– Мило.

– Вазэктомия тоже в списке предпочтений. Говорят, глава "Синанона" послал нескольких членов мужского пола под нож.

"Хайди приказали зачать от Джейсона".

– А браки?

– Журе и Димамбро, Джим Джонс, Дэвид Кореш, Чарльз Мэнсон. Все контролировали браки. Диета, секс, аборт, одежда, сон. На самом деле не важно, на чем конкретно специализируется секта. Лидер ставит перед последователями такие условия, которые противоречат их привычкам. Постепенно, без вопросов принимая странные законы, сектанты привыкают к мысли о насилии. Вначале это только проявление верности, требования вроде бы безобидные, например, определенный стиль прически, или медитации по ночам, или секс с мессией. Позднее правила становятся все жестче.

– Похоже на культ сумасшествия.

– Неплохо сказано. Для лидера процесс имеет еще одно преимущество. Менее уверенные последователи отсеиваются.

– Ладно. Допустим, есть группа фанатиков, живущих по указке какого-то ненормального. Что заставляет их вдруг прибегать к насилию? Почему сегодня, а не в следующем месяце?

"Слишком рано. Только не сейчас".

– По мнению социологов, в большинстве случаев всплески насилия провоцирует "нарастающее предельное напряжение".

– Не надо засыпать меня терминами, Ред.

– Ладно. Фанатики обычно заняты двумя делами: поиском сторонников и удержанием членов группы. Но если лидер испытывает страх, направление деятельности меняется. Иногда вербовка прекращается и начинается пристальное изучение существующих членов. Количество эксцентричных законов увеличивается. Тема Судного дня звучит все чаще. Сектанты все более отдаляются от мира и превращаются в параноиков. Растут проблемы с окружающими, или правительством, или правоохранительными органами.

– Что вообще может напугать этих страдающих манией величия сумасшедших?

– Члена группы, покинувшего общину, могут посчитать осквернителем.

"Когда мы проснулись, Брайана с Хайди уже не было".

– Лидер думает, что потерял контроль. Или если культ существует в разных местах, лидер не может одновременно быть и тут, и там, а потому чувствует, что власть ускользает во время его отсутствия. Новые тревоги. Еще большая изоляция от мира. Тирания. Духовная паранойя. И тут достаточно небольшого внешнего толчка, чтобы чаша переполнилась.

– Насколько сильным должен быть внешний фактор?

– По-разному случается. В Джонстауне хватило визита конгрессмена с представителями прессы и попытки вернуть в Штаты нескольких отступников. В Вако понадобилась военная акция со стороны Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия с применением слезоточивого газа и военной техники для разрушения укреплений общины.

– В чем их различия?

– В идеологии и лидерах. Поселение в Джонстауне характеризовалось большей внутренней изменчивостью, чем община в Вако.

Пальцы застыли на телефонной трубке.

– Думаешь, Оуэнс собирается применить насилие?

– Он явно выжидает. Если он удерживает ребенка Катрин силой, это уже наводит на мысли.

– Я не совсем поняла, может, она оставила сына по доброй воле. Девушка неохотно говорит о секте. Она там воспитывалась с восьми лет. Я никогда не видела настолько оторванного от мира человека. Но то, что Дженнифер Кэннон жила в общине Оуэнса до смерти, все объясняет.

Какое-то время мы молчали.

– А если Хайди и Брайан подвели Оуэнса к краю? – спросила я. – Если он приказал убить их и малышей?

– Возможно. Не забывай, что у него и так неприятностей хватало. Похоже, Дженнифер Кэннон скрывала звонки из Канады, а потом отказалась от того, что приказал Оуэнс, когда обнаружил обман. Ну, и еще есть ты, конечно.

– Я?

– Хайди беременеет от Брайана вопреки законам секты. Потом пара сбегает. Потом история с Дженнифер. Потом появляетесь вы с Райаном. Кстати, забавное совпадение имен.

– Что?

– Конгрессмен, который появился в Гайане. Его звали Райан.

– Мне нужно предсказание, Ред. После всего, что я тебе рассказала, что ты видишь в магическом кристалле?

Долгое молчание.

– Судя по твоим рассказам, Оуэнс похож на харизматичного лидера в образе мессии. Последователи приняли его мировоззрение. Оуэнс чувствует, что теряет контроль над членами общины, и рассматривает ваше расследование как угрозу своей власти.

Снова молчание.

– И еще твоя Катрин говорила о переходе к вечной жизни. – Он глубоко вздохнул. – В целом, я бы сказал, у нас есть реальная опасность.

Я попрощалась и послала сообщение Райану на пейджер. В ожидании звонка вернулась к отчету Хардуэя. Но как только я вытащила его из конверта, затрещал телефон. Если бы не волнение, я бы, наверное, рассмеялась. Кажется, мне так и не суждено прочитать бумаги патолога.

– Ты сегодня с ног сбилась, как я погляжу, – сказал Райан уставшим голосом.

– Я всегда рано встаю. У меня гости.

– Дай угадаю. Грегори Пек?

– Утром явилась Катрин. По ее словам, она ночевала в университете и нашла меня по записям в факультетском журнале.

– Кто же оставляет на работе свой домашний адрес?

– А я и не оставляла. Дженнифер Кэннон жила в общине на острове Святой Елены.

– Черт!

– Катрин подслушала спор Дженнифер и Оуэнса. На следующий день Дженнифер исчезла.

– Хорошая работа, Бреннан.

– Это еще не все.

Я рассказала о том, что Дженнифер могла пользоваться телефоном и дружила с Хайди. Райан ответил не менее шокирующими новостями.

– Ты спрашивала у Хардуэя, когда в последний раз видели в живых Дженнифер Кэннон. Но забыла поинтересоваться где. Не в Калгари. Дженнифер не жила там с тех пор, как пошла в колледж. По словам матери, они не теряли друг друга из виду почти до ее исчезновения. Постепенно дочь начала звонить ей все реже, а во время разговора матери казалось, Дженнифер что-то скрывает. Она позвонила домой на День благодарения два года назад и после этого исчезла совсем. Мать связалась с колледжем, с друзьями дочери, даже приехала в кампус, но так и не узнала, куда уехала Дженнифер. Тогда она и написала заявление о пропаже.

– И?..

Он глубоко вздохнул.

– В последний раз Дженнифер Кэннон видели на территории Университета Макгилла.

– О нет!

– Да. Она не сдавала экзамены и не брала академического отпуска. Просто уложила вещи и уехала.

– Уложила вещи?

– Да. Вот почему полиция не слишком усердно занималась ее исчезновением. Она собрала веши, закрыла счет в банке, оставила записку хозяйке комнаты и испарилась. На похищение мало похоже.

Воображение тут же нарисовало образ, но отказалось прояснять детали. Лицо в бинтах. Нервный жест. Я заставила себя произнести следующие слова:

– Одновременно с Дженнифер Кэннон из общины пропала еще одна девушка. Катрин не знала ее, потому что она недавно присоединилась к секте. – Я сглотнула. – По словам Катрин, Девушку звали Энн.

– Не понимаю.

– Анна Гойетт была, точнее, – поправилась я, – и есть студентка Макгилла.

– Анна – распространенное имя.

– Катрин слышала, как Дженнифер разговаривала с ней на непонятном языке.

– Французском?

– Не уверена, что Катрин узнала бы французскую речь.

– Думаешь, второй труп из Мертри может быть Анной Гойетт?

Я не ответила.

– Бреннан, если на Святой Елене появилась какая-то девушка, которую звали Энн, это еще не значит, будто там прошел вечер встреч студентов Макгилла. Кэннон уехала из университета два года назад. Гойетт исполнилось только девятнадцать. Она в то время еще в школе училась.

– Правильно. Но остальное сходится.

– Не знаю. И даже если Дженнифер Кэннон жила у Оуэнса, это еще не значит, будто он ее убил.

– Они поспорили. Дженнифер исчезла. Ее тело обнаружили в наполовину разрытой могиле.

– Может, она принимала наркотики. Или ее подружка, Энн. Оуэнс узнал и выкинул их из общины. Им некуда идти, и они спутались с наркодилерами. Или сбегают с товаром.

– Думаешь, так все и было?