Надо ли говорить, что мои босоножки так и остались лежать под диваном?

Босая я вылетела на обжигающие плиты тротуара. И, едва сдерживаясь от того, чтобы зашипеть от боли, я нажала на заветную кнопочку на телефоне.

— Привет, Андрей!

Радость в моем голосе просто зашкаливала.

— Привет, — устало и немного обреченно ответил Флейм.

И замолчал.

Я вздохнула, открыв рот, чтобы сказать сто тысяч миллионов оправданий, крутящихся на языке. Но… Не сказала ни слова, вдруг испугавшись первой нарушить тишину и спугнуть Андрея неосторожно сказанным словом. Почему-то казалось, что в один миг я могу все испортить и порвать и без того хрупкую нить понимания, только-только вновь установившуюся между нами.

Мы с Флеймом молчали долго. Слишком долго… слишком — тревожно. Напряжение никуда не ушло. Андрей где-то там, на другом конце трубке, конечно, все еще злился. Я чувствовала это даже на расстоянии.

Но все же… Он сам мне позвонил. Значит, не все потеряно?

— Андрей, — умоляюще позвала я, когда тишина и дыхание друга стали просто невыносимы.

— Да, — тихо отозвался Флейм.

А я опять замолчала, не зная, что теперь говорить.

— Ты злишься? — неожиданно поинтересовался парень, и я ненадолго потеряла дар речи.

— Что? Я злюсь? С чего ты взял?! — мой голос дрожал, когда я это говорила.

— Я столько гадостей успел тебе сказать, — виновато ответил Андрей.

— Нет! Нет-нет! Послушай, я ни капельки не сержусь. Флейм, ты все правильно сказал. Зато я такая идиотка. Мне нужно было тебе позвонить сразу. И все рассказать.

Флейм помолчал немного, не делая попытки броситься меня утешать или говорить, что все это ерунда. То, что я натворила, слишком сильно задело друга. Как мы с этим справимся? Неужели, я его потеряю теперь? Когда поняла, насколько сильно мне нужно рядом надежное плечо? Когда я готова признать себя слабой, беспомощной и мечтающей хоть о капле заботы…

Не может быть…

— Как ты сейчас? — поинтересовался Флейм после паузы.

— Уже лучше, — ответила, стараясь, чтобы голос не звучал жалобно. — А ты?

И снова это молчание.

— Я тоже неплохо.

Тяжелый вздох. Хочется крикнуть «Ты врешь!». Но чем я лучше?

— Если я скажу, что хочу тебя видеть, ты… сможешь меня отсюда забрать? — спрашиваю осторожно, боясь услышать «нет».

Андрей вздыхает опять. Почему же ты молчишь, Флейм? Что происходит?

— Ксения, — парень говорит тихо, и я чувствую, что против воли замираю на месте, уже предчувствуя, что следующие слова друга ничего хорошего мне не принесут. — Мы с Ником тоже не все тебе сказали.

Уфф… Слава богу! Так только поэтому Андрей там немногословен? Он тоже боится меня обидеть?

— Что случилось? — облегченно выдыхаю в трубку. Какие бы тайны не были у друзей от меня, они не страшнее моей. И если Флейм звонит мне сейчас, значит не все потеряно.

— Нам предложили работу.

Господи! И из-за этого такие сложности? Чего испугался Флейм?! Вот глупый!

— Это же замечательно! Я вас поздравляю! Нужно будет срочно отметить? Куда вас кстати позвали? И что вы будете делать? И когда вам выходить на работу?

— Ксения, подожди. Стой… — устало просит Андрей.

Я замолкаю. И снова на душе тревожно и тягостно.

— Нам с Ником придется уехать.

Что???

На несколько секунд у меня перехватывает дыхание.

Этого не может быть снова!

— Уехать… — я даже не переспрашиваю, понимая, что слова Флейма не шутка. Друзья уже все решили. И переезд — неизбежен. — Куда вы едете?

— В столицу, — короткий ответ на бессмысленный вопрос. Какая разница куда уезжает Ник с Флеймом? Какое это имеет значение? В любом случае я останусь одна. Марина, мама, ребята… У меня никого больше нет здесь.

Я пораженно молчала несколько секунд. А затем… Что еще могла я сказать?

Я нашла в себе силы скрыть свои чувства. В конце концов, я уже проходила через это. Я уже отпускала маму «замуж».

— Это замечательно, Андрей! Просто супер! Если вы уже приняли предложение, значит оно определенно того стоило. Это шикарная новость! Нам нужно будет это отметить!

— Ты не расстроилась? — недоверчиво переспрашивает Флейм. Его так сложно провести, но я же знаю, что нужно говорить, чтобы он мне поверил.

— Конечно, нет! Разве я не знаю, как для вас это было важно? Я безумно рада за вас! Даже не вздумай накручивать себя. Все отлично!

Андрей облегченно вздохнул в трубку.

— Хорошо, Кси. Спасибо тебе. Ты сейчас с твоим Керимовым? Как у вас?

Странный вопрос от Флейма.

— Да… вроде все нормально. Просто…

— Ты спрашивала, могу ли я тебя забрать. Что-то случилось? Вы поссорились?

А мы мирились?

— Андрей, нет. Я лишь хотела вас с Ником увидеть и…

— Ксишка, трусишка. Ты решила, что я так на тебя обиделся из-за твоего Керимова, что больше тебе не позвоню?

Я соглашаясь выдохнула в трубку:

— Ага.

— Не бойся. Так просто тебе от меня не избавиться, сударыня Ветрова.

— Правда? — переспрашиваю с надеждой.

— Ессно! Ты, мать, мне не доверяешь?

— Доверяю, Андрей. Конечно, доверяю!

— Ну, вот и славно… Значит, у вас с Тимуром все нормально?

— Жить можно, — ответила я, уже догадываясь, что Флейм не собирается сегодня меня забирать.

— Хорошо. Если будет совсем плохо, позвони.

— Да. Я знаю. Позвоню. А у вас какие планы на выходные?

— Мы с Ником работаем обе ночи.

— В «Каранте»? — решила отчего-то уточнить.

Андрей фыркнул.

— Забудь о нем! Мы выступаем в столице.

— Вау!! Поздравляю!

— Ну да, мы такие, — Андрей рассмеялся в ответ. — Ладно, Кси. Я буду на связи до самого вечера. Позвони мне, если что.

— Договорились! Хорошей ночи, Андрей. И Нику привет передай.

— Оки! Ты тоже держись. Скоро увидимся!

Андрей первым положил трубку.

— Наговорилась? — как только я опустила руку с мобильником, понуро склонив голову и зажмуриваясь, чтобы сдержать слезы, из-за спины долетел насмешливый голос Милы.

Когда же они оставят меня в покое?!

Волна ярости затопила сознание с ужасающей скоростью. Я стремительно развернулась, лицом к лицу встречаясь с подругой Тима.

— Ты что-то вякнула, Милана?! — с раздражением прошипела я, сверля улыбающуюся одногруппницу взглядом. — Закрой свой рот и не приближайся ко мне, ясно?! Твой обожаемый Керимов мне ни к черту не сдался. Не хочу ничего о нем слышать! Никого из вас не хочу видеть! Вообще не подходите ко мне!

Лицо Осинской по мере того, как я говорила, менялось. Она перестала улыбаться и в какой-то момент даже отодвинулась от меня подальше.

Прекрасно!

Я выпалила все, что хотела сказать Миле на одном дыхании, краем глаза замечая, как удивленно смотрят на меня Тимур и Лешка, вышедшие из беседки на мой крик. Мне! Плевать!

Я чувствовала себя злой настолько, что готова была применить все мои скудные навыки по самозащите, что в меня с таким усердием вкладывал Андрей. Я бы, ей Богу, ударила любого, кто попытался бы меня остановить, снова что-то мне сказать, опять попытаться влезть в мою жизнь. Но ко мне никто не решился приближаться.

Я, как была босиком, пронеслась мимо с тревогой глядящего на меня Лешки. Но не остановилась даже, когда он осторожно окликнул меня.

— Ксения, подожди. Что случилось?

Сил оставаться не было, и объяснять ничего не хотелось. Никому!

Я влетела в свою комнату, в единственное место, которое мне выделили в шикарном особняке Керимовых, где я хотя бы какое-то время могла побыть одна. Плохо понимая, почему я делаю это, я почти на автомате повернула защелку замка, запирая дверь и отрезая путь в спальню всем желающим меня увидеть.

Оставьте! Меня! В покое!

Суматошно метаясь по комнате, я сама не знала, что ищу и что делаю. Я стащила с кровати плед и, завернувшись в него, едва смогла сдержать рвущиеся из груди рыдания. Я кусала губы, чтобы не расплакаться еще сильнее.