Такую боль томления мог причинить ей только он один. Она никогда прежде не испытывала ничего подобного: он открыл ей врата неукротимого вожделения. Теперь ею — владело одно желание — чтобы он прижался к ней губами, чтобы усмирил эту неотступную муку.

Луис не спешил дать ей избавление. Он потерся щекой о мягкий пух, тронул увлажнившиеся завитки языком, дразня горящую плоть, и одарил ее лишь легким дуновением. Когда он почувствовал, что Эми долго не выдержит, он поднял голову и устремил на нее выжидающий взгляд.

— Умоляю… — выдохнула она. — Целуй меня. Целуй.

— В какое местечко, милая?

— Ты сам знаешь.

— Нет, покажи.

— Вот сюда, — сдалась она и прижала пальцы к заветной плоти, не ведая смущения.

Горячий рот накрыл ее пальцы, и она негромко охнула, но не убрала руку.

Это было странное в своей новизне чувство. Самое сладостное чувство. Язык Луиса касался ее пальцев, которые трогали сокровенный мысок. Она собиралась было убрать руку, но Луис не позволил. Не поднимая головы, он сжал ее запястье и прошептал:

— Пусть останется так.

Она повиновалась. Странный, но приятный ритуал продолжался с единственной целью: продлить для нее наслаждение. Луис нажимал языком на ее пальцы, а они нажимали на гладкий скользкий холмик. Потом кончик языка раздвинул преграду и принялся жадно искать набухшее средоточие женской страсти.

Неизведанное манило Эми — в этом они с Луисом были схожи. Она упивалась диковинной любовной игрой. Если он поставил себе целью проникнуть сквозь преграду, то она должна остановить этот напор. Она без остатка отдавалась новизне ощущений.

Игра длилась недолго: одна из сторон, сгорая от любовного огня, не могла больше оказывать сопротивление — ведь оба хотели одного и того же. Всегда чуткий к ее малейшим прихотям в том, что касалось любовных утех, Луис отпустил ее запястье, и Эми тотчас же убрала влажную руку. Когда его раскрытые губы оказались там, где Эми больше всего жаждала их ощутить, у нее вырвался вздох неизъяснимого блаженства.

Ласки были нежными и неспешными. Эми, как ого хотел Луис, неотрывно смотрела на него и чувствовала, что собственное тело перестает ей принадлежать. От его языка исходили жаркие токи; каждое биение воспламеняло и ее саму.

— Да, да… — застонала Эми, запуская пальцы в его густые волосы.

Она неистово притянула его к себе, развела колени еще шире, ритмично устремляясь ему навстречу, и почувствовала приближение неизбежного.

Руки Луиса сжали ее ягодицы и приподняли тело Эми вверх, чтобы облегчить путь к потаенным глубинам. Это был настоящий праздник плоти: его язык бился, кружил, сводя ее с ума. Эми изгибалась и вздрагивала от каждого касания, ловила ртом воздух; ей чудилось, что центр мироздания уместился в ее лоне, под горячими чувственными губами Луиса.

Освобождение от этого сладостного гнета ошарашило ее полнотой и яркостью переживания. Эми запустила пальцы в длинную гриву черных волос, не заметив, как ей на глаза навернулись слезы. Волны блаженства одна за другой уносили ее все дальше, любовное безумие достигло кульминации, и Эми застонала, не заботясь о том, что ее могут услышать, не задумываясь, есть ли кто-то поблизости, кроме этого мага любви, зарывшегося бронзовым лицом в ее лоно, увлекающего за собой, от вершины к вершине.

Последняя волна была самой сильной — Эми содрогнулась и вскрикнула. Луис прекратил свои ласки, только тогда ее тело перестала бить любовная дрожь, а тонкие пальцы отпустили гриву его черных как смоль волос. Только тогда он поднял голову, напоследок поцеловал ее живот, выпрямился во весь рост, а затем осторожно уложил ее поперек кровати.

Вернув тяжелый золотой медальон на прежнее место, Луис поправил его на груди и устремил взгляд на Эми.

Она выглядела обессиленной и ошеломленной. Золотистые волосы окружали лицо, словно легкий нимб. Тонкая рука, согнутая в локте, касалась чистого чела. Длинные стройные ноги все еще были разведены в стороны.

Влажные губы Луиса тронула улыбка. Эми получила все сполна. Он подчинил ее себе. Одержал над ней верх. Теперь можно уходить. А она пусть на досуге поразмыслит и признается себе, что вышло так, как он предрекал.

Она хотела его. Как всегда. Ему ничего не стоило возбудить в ней желание.

Да, теперь надо ее оставить, и поскорее, чтобы она, чего доброго, не заметила, как сжигает желание его самого. — Вот теперь я ухожу, — с напускной небрежностью сообщил он и не спеша направился к двери, демонстрируя ледяное спокойствие и равнодушие.

— Разве пора? — возразила Эми, мгновенно стряхнув с себя дремоту. — По-моему, еще нет.

Она настигла его так быстро, что он опешил. Ее пальцы взялись за пояс его белых брюк.

— Вам нельзя уходить, когда вы так хотите меня, капитан!

— Я хочу? — Луис покачал головой и равнодушно пожал плечами. — Заблуждаетесь, дорогая. Я вас не хочу. — Он попытался отстранить ее руку.

— Это ложь. — Эми улыбалась так же самоуверенно, как перед тем улыбался Луис.

Не отпуская его пояс, она приблизилась вплотную, нагнула голову, и кончик ее языка дразняще тронул его плоский коричневый сосок.

— Вы хотите меня. Я вам нужна.

— Нет. Не хочу, — выдавил он, судорожно проглотив слюну. — Я… — Слова застряли у него в горле, когда Эми, не обращая ни малейшего внимания на его протесты, покрыла частыми поцелуями его бронзовую грудь, а потом положила свободную руку на опасно вздымающуюся застежку облегающих белых брюк. Пробежав по ней пальцами, Эми заглянула ему в глаза и спросила:

— А как вы объясните вот это?

Луис вздрогнул:

— Не делай этого. Ради всего святого…

— Нет, исключительно ради вас, мой капитан.

Эми заставила Луиса отступить к кровати, тесня его своим хрупким обнаженным телом, не убирая рук и не переставая целовать его широкую грудь. Когда Луис коснулся икрами матраса, Эми оставалось лишь подтолкнуть его. Он упал на спину, а она мгновенно оказалась сверху.

— Не пройдет и получаса, как вы у меня будете стонать от наслаждения, капитан.

Подавшись вперед, она принялась целовать его губы, подбородок, шею; невзирая на внутреннюю решимость, у Луиса не хватило сил ее оттолкнуть.

Игриво куснув его шею, Эми приказала:

— Снимите с шеи амулет, мой капитан, я не хочу, чтобы вам было больно.

Луис отрицательно покачал головой.

— Нет? — переспросила она. — Тогда ваши ласки достанутся не только мне, но и Солнечному Камню.

— Вы уже получили удовольствие, миссис Парнелл. Может быть, хватит?

— Но вы еще ничего не получили.

Эми сжала в одной руке золотой диск, а в другой — массивную цепь, ловко стянула медальон и надела его себе на шею. Теперь металл тускло поблескивал в ложбинке меж двух обнаженных холмов.

Когда Эми опустила голову и покрыла поцелуями ребра и живот Луиса, увлажняя дорожку черных завитков, сбегающих книзу, Солнечный Камень упал ему на грудь. У него вырвался тяжелый вздох, когда ее проворные пальцы добрались до застежки брюк.

Луис слышал стук своего сердца. Эми расстегнула все пуговицы, одну за другой, потом ее руки оказались под поясом его брюк, а сама она соскользнула с кровати и требовательным жестом заставила его приподнять бедра. Он повиновался; быстро стянув с него брюки и нижнее белье, она отбросила их в дальний угол спальни.

Не давая ему опомниться, Эми вновь заняла прежнюю позицию поверх его твердых чресел. Опершись на руки, она рассчитанным движением направила свисающий с шеи золотой диск так, чтобы металл скользнул по напрягшемуся мужскому телу.

— Нет… — прошептал Луис, но она не слушала.

Пока ее губы и язык ласкали его плоский живот, рука сжала Солнечный Камень и осторожно, со знанием дела провела вверх-вниз по пульсирующему стержню мужественности.

Луис учащенно дышал и едва слышно постанывал под этими прикосновениями. Эми подняла голову, поднесла к губам золотой амулет, поцеловала и перебросила его через плечо на спину.

— Там, где был амулет, будут мои губы. Это вам понравится еще больше, — пообещала она.