Но стрелять было не в кого.

   Слышался удаляющийся звук ломаемых веток и затихающие сдавленные стоны.

   Закрыв на мгновение глаза, Олег подумал, что не сможет подняться. Так и останется здесь, сидеть на грязной земле, пропитанной кровью в окружении гниющих листьев. Упрется спиной в ближайшую осину и будет дожидаться, пока его сознание не погаснет окончательно, сдавшись под напором боли и гнетущей реальности. Он заслуживает этого, потому что позволил себе допустить очередную ошибку. Ради Марго он пришел сюда, ради нее должен был победить и все, чего добился, так это поставил себя на грань всего за четыре часа. На ту грань, которую не сможет...

   Ее образ заставил мужчину открыть глаза и глубоко вдохнуть, широко раскрыв рот от боли в груди.

   Стянув с плеча костюм, Олег посмотрел на синяк под левым соском. Сердце продолжало исправно колотиться, дыхание тоже было непрерывным, но теперь еще хуже стала слушаться и так поврежденная рука. Сжимая и разжимая кулак, он считал удары пульса. Потыкал пальцами в тело, проверяя болевой порог.

   Выводы оказались неутешительными. Похоже, повреждены были два ребра: одно треснуло, а второе было сломано как минимум в паре мест. Не смертельно, но очень плохо.

   И он вновь упустил еще одного врага.

   Сейчас на арене три атлета и все с серьезными ранами. Вряд ли они все доживут до полудня. Но сдаваться было нельзя.

   Олег готов был подняться на ноги, как его внимание привлек еще один блестящий предмет среди множества глиняных черепков. Продолговатый черный прямоугольник, покрытый мягкой противоскользящей синтетикой, чтобы удобно было его бросать или при желании легко прилепить на стену. В нижней его части находилось небольшое отверстие, похожее на сильно уменьшенное сопло двигателя.

   Тепловая самонаводящаяся граната.

   Одна из передовых разработок Новой России. Смерть в миниатюре, как называли ее военные. Внутри находилось очень стабильное и одновременно мощное взрывчатое вещество. Это оружие было придумано для ликвидации удаляющихся объектов, которые уже пропали из поля зрения. Главное, после активации голосовой командой, было держаться подальше от линии, за которой, по мнению спрятанной в корпусе электроники, должен был находиться враг.

   Держать в руках подобное ему не доводилось, но он видел прототипы, еще во время своей службы в десанте. Тогда им сказали, что проект закрыт из-за слишком частых сбоев и опасности применения этого оружия, но, похоже, кто-то довел его до ума и вывел на рынок, а после этого и в состязание.

   - Готовность к бою, - негромко произнес атлет и почувствовал, как граната в его руке мелко завибрировала.

   Он улыбнулся, осматривая со всех сторон диковинную вещь, получить которую даже не мечтал. Его беспокоило только одно: что арсенал за плечами все увеличивался, но ран меньше не становилось. Количество оружия будто расслабляло его, сбивая с концентрации и заставляя раз за разом оступаться. Осталось еще только угодить в ловушку, одна из которых и так уже едва его не прикончила.

   - Отмена.

   Граната вновь превратилась в обычный кусок металла, не подающий никаких признаков жизни. Электроника распознавала всего лишь четыре команды, и все они были известны мужчине.

   Он подумал, что если бы эта вещь попала в руки к тому, кто вообще не имеет ни малейшего представления о том, что это такое то была бы совершенно бесполезна, но предпочел считать, что все так, как должно быть. А еще точное, так, как есть, и это страшное оружие еще послужит ему.

   Мысль, что все могло закончиться здесь и сейчас, окажись в том сосуде взрывчатка, Олег не подпускал к своему сознанию.

   Стараясь дышать, как можно менее глубоко, он поднялся на ноги и попытался сосредоточиться, чтобы определить, куда ему двигаться. Теперь опасность наткнуться на атлетов удвоилась, а значит нужно быть вдвойне осторожнее.

   Прошло не так много времени с начала состязания, но все тело болело и ныло так сильно, будто его как минимум целый день усиленно избивали, мучали и пытали с какой-то невероятной и бессмысленной целью. Но Олег знал, что это не так. Знал, что такие ощущения губительны, если с ними не справить и не подавить, как можно быстрее. Не сделав это, меньше, чем через час можно потерять сознание и уже не прийти в себя никогда.

   Заставив себя сквозь боль и ужасный привкус во рту, проглотить горсть кислых ягод, он почувствовал себя немного лучше, но расслабляться было рано. Многие раны на теле кровоточили и не закрывались, постоянно высасывая из человека жизненные силы, так глупо жертвовать которыми время еще не настало.

   До заветного люка на высоком холме оставалось еще довольно далеко. Нужно было поторапливаться, если он не хотел отключиться прямо на арене, оставшись совершенно беззащитным под светлеющими небесами, с которых очень скоро в игру вступит новый участник.

   Это будет женщина, проговаривал про себя Олег, пытаясь отвлечься от боли, отдающейся в теле холодной волной при каждом шаге. Ева, та самая, что по желанию Сержанта просидела кучу времени на дереве из-за стычки с уже мертвым Мальковым. Ее стиль боя и поведение казались Олегу совершенно нелогичными, поэтому он был склонен думать, что она вела себя так только на глазах у остальных атлетов, не желая выдавать припасенные до арены козыри. У нее, если не считать жнеца, их было больше всего. Эта женщина, почти смогла выиграть в шахматы у одного из лучших гроссмейстеров, с кем Олегу доводилось встречаться. Она быстро обучалась и обладала завидной выносливостью и выдержкой. Оставалось надеяться, что кто-нибудь из мужчин прикончит ее раньше, чем она доберется до него. В таком состоянии, как сейчас, следовало подумать о чем-то другом, но никак не о поединке.

   Пересекая одну незнакомую тропинку за другой, Олег подумал, что идет совершенно не в том направлении, но не сбавлял набранный темп. Он двигался вперед, а это было главным.

   Наткнувшись на несколько действительно погасших и уже успевших остыть фонарей на солнечных батареях, мужчина отметил, что пропал и туман, полностью растворившись в утренних сумерках, став их частью, но уже незаметной для человеческого глаза. Воздух медленно прогревался. Меньше ощущалась сырость, появились новые запахи, уже не такие резкие и вызывающие приступы рвоты при каждом вдохе, как раньше. Глаза адаптировались к мягкому свету, прекрасно различая каждую деталь арены.

   Состязание было прекрасным наглядным пособием по течению времени. Люди появлялись, будто рождаясь на глазах миллионов, а потом умирали, проживая свою короткую или длинную жизнь. И никто не мог сказать, когда именно она оборвется и по какой причине. Иногда все шло совсем не так, как представлялось, а порой, наоборот, с точностью до мельчайших деталей, которые совпадали с мыслями о грядущих событиях. И вместе с тем, сам мир, арена, оставались неизменными. А когда биться будет лишь одно сердце из шестнадцати, огни вокруг совсем погаснут, погрузив строение в сон до следующего сезона.

   Олег подумал, что сделал правильно, придя в игру осенью, а не в любое другое время года. Пусть холод уже сильно цеплялся за кожу и, проникая внутрь, холодил легкие, это было намного лучше зимних морозов или летнего зноя, когда совершенно не знаешь, как от них спрятаться, при этом стараясь не умереть от охотящихся на тебя противников.

   Вспомнив, что на его счету уже одно убийство, Олег решил, что пока из него не очень хороший охотник. Это же подтверждали и все полученные травмы, которых можно было избежать.

   В свое оправдание, в котором он точно не нуждался, мужчина мог сказать только то, что со стороны состязание выглядело совершенно иначе, чем оказалось на самом деле. Даже имея представление о том, как и что работает, как и где обычно скрываются ловушки, как ведут себя другие участники, это всего лишь одна часть игры. Вторая, та, что не имеет ничего общего с теорией, всегда вносила свои коррективы в процесс жизни, оказывая огромное влияние и нанося те самые травмы. Конечно, и этого можно было избежать в каком-то смысле, но Олег предпочитал оставаться в своем уме со сломанными ребрами, чем превратиться в безумного берсерка, чье сердце разорвется от напряжения еще до того момента, как на арене появится хотя бы половина атлетов.