Денис отступил на шаг, тяжело дыша и глядя на раненого противника. Тот проговорил:

— Я благодарен тебе за прекрасный бой.

И осел на землю.

Денис кивнул и повернулся к нему спиной. Судьба этого тролля больше не была частью жизни Дениса. Молодой человек даже не оглянулся, чтобы посмотреть, чем занят его бывший соперник: пытается ли он выбраться из долины или просто лежит на земле, истекая кровью. А может быть, кто-то из других троллей пришел к нему на помощь?

Денис ускорил шаг. Ему хотелось поскорее оказаться среди своих.

Троллиные телеги были опрокинуты, опилки и зарытые в них вещи рассыпаны по траве. Денису вдруг вспомнилось, какой беспорядок творился у них на дачном участке, когда строился дом.

На опилках неестественно ярко горели красные пятна крови. Денис видел убитых, людей и троллей, но все эти смерти не пробивались к его способности чувствовать, они воспринимались лишь зрением, лишь краем сознания, как некое абстрактное «да», не обладающее ни плотью, ни отдельной, самоценной судьбой.

Гархадан приветственно махнул ему рукой.

— Цел?

— Вроде бы, — ответил Денис и покраснел. Наверное, нужно как-то иначе отвечать. Более сдержанно. — Ну, кажется, цел, — поправился он. Он вздохнул, и у него тут же заболели ребра.

Гархадан не обратил на смущение Дениса ни малейшего внимания. Хмуря брови, эльф проговорил:

— Потери у нас все-таки большие. Человек пятнадцать, я думаю. Еще и раненые не все выживут.

Денис услышал грохот, неуместный и раздражающий, и обернулся. Двое солдат утверждали на колесах троллиную телегу, чтобы уложить на нее раненых. По обычаю, долина, где произошло сражение, оставлялась крестьянам близлежащей деревни. Им предстояло похоронить убитых и взять все ценное с поля боя.

Но раненых солдаты забирали с собой. Даже тех, кого опасно было перевозить. Так было положено, и никто с этим никогда не спорил. Пока солдат жив, он не покидает отряда, иначе его сочтут трусом и дезертиром.

Денис вдруг увидел среди раненых Хэрибонда, с головы до ног обмотанного очень грязными, заляпанными бурой кровью тряпками. Лицо Хэрибонда было сморщено. Ни одного участка кожи не осталось на этом лице, который не был бы сжат в мелкие плотные складки. Он жмурился с такой силой, словно пытался веками выдавить себе глаза.

Эвремар наклонилась над Хэрибондом, коснулась ямки в основании его шеи и дала ему глотнуть из своей фляги.

Эльфийка встретилась взглядом с Денисом. По ее встревоженному виду он догадался: его ожидает проблема более серьезная, чем умирающий солдат.

— У нас есть пленник, Денис, — сказала Эвремар.

Он беззвучно пошевелил губами, но сдержался и ничего не произнес вслух. Как правило, солдаты из замка Ингильвар старались не обременять себя пленными. Решать участь каких-то троллей, — отпустить их на волю, перерезать им горло, бросить связанными на произвол судьбы… Нет уж, увольте.

Предупреждая протест Дениса, Эвремар сказала:

— Разберись с ним.

И, не обращая внимания на его злой взгляд, ушла.

Приближаясь, Денис видел пленника со спины: довольно щуплый для тролля, но в богатой одежде, с бусинами на бахроме и синими зверями, вытисненными на кожаной рубахе. Он стоял на коленях и потихоньку двигал кистями связанных рук. Солдат, охранявший пленника, повернулся в сторону Дениса и хмуро кивнул ему:

— Рад, что ты цел, командир.

Денис вдруг почувствовал, что у него горит кожа под левой лопаткой. Кажется, его все-таки зацепили, когда и как — он не помнил. И вздыхать ужасно больно.

Морщась, Денис сел на корточки и заглянул пленнику в лицо. Синие и золотые спирали покрывали щеки тролля, на лбу был выведен узор, изображающий, в упрощенным виде, тех же зверей, что украшали его одежду. Денис коснулся пальцами одного из зверей и почувствовал, как шевельнулась кожа над бровями тролля.

Потом тролль расплылся в улыбке. Кривой и злорадной. Секунду или две Денис с остановившимся в груди сердцем думал о том, что предчувствие смерти не было ложным и что краска на лице тролля ядовитая. Дотронешься — и все, ты покойник.

Потом страх прошел, остались слабость и досада на собственную мнительность. Струйка пота проползла по спине, здоровенная ссадина между лопатками отозвалась жгучей болью. Денис досадливо передернул плечами и встал. Поднялся, хотя ему никто этого не разрешал, и пленный тролль.

— Ну так что, — сказал тролль, — так и будешь меня дальше не узнавать?

Денис шатнулся, не то от усталости, не то просто потому, что переволновался, и, чтобы не упасть, схватился за плечи пленника.

Размалеванная физиономия мелькнула перед самыми глазами Дениса: очень светлые глаза, белые брови, мягкие, почти бесформенные черты…

— Авденаго! — вырвалось у Дениса.

Пленник хмыкнул.

— Тебе нравится, как разрисовала меня для битвы моя жена?

— Плохо она тебя разрисовала, — буркнул Денис. Он почему-то сердился на Авденаго, и больше всего потому, что у того непостижимым образом было хорошее настроение. — Битву-то вы проиграли, и сам ты угодил в плен.

— Нет, это я сражался плохо, — ответил Авденаго, ничуть не смущаясь, — а она меня, по-моему, разукрасила просто чудесно. Ни у кого жена так не умеет. Ты зверей оценил?

Он задвигал бровями, и звери на его лбу принялись кусать и грызть друг друга.

— Видал? — прибавил Авденаго. — Ни у кого жена так не умеет. Спорим, ни одна эльфика с таким делом не справится?

— Эльфы не разрисовывают своих лиц, — сказал Денис досадливо. — Не болтай ерунды.

— А ты спроси свою подругу, — предложил Авденаго.

— Какую еще подругу? — не понял Денис.

— Ну, ходила тут какая-то мрачная остроухая девица с луком, — пояснил Авденаго. — Спорим, выяснится, что ты многое об эльфах еще не знаешь?

— Почему не знаю? Я про них все знаю…

— С эльфами ты общался только в замке, Денисик, не забывай. А вот ты к ним в леса приди да понаблюдай, как они живут, так сказать, в своих природных условиях…

— Да что я, юный натуралист, ходить и наблюдать! — взорвался Денис. Авденаго просто бесил его своими бессмысленными речами. — Ты хоть понимаешь, что влип?

— Да это ты влип, а не я, — сказал Авденаго. — Тебе ведь принимать ответственное решение, что со мной делать дальше. Заодно, кстати, можешь проверить, существует ли у твоих любезных эльфов рабство. Помнишь, ты отрицал? Вот и поставишь эксперимент на живом тролле… Я-то запросто войду в ваш замок и выйду оттуда без всякого вреда для здоровья, поскольку кровь у меня все-таки не троллиная. Что скажешь, а?

Денис долго молчал. В принципе, ему следовало проанализировать ситуацию, прикинуть все варианты «за» и «против», просчитать последствия. Но в голове у него царило полное молчание. Даже не «белый шум», а просто штиль. Ни одной мысли. Ни единой соринки, из которой, чисто теоретически, могла бы зародиться жизнь, начать размножаться делением, а потом выползти из мирового океана на сушу.

Ничего.

Выждав, больше для приличия, какое-то время, Денис сказал:

— А помнишь, мы с тобой еще в Питере спорили, кто из нас знатнее?

Белесые брови тролля дернулись, нарисованные звери подпрыгнули.

— Что-то не припоминаю… А что?

— Ну, ты сказал тогда, что ты знатнее моего, потому что если я к тебе в плен попаду, ты со мной сделаешь все, что вздумается… а я, мол, должен буду спрашивать разрешения у Ингильвар. Помнишь?

— Очень смутно, — признался Авденаго. — С тех пор столько всего произошло…

Денис вытащил нож, взял Авденаго за плечо и разрезал веревки, которыми тот был связан.

— Знаешь что, — сказал Денис, — рано ты обрадовался. Не буду я ничего про тебя решать. И в замок тебя, змеюку ядовитую, не потащу. Иди от меня подобру-поздорову, к своей хваленой жене или куда тебе вздумается. По знатности и положению в Истинном мире я тебе ровня, понял? А будешь еще обзываться, догоню и дам тебе свободу вторично.

Авденаго засмеялся.

— Рад, что у тебя все хорошо тут складывается, Денис… — И вдруг выражение лица тролля изменилось, он вытянул губы трубочкой, как будто собирался свистнуть, а глаза хищно сузились. Он смотрел на кого-то, кто стоял за плечом у Дениса.