Дописав последнюю строку, Еник бросился искать Франтишека.

— Ну вот, это уже лучше, — одобрил тот первое большое сочинение мальчика. — Что верно, то верно, ты хорошо о всё описал. Только мне кажется, ты мало раскаиваешься в том, что сбежал из дому, да и прощения просишь лишь для порядка. Вот ты пишешь, что любишь всех своих родных. Но в будущем тебе придётся доказать это как-нибудь иначе, не огорчая их.

Еник взглянул на дядю, и тот даже в сумерках, окутавших лес, увидел слёзы на глазах мальчика.

— Ну, что ты, я не хотел сказать ничего обидного! — Франтишек ласково погладил Еника по голове. — Сделанного не воротишь, а в твоём возрасте часто поступают необдуманно. Но я верю, мальчик, что из тебя получится настоящий человек.

На следующий день утром Франтишек пошёл кормить собак. Наверное, он сам был из тех людей, к которым животные инстинктивно чувствуют расположение. При виде его собаки дружелюбно завиляли хвостами, а охотничья радостно забегала по кругу, насколько позволяла привязь; она явно просила свободы и немного человеческой ласки. Франтишек погладил её по голове и спустил с ремня. Собака метнулась в сторону и, задрав хвост, вмиг обежала весь лагерь. Тщательно обнюхав всё, она вернулась к Франтишеку. Тот снова погладил её и поманил в дом. Собака легко вскочила по ступенькам, а когда Еник, прищёлкнув языком, позвал её, доверчиво подбежала к нему, обнюхала ноги и завиляла хвостом, не переставая, однако, коситься на Франтишека.

— Вот твой хозяин, — внушительно проговорил Франтишек, делая ударение на слове «хозяин» и указывая на мальчика. — Люби его, он тоже будет тебя любить… Правда, Еник?

— Дядя… ты не шутишь?! — растерявшись, воскликнул тот. — Ты думаешь, она будет меня слушаться?.. Да, а кличка-то… Можно мне самому придумать?

— Разумеется. Интересно, как ты её назовёшь?

— Я ещё ночью думал, что одну из собак хорошо бы назвать Льготкой… Как славно, если эта чудесная собака будет напоминать нам о чешской деревушке! А?

— Прекрасно! — засмеялся дядя. — Льготка, Льготка, ты довольна?

Собака перевела свой умный взгляд с одного на другого, словно желая отгадать, что говорят о ней эти люди, и каким-то таинственным образом поняла, что ничего плохого случиться не может, если они так ласково улыбаются.

Еник обхватил её за шею, и она, не сопротивляясь, благодарно лизнула его в лицо.

Вот было радости и ликования! Вацлав в восторге твердил, что в жизни не видел более умной собаки. После этого все четверо отправились к сторожевому псу, который громко скулил от зависти и недовольства тем, что его подружка уже на свободе, а он всё ещё сидит на привязи. Заметив приближающихся людей, он мгновенно почуял, что настал его черёд: в блаженном ожидании запрыгал, залаял, завизжал от радости и даже потёрся брюхом о землю.

— Вы сейчас убедитесь, что значит пример. Этот неукротимый пёс тут же присмирел, едва увидел, что Льготка завоевала наше расположение своим послушанием и ласковостью… Ну, Вацлав, как думаешь, будет он слушаться тебя?

— Франтишек, неужели ты хочешь отдать сторожевого пса мне?! — воскликнул Вацлав. — А как же ты сам?

— Я уже не маленький, чтобы играть с собаками, — отшутился Франтишек. — Иди к нему, иди спокойно, не бойся. Вот увидишь, как он тебя послушается.

Вацлав подошёл; пёс дрожал от нетерпения, но в его резких движениях не было враждебности. Очутившись на свободе, он рванулся вперёд и в упоении бросился к индейцам.

— Плутон, сюда! Плутон, назад! — закричал Вацлав, устремляясь за ним.

И — о чудо! — пёс подчинился. Он подчинился голосу человека, в котором звучал приказ, и смиренно позволил отвести себя на место.

— Откуда ты знаешь, что его зовут Плутон? — спросил изумлённый Еник.

— Да просто сорвалось, — засмеялся Вацлав. — У нас дома был Плутон, а я так испугался, что пёс бросится на индейцев, ну и…

Все рассмеялись.

— Сегодня же мы испытаем их на охоте, — сказал Франтишек. — Нужно, чтобы собаки поскорее привыкли к нам. Да и индейцам полезно отдохнуть.

Индейцы приняли это известие равнодушно; казалось, непредвиденный отдых нисколько их не обрадовал. Но и желания принять участие в охоте они тоже не выказали. Только уселись потеснее вокруг костра и погрузились в свои обычные думы.

Еник даже завизжал от восторга. У него есть собственное ружьё — ружьё, которое ему дал сам дядя Франтишек! Он тоже пойдёт в лес на охоту и впервые в жизни спустит курок!

От счастья у Еника закружилась голова. Иметь ружьё и охотиться в тропических лесах — это ли не великое счастье для любого мальчика!

Сжимая в руках двустволку, Еник думал, что ещё немного — и он переживёт такие же приключения, о которых до сих пор только читал в романах Купера и во всех приключенческих романах. И вообще, только сегодня начинается то настоящее, о чём он мечтал целых два месяца ещё там, в Англии, прежде чем бесповоротно решился на побег.

Вацлав Веверка тоже с волнением ждал охоты. Он, правда, был старше Еника — ему исполнилось уже двадцать лет, — но это ничуть не мешало ему по-мальчишески радоваться предстоящему развлечению. Франтишек даже находил, что Вацлав нисколько не благоразумнее тринадцатилетнего Яна Сатрапы.

Вооружившись двустволками и ножами, охотники вступили в таинственный лес. По совету Франтишека, Вацлав и Еиик зарядили правый ствол мелкой дробью, а левый — дробью более крупного калибра: на случай, если встретится зверь покрупнее.

Льготка была ещё нетерпеливее, чем Еник. По-видимому, ружьё не было ей внове: собаке не стоялось на месте, она вертелась около людей, словно торопя их собираться быстрее. Не успели охотники войти в лес, как Льготка, вытянув хвост, быстрой ласточкой метнулась в кусты.

Зато Плутон показал, какой он дурачок. Он тоже высоко прыгал, путался у всех под ногами, лаял хрипло, будто простуженный, и явно не знал, за что ему приняться: ведь он привык вместе с пастухами охранять большие стада овец и в лесу явно чувствовал себя не у дел.

Через полчаса его длинный язык болтался чуть ли не до земли, а сам он лениво плёлся за своими новыми хозяевами.

Тем временем Льготка обнюхивала и проверяла каждый кустик. Она вспугнула множество птиц и белок, пока наконец не поняла, что это не стоящая дичь и охотиться за ней недостойно охотничьей собаки.

Сегодня путешественники не предполагали собирать орхидеи, но присматриваться к окружающей растительности им всё равно приходилось. Иначе они могли попасть в непроходимые заросли колючего кустарника. Туда не отважится заглянуть ни один человек, если он не запасся кожаным костюмом: всякая другая одежда через минуту разрывается в клочья.

Пробираться по джунглям — не пустяковое дело, тут и шагу не сделаешь спокойно. Глубоко ошибается тот, кто думает, будто охота в тропическом лесу похожа на охоту в наших краях. Хотя Франтишек предусмотрительно избрал самый удобный путь — вдоль ручья, но и здесь, чтобы пройти несколько шагов, охотникам приходилось перепрыгивать через лианы, обрубать ветви или продвигаться ползком. Иногда шли по колено в воде, проваливаясь в вязкую топь. Впереди стеной стояли джунгли, мгновенно смыкавшиеся за спиной; дорогу преграждали всё новые и новые препятствия. В таких местах нелегко заприметить зверя, а если это и удастся — остаётся слишком мало времени, чтобы сообразить и прицелиться: дичь промелькнёт и скроется в чаще. Если это птица, тщетно вы будете разыскивать её в густых кронах деревьев.

В тропиках можно охотиться лишь на полянах да в кустах, где шире кругозор и есть где развернуться.

Наши друзья дважды устраивали привал, прежде чем набрели на лощину вроде той, где они раскинули лагерь. Только теперь у них затеплилась надежда, что счастье наконец улыбнётся им.

— Мой вам совет — не расходитесь далеко, — сказал Франтишек. — Пусть каждый займёт место, какое я укажу, и не оставляет его, пока не услышит мой рожок. Сойдёмся у дуба, где будет стоять Еник.