Конечно, встречать Новый год вдали от Москвы и даже от нашего посольства не очень весело. Но вознаграждает необычность обстановки. Москвичу не часто приходится купаться и загорать в первый день Нового года. А именно этим занимались участники лагеря 1 января. В тот день мы совершили экскурсию в горы к месту слияния двух рек — Нараяни и какой-то другой, такой же быстрой и светлой. Не успели машины приблизиться к берегу, как все мы попрыгали в воду. На берегу осталось лишь несколько человек. Они уселись на песок, завели музейный граммофон и время от времени поглядывали в сторону противоположного берега — не появится ли часом крокодил. Небольшая группа занялась делом особой важности. Накануне король Махендра убил на охоте оленя и кабана. Туши он прислал в подарок участникам лагеря. Теперь мясо предстояло достойным образом приготовить.

Вместе с несколькими непальцами я поднялся на вершину высокого треугольного мыса, образованного слиянием двух рек. Это место священно. Здесь в пещерах живут индуистские отшельники. Недалеко от пещер — маленький храм. У алтаря лежит продолговатый камень. У него своя история. Много лет назад местный князь явился с шумной свитой в это место, требующее торжественной тишины. Кто-то из святых, рассердившись на возмутителя спокойствия, превратил его в камень. И теперь коронованные особы этого места не посещают. На всякий случай.

Перед заходом солнца участники лагеря, уставшие от купания, борьбы, национальных спортивных игр, собрались в кружок. Было воздано должное королевскому оленю. А потом сама собой возникла мушаира — состязание поэтов. Домой возвращались при луне.

Яркой страницей в жизни нашего лагеря были два импровизированных футбольных матча. Встречались команда Рампурского института и сборная непальских и иностранных участников молодежного лагеря. Несмотря на то, что ворота нашей команды героически защищал г-н Вишва Бандху Тхапа, бывший в то время председателем Непальского национального панчаята (парламента), первый матч мы проиграли со счетом 1:2. Вторая встреча закончилась нулевой ничьей. Правда, один мяч мы все-таки забили, но судья не засчитал его. Должен отметить, что это решение было абсолютно необоснованным.

Этот несостоявшийся гол, пожалуй, единственное серьезное огорчение, которое мне пришлось испытать в Непале. Организуя пребывание иностранных гостей в стране, наши хозяева проявили большое внимание, чуткость и изобретательность. Достаточно сказать, что, где бы мы ни были, в положенное время нас всегда ждала почти европейская пища.

А это было для гостеприимных хозяев нелегким делом.

После того как программа участия иностранных гостей в работе лагеря была завершена, мне пред ставилась возможность побывать в Покхаре — маленьком городке на севере центральной части страны. Прямо над городком поднимается гора с малопоэтическим названием Мачхапучхре — Рыбий хвост. По гималайским масштабам она невелика — что-то около 6 тысяч метров. Но склоны горы так круты, что на них не держится снег, и Мачхапучхре выделяется черным равносторонним треугольником на снежном фоне знаменитого восьмитысячника Аннапурны.

Окруженная горами Покхара расположена в сравнительно ровной небольшой долине. Долину пересекает река Сети. На первый взгляд это ручей шириной в 4–5 метров. Но за тысячи лет этот ручей пробил в твердой, каменистой почве каньон глубиной до 100 метров. Сверху реку больше слышно, чем видно. Зажатая отвесными стенами вода с шумом тащит большие камни. Можно представить себе, что творится в этой каменной трубе в сезон дождей, когда даже в более широких местах уровень воды поднимается на десятки метров.

Электричества в Покхаре нет. Поэтому вечера наша небольшая группа — два непальских участника рампурского лагеря и я — проводила при свете романтических керосиновых ламп. К счастью, у одного из нас оказался сборник стихов Икбала. Мы по очереди читали и комментировали отдельные стихотворения. Изящная лирика великого индийского поэта с трудом поддавалась толкованию на той далеко не изысканной смеси индийских, непальских и английских слов, которая служила нам средством общения. Тем не менее все были довольны.

Мне пришлось познакомиться со многими видами непальского транспорта — от самолета, все более прочно входящего в жизнь страны, до маленьких мохнатых лошадок. Рысь этих созданий способна довести до самоубийства. Стремясь избавиться от жестокой тряски, я однажды рискнул перевести лошадь в галоп. Развязка не заставила себя ждать. Первое, что я увидел, придя в себя, была огорченная лошадиная физиономия. Понимая, что виктория над столь жалким всадником не принесет ему лавров, мой конь смотрел на меня со смешанным чувством удивления и раскаяния. Я, со своей стороны, попросил извинения, и мы согласились считать инцидент исчерпанным.

Перед отлетом из Покхары мне представили возможность посетить небольшой недавно созданный госпиталь. Единственный врач с гордостью показал нам свое в общем неплохое хозяйство. На лужайке перед госпиталем сидела группа жителей окрестных деревень. Они пришли сделать прививку оспы. Это большой сдвиг — еще недавно люди отказывались от прививок, опасаясь гнева богов. И сейчас многие прямо из госпиталя идут в храм и просят у богини, ведающей вопросами оспы, извинения за то, что усомнились в ее полномочиях. Все дело именно в этой индуистской богине. Для тех, кто находится вне ее юрисдикции, прививка не проблема. Наоборот, как отмечал знаменитый русский востоковед И. П. Минаев, побывавший в Непале около ста лет назад, непальцы-ламаисты тибетского происхождения уже в то время были «великие охотники прививать себе оспу», были между ними «любители, готовые подвергаться этой операции ежедневно или по крайней мере через день».

Перед отъездом в Москву экзотика нанесла мне последний удар. Друзья показали мне в центре Катманду покрытый золотом храм живой богини. По нашей просьбе богиня — девочка лет шести-восьми в золотом облачении — появилась на несколько мгновений в окне, выходящем на внутренний двор храма. Так завершилась моя первая поездка в Непал.

Прошло всего полтора года, и я снова отправлялся в Гималайское королевство.

На этот раз вдвоем с Андреем Крушинским, корреспондентом «Комсомольской правды», веселым, покладистым и вообще очень славным человеком. Нам предстояло присутствовать на торжествах, посвященных сорокашестилетию короля Махендры. С собою мы везли подарок — довольно большого орла работы карпатских резчиков по дереву. Этот орел начал доставлять нам неприятности еще по дороге на аэродром. До поры до времени он был разобран на три части — туловище и два крыла, — и каждая была отдельно завернута в бумагу. Из одного пакета торчал острый деревянный клюв. На узком пространстве между задним стеклом и сиденьем «Волги» даже расчлененному царю птиц было, наверное, не по чину тесно, поэтому чуть не при каждом толчке он падал оттуда и неизменно «клевал» Андрея в затылок. Пришлось брать орла на руки. На аэродроме мы в багаж его не сдали — боялись, что в дороге повредится резьба, поцарапается краска. Орел отплатил нам черной неблагодарностью. На этот раз он свалился с самолетной полки, теперь уже на меня. В Дели деревянная птица снова продемонстрировала свою строптивость — не знаю, как это случилось, но об нее сильно ушибся приехавший нас встречать атташе советского посольства. К концу пути злосчастная скульптура стала для нас чем-то вроде знаменитого бунинского чемодана, и мы смотрели на нее как на хитрое и злобное живое существо. Пришлось удвоить бдительность, и на пути из Дели в Катманду, находясь под неусыпным наблюдением, орел смирил, наконец, свой коварный нрав. Увы, как выяснилось позже, только на время.

По приезде в Катманду нас разместили в доме, принадлежавшем ранее наследственным премьер-министрам из семейства Ранов. Этот клан более ста лет безраздельно правил страной. Короли Непала, как в свое время японские императоры, возглавляли государство чисто номинально. Хотя формально король именовался «Господин пять раз» (этот титул сохранился и по сей день), а премьер-министр всего только «Господин три раза», по существу монархи были лишь почетными пленниками. И только в 1951 году отец нынешнего короля, Трибхувана, сумел, опираясь на широкое антирановское движение, покончить с диктатурой Ранов. Многие из членов этого очень обширного, разветвленного и изрядно нажившегося за время пребывания у власти семейства покинули страну. Некоторые их дворцы сейчас используются как административные здания, гостиницы и т. д.