Если официальная Хива и Бухара у Вамбери оставили самое неблагоприятное впечатление, то «дети степей» (нетуркмены) пришлись ему по душе: «Здесь, в Чичакту, я в последний раз видел узбекских кочевников и откровенно признаюсь, что с большим сожалением простился с этими честными, простодушными людьми»[55].

Первое издание книги А. Вамбери на английском языке увидело свет в 1864 г., а уже на следующий год этот замечательный труд был издан на русском – так внимательно в то время в России следили за тем, что происходит в регионе. Тем более что автор уделил место (небольшое) рассказу о русском присутствии в Средней Азии! Он рассказывает, как русские пресекли морское пиратство на Каспийском море, о том, что товары из России вытесняют английские на рынках Хивы и Бухары, и, наконец, о реальном русском влиянии: «В то время, когда Вамбери находился в Бухаре, там, в подземной тюрьме томились три европейца: «Это те три итальянца, которые были арестованы в то время, когда я был в Бухаре, и которые позже, лишившись всего, что у них было, спасли жизнь лишь благодаря содействию русского правительства»[56].

Приходится признать, что за 300 лет в том краю мало что изменилось: кажется, что Дженкинсон и Вамбери были современниками. И уж о каких туристах можно было говорить!

Торговые связи Руси со Средней Азией возникли, очевидно, тысячу лет назад (судя по найденным археологами монетам и другим артефактам), однако в течение долгого времени эти связи были не только нерегулярными, но и непрочными.

По-настоящему регионом (включая бассейн Каспия) заинтересовались в России при Петре I. Его интересовали, во-первых, слухи о месторождениях золота где-то в устье Амударьи, а во-вторых, возможность установить речной торговый путь в Индию, считавшуюся «страной чудес». Ради этих целей в 1717 г. отправился в Хиву отряд князя А. Бековича-Черкасского, который дальше Хивы не продвинулся и ничего не разведал, так как был уничтожен хивинцами. После этого трагического события в Петербурге забыли о Средней Азии.

А дальше произошли события, имевшие непредвиденные последствия. Востоковед Гиршфельд пишет:

«Принятие в 1732 г. по просьбе Абул-Хаир-хана в подданство малой киргизской орды (младшего казахского жуза. – Е. Г.) снова вовлекает Россию в дела Средней Азии.

Вслед за малой ордой приняла подданство России и средняя киргизская орда (средний казахский жуз. – Е. Г.) с ее ханом Шемякой, кочевавшим в восточной половине тургайской части нынешней Акмолинской области.

С этого времени Россия опять начинает двигаться в Среднюю Азию, но уже не через туркменские степи, как предполагал Петр, а через Зауралье.

Принимая в подданство малую орду, Императрица Анна Иоанновна предполагала, что этим она достигнет некоторого успокоения на восточных границах государства, подвергавшихся набегам киргизов. Русскому правительству совершенно не было известно, что Абул-Хаир-хана побуждали просить нашего подданства только его личные расчеты, а не желания киргизов, почему и оказалось впоследствии, что желаемого спокойствия на наших восточных границах мы принятием в подданство киргизов не достигли. Без надлежащей подготовки, не зная ни обычаев, ни взаимных отношений наших новых подданных, мы не могли и не умели упрочить наше влияние в степи.

Вместо охранения границ наши киргизы делали на них набеги и настолько разоряли пограничное население, что для охраны восточных границ от своих же новых подданных приходилось возводить целый ряд укреплений и устраивать так называемые линии (линии укреплений. – Е. Г.).

Кроме того, принятие в подданство киргизских орд дало возможность вмешиваться в наши дела в киргизской степи Хивинскому ханству, так как происходящие из киргизских родов ханы принимали живое участие во всех родовых распрях.

Начало XIX столетия не внесло никаких существенных перемен в отношения наши к Хиве. Хива сделалась скоро рынком, где продавались русские невольники, ценившиеся особо дорого, как рабочая сила.

В 1822 г. была сделана попытка мирного разрешения вопроса о положении наших пленных. Но попытка эта не привела ни к чему. Ни Бухара, ни Хива не отозвались на нее и не прислали своих уполномоченных для совместного разрешения поднятых вопросов»[57].

Похоже вели себя правитель Кокандского ханства и его приближенные: всячески восстанавливали кочевников против России и русских, создавали из обитателей степей разбойничьи шайки, грабившие русские и бухарские караваны, казахов – российских подданных облагали налогами в пользу Кокандского ханства, уводили в рабство торговцев и их помощников. Поэтому приходилось усиливать охрану караванов, продлевать укрепленные линии, строить новые крепости.

По мере развития российской промышленности и торговли значение товарообмена с кочевниками и среднеазиатскими ханствами постоянно росло. Кочевники владели большими табунами лошадей и стадами овец и коз, а потому могли поставлять в Россию кожи, овечьи шкуры, козий пух, сало. Ханства вывозили бумагу, хлопчатобумажные ткани, сухофрукты, шелк, пряности и т. п. А Россия везла в казахскую степь и Среднюю Азию продукцию своих заводов и фабрик, которых с каждым годом становилось все больше.

В начале 30-х гг. XIX в. в Средней Азии, которая еще недавно Петербургу казалась надежным и обеспеченным рынком сбыта русских промышленных товаров, появился чрезвычайно опасный и опытный конкурент – Британия. Англичане заканчивали захват и освоение Индии и начинали искать новые рынки в соседних азиатских государствах – Афганистане, Иране, Бухаре, Коканде, Хиве.

«Можно смело сказать, – писал Ф. Энгельс, – что до афганской войны и до завоевания Синда и Пенджаба английская торговля с внутренней Азией почти равнялась нулю. Теперь дело обстоит иначе. Острая необходимость беспрерывного расширения торговли – этот fatum, который, словно привидение, преследует современную Англию. эта неумолимая необходимость принуждает английскую торговлю наступать на Внутреннюю Азию одновременно с двух сторон: с Инда и Черного моря»[58].

Первым английским разведчиком в Средней Азии был Мир Иззет Улла, проехавший по Ферганской долине и Бухарскому эмирату в 1812–1813 гг. Позже – Муркфорт (1823 г. – Бухара; 1826 г. – Афганистан); Бёрнс, трижды посетивший Бухару (с 1831 г.); Гиникбергер (1832 г. – Афганистан, Бухара); Вейберг (1838 г. – Хива); Конолли и Стоддарт (1838 г. – Бухара); Аббот и Шекспир (1839–1840 гг. – Хива, Бухара, Коканд); Конолли (1840 г. – Коканд, Бухара); Вольф (1844 г. – Бухара). С 1844 г. в Среднюю Азию вместо разведчиков-англичан стали засылать разведчиков-индийцев, появлявшихся под видом купцов. По-видимому, это было вызвано казнями английских разведчиков Вейберга, Стоддарта, Шекспира и Конолли в Бухаре[59].

К 1816 г. Великобритании удалось вытеснить Россию с афганского рынка, к 1829 г. она добилась резкого ослабления российского влияния в Персии, Индия была потеряна для России окончательно, наступил черед ханств Средней Азии.

Английские эмиссары стремились воздействовать прежде всего на умы правителей ханств, используя большой арсенал средств и доводов. Делались попытки создать на восточном побережье Каспийского моря британские опорные пункты. Такие же пункты предполагалось основать в верховьях Амударьи и Сырдарьи. Ханов упорно настраивали против России, требовали от них пропустить через их территории англо-афганские отряды, которые могли бы атаковать русские укрепления. Ханов подкупали, навязывали им своих или турецких военных инструкторов, поставляли оружие.

Вот, например, что делал и как вел себя в Хиве в 1840 г. капитан Джеймс Аббот. Во время встречи с хивинским ханом Аллакули капитан стремился втянуть Хиву в орбиту британской политики и обострить ее и без того плохие отношения с соседями. Аббот пытался организовать совместное хивино-кокандское выступление против Бухары для освобождения задержанного там полковника Стоддарта, угрожая в противном случае «ввести британскую армию» в Среднюю Азию.