Любовник сжал зубами нежную кожу на внутренней поверхности ее бедра и тут же смягчил боль, посасывая место укуса. Жар распространился по телу от этой точки. В отместку Кэсс взяла член в рот и принялась легонько сосать, одобрительно мурлыча и чувствуя пульсацию языком.

— Боже, Кэсс… ох, черт.

Том думал, что только стихийное бедствие способно заставить его добровольно вытащить ноющий член из горячего влажного рая рта Кэсс, но такого он никогда в жизни не видел. Осторожно сняв с себя любовницу, он сел и, лишь краем сознания отметив ее изумленный вскрик, уставился на теплицу, вернее, на роскошные джунгли, некогда ею бывшие. Каждое растение на каждой грядке буйно расцвело, а магия обволакивала зеленые усики и сочилась из стручков так рьяно, что окна и крыша полностью заросли и скрылись от взгляда. Орхидеи карабкались вверх по своим опорам, розы превратились в стену шипов и нежных цветов, а салат-латук разросся до густого двухметрового куста.

— Том, прости! Это прекратится… когда-нибудь. — Кэсс постаралась говорить обнадеживающе.

Придерживая джинсы одной рукой, Том пошел рассмотреть помидор размером с баскетбольный мяч.

Кэсс сползла на диванные подушки, спрятав лицо в ладонях. Сейчас к природной скромности прибавились еще и муки стыда.

— Ну почему я не могу быть нормальной?

— Знаешь, если я куплю тебе новый вибратор, пожалуй, мы смогли бы победить мировой голод, — ухмыльнулся Том.

Кэсс расхохоталась, не в силах остановиться:

— Ага, тебе смешно, а представь, каково чувствовать себя совершенно беспомощной?

Том оставил в покое помидор и прислонился к верстаку:

— Детка, я так себя чувствую каждый раз, как ты мне улыбаешься.

Она снова онемела от изумления. Ее глаза казались огромными и темными в сумраке и странном свечении от луны и искорок.

— Ты меня убиваешь, — прошептала Кэсс.

— Это взаимно, — так же шепотом ответил Том.

— Тогда почему бы тебе не подойти и не взять меня?

Оценив, чего ей стоило сделать такое предложение, Том ощутил, как сердце в груди перевернулось, медленно и сладко.

«Блин, как же сладко».

А когда раскрасневшаяся от смущения Кэсс устроилась на диване и медленно развела ноги, у Тома пересохло во рту…

Пульс Кэсс зашкаливал, но она заставила себя раскрыться как можно шире, выставив на обозрение свои влажные складки. Том сглотнул, не сводя глаз с заманчивого зрелища, и простонал:

— У меня все презервативы в доме.

Глаза Кэсс расширились. Возможно, ей как-то удастся решить проблему. Не давая себе времени на сомнения, она сосредоточилась на желаемом, и — раз! Упакованный в фольгу презерватив у нее в руках.

Том рассмеялся:

— Как удобно.

Воодушевленная успехом, Кэсс захихикала:

— Давай-ка попробуем еще вот это.

Она дрожала в восторге от собственных ведьминских шалостей, радуясь пусть небольшому, но достижению. «Наверное, вот так себя чувствуют сестры».

Кэсс разжала пальцы, и Том ахнул, когда презерватив завис в воздухе, выскочил из упаковки, пролетел через комнату и приземлился точно на головку члена.

«В яблочко».

Том содрогнулся, чувствуя, как теплые невидимые пальцы раскатывают презерватив по всей длине члена. Уже на пределе, он вцепился в край стола, а призрачная рука принялась массировать мошонку. Пылавший внутри пожар вырвался наружу, и Том кончил, мельком заметив медленную улыбку Кэсс. Без ума от озорной радости, написанной на ее лице, он низко застонал и запрокинул голову.

В следующий миг Кэсс оказалась рядом, опрокинула его на стол, сдернула джинсы и забралась на любовника, устроившись прямо поверх члена. Пустой цветочный горшок упал на пол и разбился.

— Точно есть какая-то шутка про твердую ручку ведьминой метлы, — простонал Том, — но у меня вся кровь от мозга отхлынула.

— Я все еще могу превратить тебя в лягушку. Ну, теоретически.

Больше Том острить не смог, так как в этот момент Кэсс пристроила крупную головку члена между своими влажными складками и принялась насаживаться на него, восхитительно тесная и горячая.

«Вот оно, волшебство», — подумал Том… и завязал с размышлениями.

Вбирая твердый член до самого основания, Кэсс остро чувствовала каждый его сантиметр, как он наполняет ее своей магией, пробуждает каждое нервное окончание. Он растягивал ее, пульсировал внутри. Напряжение спиралью закручивалось внизу живота, и Кэсс принялась двигаться.

— Скачи на мне, ведьмочка, — пробормотал Том и ухватился за ее бедра, помогая скользить вверх-вниз.

Они нашли нужный ритм, сжимали друг друга, их кожа блестела от пота. Любовники двигались все быстрее и быстрее, ощущая нарастающий жар. Кэсс скакала на Томе, восхищаясь им, тонула в зеленом огне его глаз, чувствовала глубоко внутри пульсирующий член. И едва заметила, как они взлетели со стола и стали подниматься все выше и выше, пока она не задела головой зеленый полог, разросшийся с ее предыдущего оргазма.

Поняв, где они оказались, Том изумленно распахнул глаза, но ничего не сказал, просто покрепче ухватился за бедра Кэсс и принялся толкаться в нее жестко и глубоко, наращивая напряжение в ее теле. Ей оставалось лишь держаться, пока Том двигался, горячий, большой и такой мужественный, что она буквально таяла. И когда уже решила, что больше не может, он потянулся и нащупал набухший клитор.

— Кончи, Кэсс. Кончи для меня.

С криком она подчинилась; удовольствие поглотило ее в столь ярком пламени, что Кэсс испугалась, как бы не ослепнуть. Слезы выступили на глазах. Том с гортанным стоном последовал за ней, выгнулся дугой и обмяк. Кэсс в полубессознательном состоянии упала ему на грудь, и они плавно спустились обратно на стол. И вдруг снаружи раздалось «Бум! Бум!».

Что-то влажное и тяжелое шлепнулось на крышу теплицы, словно дождь или грязь.

Глаза Кэсс расширились.

— О нет.

Она невольно ахнула, вставая с Тома, когда его большой теплый член выскользнул из ее чувствительного лона.

Затем спрыгнула со стола, схватила ночную рубашку и, надев ее одним движением, бросилась к дверям. Но застыла на пороге, чувствуя, как внутри все упало.

Том выбежал следом.

— Твою мать, — выдохнул он.

Тыквенная грядка превратилась в лужу вязкой оранжевой жижи. Куски двенадцати гигантских тыкв разлетелись по всей округе. Кэсс застонала, когда правда оглушила ее, точно товарный поезд. Том подарил ей неизвестное прежде наслаждение, и когда она взорвалась в экстазе, тыквы последовали ее примеру.

«Последняя соломинка».

Плюнув на уже начавших появляться любопытных соседей, Кэсс проглотила слезы и босиком кинулась к себе. И не останавливалась, пока не оказалась под защитой собственного дома. Одна.

Том за ней не пошел.

Следующее утро выдалось свежим и холодным — но по-нормальному холодным, а не волшебным, отмораживающим яйца и убивающем все живое в радиусе досягаемости. После бессонной ночи Тому пришлось сперва отбиваться от любопытных соседей и принимать соболезнования в связи с гибелью его прекрасного урожая, а затем приняться за уборку. На неизбежные вопросы он отвечал осторожно и расплывчато, мол, прорвало трубу в неудачном месте, давление повысилось и все в таком духе. Том отправил ошметки тыкв на перегной и припас несколько тачек семян на следующий год. Теплица по-прежнему напоминала джунгли, но уже без волшебных усиков. В любом случае одной газонокосилкой тут не управиться. Занимаясь делом, Том старался не думать. Не готовый осмыслить все произошедшее, он взамен сосредоточился на физическом труде, выматывая себя до изнеможения.

Вот только, к сожалению, то и дело вспоминал Кэсс — как бы отчаянно ни старался отвлечься.

Кэсс, чьи иссиня-черные волосы напоминали прохладный шелк… Кэсс, которая издавала восхитительные стоны, когда он посасывал ее клитор… и которая едва не расплавила его член жаром своего лона, пока скакала сверху, сводя с ума.