Удирать и прятаться было уже поздно, и бой прекратился сам собой. Никто не стал мешать людям Халгабера выровнять судно и закрепить парус. Когда офицер флагманского корабля в сопровождении вооружённых до зубов солдат ступил на палубу, на ней, прижавшись к противоположным бортам, стояли друг против друга две группы вооружённых людей.

– Чей корабль? – громко спросил Эрдант, цепким взглядом оглядывая палубу.

– Корабль мой, о достойнейший! – выступил вперёд Халгабер, сгибаясь в подобострастном поклоне.

– Говори!

– Я простой торговец, о достойнейший! Я перевозил товар, принадлежащий моему компаньону с Ордимолы, – указал он на своего восточного подельника. Но в Гуссалиме, будь он проклят, всегда что-нибудь случается! Вот эти люди, – золотое кольцо с крупным рубином блеснуло на простёртом в сторону персте, – обманом проникли на мой корабль и пытались захватить его! И им бы это удалось, если бы не вы! Боги послали тебя, достойнейший!

Гембра пыталась что-то возразить, но лишилась дара речи, поражённая такой степенью бесстыдства.

– Они красть мой товар! Они есть гуссалимский разбойник. Им жить надо не! – вступил подельник с Ордимолы.

Офицер медленно прошёлся по палубе.

– Вот эта девка убила трёх моих матросов! Она у них главная! – не унимался Халгабер, тыча пальцем в грудь Гембры.

– Она здоровее меня чем! – добавил ордимолец.

Эрдант остановился и внимательно осмотрел её с ног до головы. Под его взглядом Гембра с отчаянием подумала, что наверняка и впрямь похожа на представительницу разбойного сословия.

– Ну а вы что скажете? – обратился Эрдант к её угрюмо притихшим товарищам.

– Всё, что ты слышал, – враньё! Он силой затащил нас на корабль и теперь на Ордимолу везёт продавать, – ответил пожилой моряк в портовой робе.

– Если он честный купец, то я – горная фея, – иронично бросил другой мужчина.

– Не слушай их, достойнейший. Коварство этих людей не знает границ… – начал было снова Халгабер.

– Молчать! Ты уже говорил.

– А женщины наши ещё в трюме сидят… – продолжил старый моряк.

Офицер щёлкнул пальцами. Двое солдат подбежали к люку.

– Все наверх! – прозвучала зычная команда.

Женщины поднялись на палубу и, щурясь от яркого света, стали рядом с мужчинами. Эрдант снова прошёлся между двух рядов. В напряжённой тишине серый котёнок выскочил из сумки Данквиллы и, испуганно озираясь, затрусил по палубе. Эрдант проводил его глазами.

– Так ты говоришь, эти люди хотели захватить твой корабль? И котят в подмогу взяли? – Голос офицера звучал сдавленно – он едва сдерживал гнев.

– Истинно говорю тебе, подлость этих людей безгранична…

– Молчать! Как смеешь ты, грязная свинья, оскорблять офицера императорского флота столь бесстыдной ложью?! За борт их! – махнул он рукой солдатам. Те, выставив вперёд копья, двинулись на прижавшихся к борту разбойников. Послышались вопли и плеск падающих в воду тел. Халгабер упал на колени и что-то кричал, не двигаясь с места. Его поддели на копья и швырнули вслед остальным. Туда же последовал и подельник с Ордимолы. Кто-то из выброшенных, неизвестно на что надеясь, сумел вскарабкаться назад и, ухватившись за борт, полез было обратно. Один из солдат небрежным движением, не глядя, ткнул его копьём. Короткий вскрик, всплеск воды – и пенистая синь окрасилась кровью. Это означало, что акулы не заставят себя ждать.

– Осмотреть корабль. Быстро, быстро! Адмирал ждать не будет! – командовал Эрдант.

А эскадра проходила уже совсем близко. По команде Эрданта один из солдат быстро забрался на мачту и стал передавать донесение на флагманский корабль с помощью морской азбуки жестов. Все видели, как оттуда стали передавать ответ.

– Слушайте меня! – обернулся Эрдант к продолжавшим стоять у борта людям, выслушав спустившегося с мачты солдата. – Командующий второй военной эскадрой его императорского величества, победоносный адмирал Талдвинк передаёт вам, честным гражданам Алвиурии, этот трофейный корабль и предоставляет полную свободу плыть куда пожелаете. Вода на судне есть?

– Есть, есть! – ответил нестройный хор голосов.

– Провизия есть?

– Есть! Эти ведь на Ордимолу собирались – еды на неделю хватит, а может и больше.

– С кораблём управитесь?

– Управимся! – крикнули сразу несколько человек, и Гембра громче всех.

– Ну, всё на этом. Мой вам совет – далеко от берега не ходите.

Офицер направился к шлюпке.

– Значит, троих прикончила? – мельком спросил он Гембру.

– Четверых, – ответил за неё старый матрос, – один ещё в трюме валяется.

– Лихо! – хмыкнул Эрдант, – ну, мы их тоже сегодня пощупаем, чтоб их…

Пробормотав себе под нос какое-то несусветное морское ругательство, он махнул рукой, и матросы в шлюпке налегли на вёсла.

Гембра обессиленно опустилась на свёрнутый канат. Окровавленный меч с глухим стуком упал на доски палубы. Внезапно навалилась тошнота и дрожь в руках. Стало темнеть в глазах. Отрава и душный трюм – не лучшая подготовка к настоящему бою. Но теперь Гембра не боялась заснуть. Она боялась проснуться и опять увидеть рядом какую-нибудь разбойничью рожу.

Без особых споров освобождённые решили направить корабль вдоль побережья Лаганвы, откуда почти все они были родом. Было решено, не подходя на всякий случай близко к Лантрифу, высадиться в каком-нибудь спокойном месте, если удастся, продать корабль и разойтись в поисках своих родственников и друзей. Этот план вполне подходил Гембре – ей не терпелось добраться до Ордикеафа и возобновить поиски Ламиссы. Остальное её не интересовало, и она никак не стремилась использовать свой авторитет, который невольно приобрела среди своих спутников. Разговоры жителей Лаганвы об их домашних делах и несчастьях были для неё тягостны, и она в них не участвовала, держась в стороне. В который раз сердце её обдавал холодный ветер одиночества. Всё чаще задумывалась она над тем, как тяжело жить, когда у тебя есть только ты сама и нет ни семьи, ни дома. Она злилась, ругала себя, отгоняя эти мысли, но после расставания со Сфагамом они приходили всё чаще, а после потери Ламиссы и вовсе не шли из головы, хотя бурные события последнего времени, казалось бы, не оставляли времени для размышлений.

Ветер был не попутный, и корабль шёл медленно. Эскадра, полным ходом идущая к Гуссалиму, предстала издали во всей своей красоте и мощи. Напрягая зрение, освобождённые вглядывались вдаль, силясь разглядеть, что будет происходить возле той исчезающе тонкой полоски берега, где ещё смутно угадывались силуэты белокаменных построек и яркие паруса гуссалимского порта. Они ещё увидели, как навстречу эскадре двинулись несколько разномастных кораблей, но самого боя они уже не увидели – всё слилось в голубом мареве.

Кампания начиналась хорошо. Уводя эскадру от Лантрифа, адмирал любовался дымом горящего порта. Мирваст слов на ветер не бросал – кораблей у мятежника больше не было, и это означало, что можно было двинуть на Энмуртан всю эскадру.

Талдвинк медленно поднял согнутые в локтях руки. Это означало, что он начинает рисовать бой. Напряжённое ожидание перекинулось на все корабли с налитыми ветром парусами и объяло всех: и капитанов, и кормчих, и офицеров, и солдат. От пальцев адмирала тянулись незримые нити, управляющие каждым движением руля и парусов. Негромкие короткие команды служили только для пояснения. Руки адмирала начали свой плавный магический танец, и в боевом порядке кораблей пошла перестройка. Эскадра рассредоточилась, и каждая группа судов принялась выполнять свой манёвр. И без того неровный строй отчаянно несущихся наперерез гуссалимских кораблей сбился окончательно. Беспорядочно лавируя, они потеряли темп и согласованность манёвра. И вот уже один из кораблей эскадры на полном ходу с максимальной силой, чётко, как на учениях, скользящим тараном ударил в неловко подставленный бок самого большого и неповоротливого из кораблей противника. Треск ломающегося дерева заглушил воинственные вопли разношёрстной команды защитников, добрая половина из коих уже оказалась в воде, упав с резко накренившегося борта. Ещё два идущих впереди гуссалимских корабля были в упор расстреляны из катапульт, и ещё до бортового сближения со своим противником они уже пылали, словно факелы. Флагманский корабль ни на миг не сбавил скорости. Его длинный высокий нос невозмутимо проплыл сквозь коридор горящих парусов и с треском ломающихся мачт. Путь в гуссалимский порт был свободен.