Перед тем как вы приступите к чтению, я хотел бы пояснить некоторые моменты в книге, дабы они не вызывали ненужных вопросов и недоумения.

Так сложилось, что я считаю, что в реальной (а не сказочной) истории совершалось и совершается очень много ошибок всеми участниками исторического процесса. Именно ошибок, а не вынужденных шагов, продиктованных объективными обстоятельствами. И далеко не все из них можно было осознать на том уровне развития науки с техникой и при том угле рассмотрения, что имел место. По этой причине я решительный противник довольно популярной в наши дни концепции «непогрешимых» предков, согласно которой они, дескать, были безмерно мудры и никогда не ошибались, всегда решая задачи самым оптимальным образом. Это не так. Они были обычными людьми, такими же, как и мы с вами. А мы ведь с вами далеки от непогрешимости, не так ли?

Конечно, иногда очень хочется героизировать их, дабы создать некий образ «Святой Руси», пусть даже и в советском варианте. Такой подход понятен и объясним. В наши дни «Славным Отечеством» нашу с вами современную Родину назвать сложно, да и поистине великих достижений, вроде того же выхода в космос, мы с вами не совершаем. А потому естественно, что нас всех тянет взглянуть в былые дни, дабы найти там хоть что-то, что будет греть наши души и сердца. Но одно дело найти, а другое дело выдумать, а потом возвести эти фантазии в некий апокрифический образ для слепой веры и поклонения. Это будет неправильно. Еще более неправильно, нежели просто проявлять невежество, которое, как чистый лист, может быть заполнено знаниями. Ведь невежество – это ребенок, который может вырасти и поумнеть, в отличие от веры, которая есть завершенная книга, не впускающая на свои страницы ничего, кроме того, что уже написано там.

Альтернативная история как жанр фантастики позволяет нам оценить события под другим углом и постараться понять, почему была совершена та или иная ошибка. Более объективно, трезво и не предвзято. Если, конечно, при этом не опираться на идеологические штампы и костыли, а цинично и безжалостно анализировать события скальпелем сознания. То есть сделать работу над ошибками, дабы в будущем правильно оценивать как свои решения, так и происходящие вокруг события. Ведь ничего не происходит внезапно. Многие процессы уходят далеко в прошлое, начинаясь совсем не вчера и даже не позавчера. Я считаю, что пока не будут выучены уроки прошлого, мы никогда не сможем шагнуть в будущее. Сколько бы лет ни прошло. Ибо не будет качественного изменения ситуации – «разруха не в клозетах, разруха в головах». А проблемы, не разрешенные и не осознанные своевременно, будут довлеть над нами неподъемной ношей, накапливаясь с каждым годом во все более внушительный груз.

Этот роман – моя скромная попытка в развлекательной форме высветить проблемы, которые имелись в СССР в предвоенные и военные годы, и показать свой вариант их решения.

И отдельно я хочу принести сердечную благодарность коллективу ресурса «В Вихрях Времени», которые очень серьезно помогли мне в написании этой книги. Без них мой путь был бы много более тернист и сложен.

25 декабря 1993 года. Российская Федерация. Московская область. Дача Николая Васильевича Агаркова [1].

Сильно потертый жизнью старик сидел на небольшом диване и вдумчиво, не спеша пил водку. Ему уже некуда было спешить. Жизнь прошла. Мечта растоптана. А планета так и не перевернулась, флегматично вращаясь вокруг своей оси. Все шло своим чередом, абсолютно наплевав на переживания и чаяния одного, пусть и заслуженного человека.

Почти полвека его жизнь напоминала бег внутри гигантского, бешено вращающегося колеса. Сначала, едва минуло полуголодное деревенское детство – рабфак, военное училище, академия. Потом – война. Она длилась, казалось, вечно, даже после того, как стихли последние залпы в Берлине. Она вошла в его плоть и кровь как судьба, всегда была рядом: таилась, как вор, за ближайшей подворотней, дышала в затылок на соседней беговой дорожке, смотрела в глаза, как соперник на ринге. И нужно было не дать ей прокрасться в дом, опередить – на волосок, на полшага, на шаг и ни в коем случае не дрогнуть самому. Человек задыхался от непосильного темпа, сердце колотилось, казалось, у самого горла, пот заливал глаза, но был счастлив: у него было большое дело и великая страна, ради которых можно отдать всё.

Сначала у него отобрали дело. И не в честном поединке – в грязных подковёрных играх. Он стерпел, ведь оставалась страна, которая продолжала идти вперёд. Приучал себя к новому режиму: днём полоть грядки или убирать снег с дорожек, вечером писать мемуары и наблюдать за жизнью страны хотя бы с обочины – через экран телевизора и газетные строчки. Но едва лишь сумел приспособиться к размеренной жизни пенсионера, получил новый удар – у него украли страну. Так же подло, из-за угла. Жизнь потеряла остатки смысла, но человек продолжал упорно бороться с судьбой. И зубами цеплялся за последний рубеж обороны – память о былом величии и призрачную надежду донести её поколениям внуков и правнуков. Но те, кто украл великую страну, продолжали методично убивать и надежду. Его воспоминания оставались лежать мёртвым грузом в ящике письменного стола, а с газетных строчек и экранов сочилась, нет – хлестала мутная вонючая жижа лжи.

На видавшем виды журнальном столике лежало несколько публикаций, поливающих грязью всех деятелей Советского Союза «старой» школы. Особенно доставалось Сталину и Берии как символам ушедшей эпохи. Тошнотворные, ужасающие материалы. Они были лишены всякой логики и хотя бы какой-нибудь достоверности. Но из-за того, что все было написано очень эмоционально и пафосно, с чрезвычайным нагнетанием красок и отсутствием какой-либо альтернативы этому потоку лжи, то оказалось сложно устоять перед напором талантливого оратора. И если бы Николай Васильевич не был живым очевидцем тех событий, то мог бы и поверить. Однако теперь эффект получился обратный – старый маршал не на шутку разозлился, покрывшись красными пятнами. Добила же Агаркова бравурно написанная статья о гениальном полководце Михаиле Николаевиче Тухачевском, «несправедливо» казненном сталинскими «людоедами». Этого он уже выдерживать не мог, а потому пошел на улицу – погулять и проветриться, а заодно спустить поднакопившийся за утро пар.

Во входную дверь энергично постучали.

– Эй, Василич. Ты дома? Гостей принимаешь? – раздался с крыльца знакомый голос. Николаю Васильевичу пришлось, брезгливо бросив на стол разозлившие его публикации, вставать и идти открывать дверь гостю.

– Иду.

– Как здоровье, Василич? – Уже войдя в дом, спросил Иван Петрович Иванов – старый знакомый и сосед Николая Васильевича. Такой же старик, как и он сам, прошедший через огни и воды и выброшенный на обочину уже во времена «торжества истинной демократии». В прежние времена и он носил мундир с лампасами и «беспросветными» погонами, теперь – тоже влачил жизнь всеми забытого отставника.

– Какое здоровье в наши годы, Петрович? – улыбнувшись, ответил Агарков. – Не желаешь? – кивнул он на початую бутылку.

– Даже не знаю, – помялся старый знакомый, – тяжко как-то. Вон как от погоды выворачивает, потепление. Совершенно весь расклеился.

– Да я что-то тоже, – грустно сказал Николай Васильевич, – но на душе очень погано, вот и решил немного подлечиться.

– Так ты после вчерашнего? – сочувственно произнес Петрович.

– Как ни странно, нет.

– Тогда от чего? Что случилось?

– Умирать мне пора, Петрович, вот и грущу.

– Как так? – удивился старый приятель. – Ты ли это?

– Я… представь, каково мне на старости лет вот такую мерзость читать, – кивнул он на стол, где беспорядочно валялись журнальчики.