонарь, приставленный вплотную к стене, поросшей переплетенными ветвями плюща и колючего чертополоха, тормозить было поздно. Он даже не успел подумать, перед кажущейся ему неминуемой смертью, о самом дорогом человеке в мире, как взрывная волна ударила его в спину и протолкнула сквозь преграду.

   Живая изгородь, всего лишь живая изгородь, исполосовавшая его одежду и расцарапавшая кожу.

   У него появилось раздражение из-за того, что ему так и не довелось ни разу использовать маскировочный плащ, который стремительно превращался в обычную и ни на что не способную тряпку на плечах.

   Катясь по земле, глотая холодный воздух вперемешку с летящим повсюду песком, Олег закашлялся, давясь всем, что попадала в горло.

   Все вещи, висящие за плечами ранее, теперь были разбросаны по небольшой поляне, поросшей со всех сторон плотными рядами деревьев и кустарников. Их кроны смыкались даже сверху, поэтому вокруг царила темнота. Солнечный свет едва добирался до земли, рассеиваясь и блеклым маревом расползаясь между растительностью.

   Олег с трудом перевернулся на спину и задрал голову, наблюдая, как языки пламени облизывают выход из тоннеля.

   Мужчина видел перед собой огромный валун, неизвестно как попавший сюда. Камень окружали несколько таких же огромных известняковых образований, опутанных коричневыми ветками ползучих кустарников, одна за другой занимающихся огнем.

   Мир перед глазами начал вращаться. Взрыв задел его сильнее, чем казалось.

   Олега вырвало. В затылке появилась тупая пульсирующая боль, а звон в ушах стал забивать все остальные звуки.

   Пытаясь нащупать рукой арбалет, атлет думал лишь об одном: чтобы в ближайшую минуту никто не появился на этой поляне. При таком раскладе его состязание было бы закончено.

   Быстро моргая, он разглядел зависший над ним квадрокоптер с мигающей камерой. Наверное, всем было интересно, жив ли он или уже при смерти. Сжав в ладони горсть земли, он вяло швырнул ее вверх, но добился лишь того, что песчаный дождь посыпался ему в глаза и рот.

   Снова захрипев, Олег перевернулся на живот и поджал колени к груди, пытаясь встать, как можно скорее и убраться подальше с открытого места.

   Он не представлял, где находится, в какую сторону привел его тоннель, но сейчас это не играло никакой важной роли. Важно было только подняться, собрать вещи и двигаться. Оставаться на месте, рядом с дымовом сигналом, было равносильно самоубийству. Все живые атлеты теперь знают, что в этом месте кто-то есть. А некоторые из них могут попытать счастье в поиске вещей или жертвы.

   Еще на тренировках продумывая ходы своих противников, Олег считал именно Грифа тем, кто будет полностью оправдывать свое имя и займется падалью. Он где-нибудь спрячется, что несложно для разведчика и будет выползать, только зная наверняка, что может дотянуться до чьего-нибудь горла.

   Превозмогая даже не боль, а сломленное восприятие и скачку вестибулярного аппарата, Олег похлопал себя по груди, убеждаясь, что перевязь с боеприпасами все еще на нем. Сделал несколько неуверенных шагов, снова припав к земле. Со второй попытки он держался на ногах увереннее.

   Его вещи валялись на земле. Осмотрев их, Олег с досадой понял, что он лишился непонятной капсулы, так и не поняв, что это такое, и управляемой голосом гранаты. Наверное, они вывалились во время бега по пещере, оставшись там навсегда, поглощенные взрывом инженерных зарядов. Без особой радости закинув за спину мешок, обрез и арбалет, которые сейчас казались совершенно неподъемными, он поспешил дойти до ближайшей сосны и упереться в нее лбом, удерживая равновесие. Руки мужчина использовал, чтобы оттолкнуться от нее и сделать еще несколько шагов.

   Схватившись за ветку, Олег потянул ее на себя и встретился взглядом с объективом еще одной камеры. Сфокусировавшись на выпуклой линзе, он ткнул в нее пальцем, а потом схватил небольшой предмет, вырвал из крепления и бросил на землю, начав топтать.

   Пластик легко трещал под ударами ботинок. Стекло и мелкие детали разлетались вокруг, слабо поблескивая.

   Только полностью втоптав остатки камеры в мягкую землю, Олег почувствовал себя лучше. Адреналин сделал свое дело: звуки вновь обрели свою привычную четкость, глаза слезились, но вернулась способность воспринимать окружающий мир таким, каким он был на самом деле. И только боль никуда не девалась. С каждым часом на арене ее становилось все больше, а цель, как будто, не приближалась.

   Олег на миг подумал, что самое время вспомнить о граале и надежном укрытии, но только с усмешкой посмотрел себе за спину. Похоже, эта арена могла бы стать идеальной для такого развития событий, но атлет был уверен, что к следующему сезону, когда новые участники состязания придут сюда, бункер будет уничтожен или превращен во что-то совсем иное.

   Смахнув с лица налипшие мокрые листья, Олег хрипло прочистил горло, помахал руками, разминая мышцы в плечах, и уверенно начал пробираться сквозь ряды деревьев, оставив за спиной затухающий огонь и столб черного дыма.