Дорога была не сильно загружена. Приходилось стоять только на светофорах и развязках, дожидаясь нужного сигнала или своей очереди, чтобы нырнуть в карман-ответвление от основного шоссе.

   Становилось тепло, но очень медленно. Солнце пригревало, воздух терял влажность и становился сухим, но все еще борющимся за право пробраться в легкие настырным холодком.

   - Ты какой-то странный.

   Марго смотрела ему в лицо и пыталась понять, что же произошло. Она хорошо его знала и легко понимала по мельчайшим изменениям в поведении, когда что-то не так.

   - Тревожно как-то, - не стал отнекиваться Олег, - нехорошее предчувствие.

   - Может, лучше тогда не поедем никуда? - робко предложила девушка.

   Он тоже посмотрел на нее и улыбнулся.

   - Это не из-за поездки. Кажется, что уже давно что-то происходит, а мы все не в курсе и можем только догадываться или вот чувствовать. У тебя не бывало такого, будто ты и все вокруг замедляется, когда роняешь на пол какой-то стеклянный предмет?

   Перед глазами появились картинки из прошлого, когда он разбил любимый отцовский бокал. Именно тогда впервые Олег ощутил нечто подобное: он наблюдал за его полетом, за игрой света на вращающихся гранях, за тем, как остатки пива выливаются из него веселыми брызгами. Даже звук бьющегося стекла не привел его в чувства, наоборот, стекляшки еще медленнее начали кружиться в воздухе, будто составляющие калейдоскопа, каким-то случайным и непонятным образом вылетевшими из трубки и теперь рассыпавшиеся по полу.

   Вспоминать, что было дальше, не хотелось.

   - Рядом с тобой я не думаю о плохом, - отозвалась Марго, потрепав его по волосам и чуть задержав ладонь на щеке, - все будет хорошо.

   - Конечно, как же иначе?

   Они засмеялись.

   Какое-то время путь продолжался в тишине. До выезда из Москвы было еще достаточно далеко, и пейзаж выглядел однообразным, изредка сменяясь новой стройкой, огороженной яркими лентами, или какими-то незапланированными дорожными работами, суета которых ничуть не способствовала скорости движения транспорта.

   Такое было сплошь и рядом. Казалось, что власти не говорят о начале глобальной перестройки автомобильных артерий мегаполиса, но активно занимаются этим. На всех дорогах постоянно стояли охраняемые полицейскими отряды рабочих, то спускающихся в коллекторы, то активно дробящие асфальт, выискивая что-то под черно-серым полотном.

   Жители быстро привыкли к этому, как и ко многим другим проблемам. Всегда привыкали, находя какой-то выход устраивающий всех и каждого. Не лучший, но удовлетворительный. В конце концов, это была одна из мелочей жизни в общества и самого общества в целом. Противостоять этому, означало натравить на себя гнев миллионов.

   Согласно последней переписи в Москве, только официально, жили уже тринадцать миллионов человек, а еще неизвестно сколько были незаконными эмигрантами и беженцами, скрывавшимися от закона и спецслужб, не слишком-то и пытающихся найти их. Всех устраивало сложившееся равновесие, давящее только своим существованием, но не чем более. Это как знание о возможном наказании, которое неминуемо тебя настигнет, только неизвестно, когда именно это произойдет и будет ли тебе в тот момент хоть какое-то дело до этого. Быть может в тот момент, воздаяние превратится в кару и наоборот, страшный суд обернется вознесением. В глубине души каждый надеялся на что-то подобное и был убежден, что именно он больше других заслуживает, чтобы именно его выбрали ангелы или те, кто ему был больше по вкусу, в соответствии о представлениях высших сил.

   Олег посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида и усмехнулся.

   Он пытался вспомнить, когда последний раз был в церкви. Кажется, в те дни мама еще была жива и даже давала ему какие-то наставления, поправляя воротничок рубашки и вытирая с губ остатки шоколада.

   Откуда взялись подобные отрывки воспоминаний, он не мог себе ответить, не очень веря, что не придумал этого сейчас. Детство для него было настоящим кошмаром, который невозможно забыть, но вполне по силам запереть в кованый сундук и бросить на самое дно омута памяти, чтобы лишь знать о том, что и он когда-то был слабым мальчишкой.

   Марго включила радио, но как она не старалась поймать хоть один сигнал, из динамиков доносились только скрежет и шуршание помех.

   - Странно, - протянула девушка.

   - Может у нас что-то с магнитолой?

   Олег потыкал пальцами в кнопки на сенсорном экране, но результат был таким же: все те же противные звуки, раздражающие слух. Никакого отклика похожего на привычное отсутствие связи. Как будто кто-то полностью отключил все ретрансляторы в округе.

   - Похоже, ты был прав насчет странностей, и они начались с музыки, - шутливо водя перед собой руками, будто пытаясь кого-то напугать, шептала Маргарита.

   - Ты знаешь мое мнение, совпадений не бывает.

   - Просто кто-то накаркал. Вот смотри, точно.

   Она указала пальцем вперед, туда, где за длинным рядом остановившихся машин, виднелись сразу несколько полицейских грузовиков с включенными на крышах яркими мигалками. Они перегородили дорогу и никого не пропускали на двухполосный выезд из мегаполиса. Возмущенные водители сигналили, а самые нетерпеливые уже вышли из своих машин и скандалили со стражами порядка, идущими между автомобилями. Было видно, что они пытаются утихомирить нарастающее недовольство, но у них это совсем не получалось.

   Что-то резко ударилось в окно с водительской стороны, заставив Олега вздрогнуть и отпрянуть от неожиданности. Его левая рука потянулась под сиденье, где был закреплен специальным ремнем балонный ключ. Тот, что не подходил к гайкам на колесах джипа.

   Снаружи, упираясь лбом в стекло, истекая кровью из раны на макушке, стоял мужчина, в красивом черном костюме-тройке, сейчас перепачканном грязью и темными пятнами. Он сжимал в руках тонкую сумку, в каких обычно носят ноутбуки или документы, теребя пальцами металлическую застежку.

   - Мы все покойники! - проорал он, оскалившись, - Все до единого! Я говорил, но меня никто не слушал, крах был неминуем. Но схемы, схемы им не нравились, им было мало.

   Он ударил кулаком в стекло, едва не разбив его, а потом начал барабанить по крыше, наслаждаясь громкой какофонией.

   Взявшись за ручку и резко толкнув дверь наружу, Олег выбрался из машины, отпихнув беснующегося мужчину в сторону. Тот не устоял на ногах и упал на землю. Сумка в его руках раскрылась, и из нее полетели на асфальт бумажные распечатки каких-то формул и диаграмм, графиков и показателей. Все они были исчерканы красной ручкой, будто какой-то сумасшедший пытался полностью их исправить или выделить самое важное, что было незаметно остальным.

   - Покойники! - поджав ноги, вновь вскрикнул мужчина.

   Он не пытался встать, отряхнуться, поправить волосы, лезущие ему в глаза. Качался взад вперед и твердил одно и то же.

   - Что тут происходит?

   Суровый голос приближающегося полицейского раздался с другой стороны. Крепкий молодой парень с квадратной челюстью и нахмуренными бровями вышел из-за стоящего впереди фургона. Хорошей фигурой он похвастаться не мог, поэтому давил своим голосом и страшным выражением глаз, которым на самом деле можно было испугать кого угодно от маленького ребенка, до взрослого мужчины.

   - Этот человек, - Марго тоже вышла из машины, - пытался разбить стекло нашей машины.

   Они втроем посмотрели на водительскую дверь, на которой остались следы крови.

   - И кто его так интересно, - риторически спросил полицейский, сопровождая свои слова тяжелым вздохом, - а это что за дрянь?

   Он пихнул ногой разносимые по дороге распечатки.

   - Были у него в сумке, - ответил Олег.

   - Ну еще бы, - зажав кнопку приема, он поднес рацию к губам, - это восьмой пункт, нам бы тут скорая не помешала, да и подкрепление...

   Взрыв оглушил и сбил их с ног.

   Никакого свиста рассекающих воздух хвостовых стабилизаторов. Никаких тикающих звуков. Ничего подобного не было до того момента, как яркая вспышка полоснула по глазам, а в грудь врезалась мощная ударная волна, полная жаркого пламени, плавящегося металла и блестящего стекла.