Я доказывал им, что среди нас нет больных. Что буры так сильны духом и так дорожат общим благополучием, что при любом подозрении на заражение человек сам уходит из общины, чтобы не подвергать риску остальных. Я рассказал, что на нашей территории нет ни одного черного: ни здорового, ни тем более больного. Для любого черного ступить хотя бы шаг в санитарную зону вокруг общины означает смерть.

Они долго водили нас за нос этими переговорами, а тем временем разбирались с черными, чтобы сконцентрировать силы на нас. Одно время нам показалось, что удалось их убедить. Они прислали большую бригаду каких-то добровольцев для проведения тестов и вакцинации. Я был удивлен тогда, ведь мы не слышали ни о какой вакцине, ведь если она существует, зачем Барьер и вытеснение?! Позже я понял — они просто тянули время. И когда они полностью были готовы к удару, нам объявили ультиматум: в течение 48 часов выдвинуться по предоставленному коридору по направлению к Хараре в зону Внутренней Африки.

Они прекрасно знали, что ожидает там белых и не заразившихся буров. Они знали, что нам нет там ни места, ни мира. Но других вариантов они нам не оставили.

Шел 2030-й год, завершение строительства Барьера. Те наши лютые враги, что еще не сдохли, уже были внутри и с нетерпением ждали нашего появления.

Вера укрепляла наши сердца. Раз Господь посылает испытание, мы должны принять его. Мы были готовы встретиться лицом к лицу с нашими врагами. И неизвестно, для кого была большим испытанием эта встреча. Нам предстоял Второй Великий Трек народа буров, и мы с честью свершили его.

Почти два года длился Второй Великий Трек. Мы прорывались сквозь ненависть и зависть, сквозь бомбардировки (пока у черных оставались самолеты и керосин для их заправки), сквозь артиллерийские и просто разбойничьи налеты. Многие наши братья и сестры пали в боях, от невзгод и болезней. По пути мы приняли и повели за собой несколько сотен братьев из белой общины Зимбабве. Всего несколько сотен из тысяч и тысяч… Наши потери тоже были ужасны. Из полутора миллионов сюда пришло не больше десятой части. В этом глухом краю мы снова, как и сотни лет назад, начали строить новый мир.

Велик Господь, но велик и гнев Его. Произошедшее было не испытанием, это была кара Его за грехи наши (так думали многие): еще во время Трека это проявилось, но, только начав строить Новый Трансвааль, мы осознали весь ужас случившегося, ужас неотвратимого конца — все наши женщины были бесплодны!..

Я один из немногих сохранил веру в Его любовь. Нам неведома воля Его — думал я, — но, возможно, Он хочет скорее принять нас в Царствие Свое?

И вот четырнадцать лет назад Господь явил чудо и подарил нам всем надежду. Последующие годы мы жили лишь этой надеждой. И лишь теперь я понял, что правы были остальные — Господь покарал нас за грехи. Чудо явил не Он, но Дьявол. И это чудо — Марша.

Два года прошло, как мы начали строить Новый Трансвааль. Наша вера утверждает, что только трудом и молитвами человек может заслужить прощение и право на горний мир, но при этом мы понимали, что обречены на угасание. Слаб человек: грех уныния царил среди нас, и дело шло медленно и трудно.

В канун Рождества 2034 года я шел домой со строительства электростанции. Меня сопровождала Диззи — мать вот этой моей верной подруги. Всегда выдержанная, она вдруг с бешеным лаем бросилась прочь в густые заросли. И неожиданно затихла. Зато я услышал нечто… Это был голос неба, пение ангела: в лесу плакал ребенок.

Диззи сидела возле кулечка из белых кружев и внимательно на него смотрела. В тонкой шелковой пеленке плакала белая девочка нескольких дней от роду!

Меня пронзила радостная мысль: только Он мог явить такое чудо! Ослепленный эйфорией, я забыл о враге Его. Я поспешил к людям, затаив дыхание, нес перед собой живое сокровище.

Марша, так я назвал девочку, вселила в сердца людей надежду и укрепила их веру. Отныне мы знали, что наш Трек и наш труд по возрождению не напрасны. Он дал нам шанс, Он помнит о нас, Он любит нас!

А как все любили Маршу! Как… как свое спасение! Все ждали нового чуда, молились о нем, но шли годы, увы, только будней жизни. Наши женщины старились, но оставались бесплодными.

Марша была для меня всем: прошлым, настоящим и будущим. И она отвечала мне чистой любовью. Как ангел, она была хрупкой и прозрачной. Даже первые месячные пришли к ней в четырнадцать лет… два месяца назад…

Когда это наконец случилось, я решил, что Марша станет Евой моего народа, что через нее он возродится. Она очень испугалась, а я не нашел слов, чтобы объяснить, что с ней. Я позвал Рину, которая в прошлом была гинекологом, и та с радостью осмотрела девочку, забрала к себе в дом, где стала посвящать в женские секреты. Об этом событии не говорили вслух, но радость клубилась в воздухе и в наших сердцах. Многие женщины приходили проведать Маршу. Приходили и из нашего поселка, и из четырех других, составлявших нашу новую страну. Это было настоящее паломничество.

А ровно через десять дней в доме у Рины заболели свиньи, через день болезнь перекинулась на коров. Болезнь была неизвестной, животные мучились, и их немедленно забили. Вскоре пришлось забить весь домашний скот, включая коз и овец. Это была тяжелая утрата, но не больше.

Катастрофа началась на тридцатый день: заболела Рина, потом одна за другой все „паломницы“, их семьи. Все. Болезнь убивала быстро — за несколько дней, а у нас не было ни понимания, что и как лечить, ни лекарств. Не заболела только Марша. И я держался до того дня, пока не убил ее. Убил дьявола в образе ангела, в образе моей дочурки… Он надругался над нашей надеждой, растоптал ее, но Господь дал мне возможность наказать дьявола и лишь теперь призывает к себе…»

(119 комментариев — оставить комментарий)

Через несколько минут после своего рассказа Яни Дю Той умер. Рассказ забрал остатки его сил.

Все время, пока Яни говорил, Геннадий сидел на полу, обхватив колени, и, казалось, слушал совершенно безучастно. К концу истории его лицо превратилось в камень.

— Белый младенец в экваториальных джунглях Внутренней Африки… — задумчиво протянул Женя, — или старик поделился своими предсмертными галлюцинациями, или бог с дьяволом действительно существуют.

— Триггер. Это был триггер, — механическим голосом произнес Геннадий. А затем прошептал: — Сволочи… — И заплакал. Сначала беззвучно, уткнувшись лицом в колени, а затем в голос, впадая в истерику. Кирилл жестом попросил меня придержать Геннадия и вкатил ему дозу транквилизатора. Тот не сопротивлялся, а через какое-то время мы услышали объяснение.

— Простите мне эту театральщину, — начал Геннадий, — нервы. Я знаю, что с ними произошло. Сам столкнулся с подобным. Вы думаете, я так сильно люблю бабло?! Думаете, мне не жалко этих подростков с калашами?! Мне нужны баллы! Знаете зачем?

— Гена, — перебила его Лера, — ты говорил про триггер…

— Конечно… А сами не догадались? Это же бинарный вирус! (Лера заметно вздрогнула) Девочка была носителем вируса-триггера, он запустил механизм болезни, которой поселенцы были заражены во время «вакцинации». Помните, они еще удивлялись, что за вакцинация, если нет вакцины? Кто-то в течение 16 лет ставил на этих людях эксперимент. Лонгитюдное исследование. И все это было под крышей Сил вытеснения, которые, кстати, в числе прочих, организовывали создание анклавов. Через 2 года, как буры здесь обосновались, они подбросили им младенца… Получается, они прекрасно знали, где этот Новый Трансвааль. И дали нам задание его найти… А! Понимаю, они просто нашими глазами увидели результат своего исследования. Ведь эти твари и сейчас наблюдают за нами! Вот и вся игра… А Барьер?!. Построен, и эпидемия идет на спад, надо же какое совпадение! Да это же… Слушайте, у меня вся картинка сложилась…