Н. Дементей, в ответ на выступления рабочих и БНФ, уже в апреле 1991 года требовал ввести чрезвычайное положение во всем СССР, чтобы спасти единство государства. Но другие политики видели спасение Союза в его демократизации. В июне 33 депутата Верховного совета БССР создали фракцию «Коммунисты за демократию» во главе с А. Г. Лукашенко.

После неудавшегося августовского путча влияние БНФ возросло ещё больше. Это вынудило депутатов-коммунистов пойти на негласный компромисс с депутатами от БНФ. В результате Беларусь стала независимой. А под давлением беларуской оппозиции и реформаторского московского правительства беларуский парламент согласился и на роспуск Советского Союза. Приостановив деятельность партии, коммунисты спасли себя от морального осуждения и официального преследования.

На чем держалась власть коммунистов? Как это ни парадоксально, их режим имел поддержку среди населения. Народ в своем большинстве верил в то, что живёт в самом передовом, самом гуманном обществе, где всё делается во имя человека.

Имперскую власть сохраняло не только жестокое всеобъемлющее насилие. За довольно короткий срок она сформировала у своих подданных тоталитарное мировоззрение, соответствующее нуждам правящего режима. Для этого использовались интенсивная идеологическая обработка масс, нагнетание страха, тотальная цензура, изоляционизм. Большинство людей не знало правды о жизни за пределами советского государства. Им вбивали в головы, что на Западе трудовой народ испытывает одни только страдания. Все эти мифы были наиболее популярны в БССР, которая сильнее всех других национальных республик интегрировалась в Советский Союз.

Посткоммунистическое наследие. Независимая Беларусь получила в наследство от прежней БССР колхозно-совхозную систему которая за все 70 лет советской власти так и не сделала крестьян ни свободными, ни зажиточными. После распада СССР военная продукция, которую производило большинство беларуских промышленных предприятий, стала никому не нужна. А к переходу на «мирные рельсы», к тому же в условиях рынка, они абсолютно не были готовы.

Жителям Беларуси оставались неизвестными многочисленные зарубежные достижения в области гуманитарных наук. Глаза людям заслонял марксизм-ленинизм, безосновательность и утопизм которого сегодня очевидны. Широко пропагандировавшаяся доступность высшего и среднего специального образования на деле оборачивалась русификацией и приобретением знаний, не ценившихся в обществе, не воспринимавшихся всерьёз на международном уровне.

Коммунистический период нашей истории — это время неиспользованных возможностей.

Послевоенный период в Беларуси примечателен тем, что идея независимого государства исчезла из массового сознания, беларуский язык вышел из массового употребления, а беларуская школа стала чуждой повседневной жизни людей. Большинству жителей страны «беларуская идея» (идея государственной независимости, приоритета национальной культуры и родного языка) казалась чем-то очень далёким от них и даже странным. Свой подлинный смысл она сохранила только в узком круге беларуских интеллектуалов. Представители коммунистических властей республики, несмотря на то, что сами являлись этническими беларусами, не шли дальше признания этнографической специфики беларусов как части единого советского народа.

Нация утратила свое естественное духовное наполнение (язык, религию, традиции, образцы культуры, историческую память). После 1930 года она потеряла почти всё, что приобрела упорным трудом многих поколений за предыдущие столетия. В результате духовного геноцида коммунистов сформировалась беларуская эрзац-нация, то есть нация без национальной духовности, без национальных традиций, без своего языка. Её внешней оболочкой являлся факт существования беларуской земли, беларуского этноса и отдельной республики — БССР. И это было то немногое, что спасало беларусов от полной и окончательной денационализации.

Но в 1991 году беларусы обрели независимость. С этого времени для нас начался принципиально новый период истории. Мы — нация древняя и в то же время очень молодая. Мы в самом начале пути…

(Станислав Станкевич, доктор филологии)[105]

Согласно советской коммунистической теории, процесс слияния народов Советского Союза, превращение их в так называемую советскую, социалистическую (или, как стали говорить после XXII съезда КПСС, коммунистическую нацию), происходит на базе унификации национальных особенностей народов, населяющих Советский Союз: из этих разнородных национальных особенностей и черт формируются общие для всех черты и особенности как фундамент этой новой нации. Однако на практике процесс её формирования происходит на базе исключительно русской — на базе российской истории, русской культуры, русского языка и русского патриотизма. Таким образом, имеет место не процесс стирания национальных особенностей народов СССР, в результате чего должна была образоваться новая социалистическая нация, отличная от всех населяющих Советский Союз народов, в том числе и от русского, а процесс всесторонней русификации нерусских народов. Такая национальная политика повлекла за собой в широком масштабе и русификацию всех нерусских языков, включая беларуский.

Развернутая ещё в начале 30-х годов кампания против беларуского языка показывает, что его русификация поставлена во главу угла. Наиболее полно русификаторский подход к беларускому языку выражен в изданной в 1931 году под редакцией директора Института философии Белорусской Академии Наук академика С. Я. Вольфсона книге «Наука на службе нацдемовской контрреволюции», причем автором большинства помещённых в книге статей является сам академик.

Логическим завершением первой фазы этой кампании стало постановление Совета Народных Комиссаров БССР от 28 августа 1933 года «Об изменениях и упрощении белорусского правописания», но постановление это касается не только правописания, оно затронуло также фонетические и морфологические особенности беларуского языка.

Проводимая в Беларуси языковая политика не была локальным явлением — точно такая же политика проводилась во всех советских республиках. Для её обоснования использовалась канонизированная в СССР теория академика Н. Я. Марра о возникновении и развитии языков. По теории Марра язык — явление классовое, и на протяжении всей истории происходит революционный процесс скрещивания языков, который ведёт к их слиянию в один мировой язык. При этом Марр не признавал происхождения родственных языков, которые образуют семью языков или их группу, из одного корня. Он утверждал, что все языки возникли независимо друг от друга в разных местах земного шара.

Первую фазу большевистской языковой политики в отношении беларуского языка обстоятельно рассмотрел живущий в свободном мире доктор Я. Станкевич, а в отношении украинского — профессор В. Чапленко и профессор Р. Смаль-Стоцкий, причём последний, анализируя процесс русификации украинского языка, вкратце говорит о таких же процессах во всех нерусских языках, бытующих в Советском Союзе, в том числе о русификации беларуского языка[106].

Смаль-Стоцкий прослеживает большевистскую языковую политику до 1950 года включительно, до того момента, когда Сталин отбросил языковую теорию Марра как «ненаучную и вульгаризаторскую». Вместо неё он выдвинул свою теорию, согласно которой будущему интернациональному мировому языку станут предшествовать зональные языки. В 1950 году Сталин писал: