Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Он покровительственно поздоровался с Леволем.

— Мой друг Юстус, — представил меня Леволь. Сзади меня, там, где стояла зеленая ширма, раздалось какое-то шуршание, но Леволь увлек меня к столу.

— Юстус — неплохой химик и будет вам ассистировать, — сказал он Эмменсу.

Тот благожелательно кивнул.

Подобно теням, из углов выступили приглашенные Леволем алхимики. Не сводя глаз с Эмменса, они несмело приблизились к столу. Я смог рассмотреть их подробнее. Высокие и низкие, седые как лунь или плешивые, одетые в какие-то немыслимые черные плащи или черные сюртуки, по-видимому одолженные к случаю, — все они были неуловимо похожи друг на друга. Одни проводили дни в пыли библиотек за изучением старинных рукописей; другие, не зная сна, изучали положение планет, стремясь проникнуть в тайную связь между их перемещениями и свойствами металлов. Но и те и другие слышали насмешки чаще, чем звон денег; гордость и унижения врезались в их лица глубокой сетью морщин, окрашенных сажей печей, обожженных брызгами кислот.

Леволь был прав. Эмменс оживился, завидя наших алхимиков и почувствовав, что в этой аудитории он желанный гость. Он торопливо смешал растворы, бросив мне несколько приказаний на ломаном французском языке.

— Господа, — обратился он к нам, — господа! Век безраздельного господства официальной химии окончился! Повергнутая, осмеянная, распятая на кресте материализма алхимия возрождена! Я расскажу в нескольких словах о своих исканиях, продемонстрирую некоторые опыты и удалюсь, уверенный, что посеял семена истины. Я ни в чем не заинтересован, я не нуждаюсь ни в последователях, ни в учениках. Дело сделано, господа! Синдикат, в который я вхожу, независим и могуч. Аргентаурум — его название. Мне не стоит его переводить. По-латыни аргентум — серебро, аурум — золото. Я не хочу и не могу кого-либо обманывать. Да, сегодня я еще не могу говорить о превращении меди в золото или свинца в серебро. До этого синдикат еще не дошел. Но превращение полублагородного серебра в благородное золото — задача вполне решенная! Америка, господа, Новый Свет!.. Потоком к вам приходят ежегодно тысячи изумительных изобретений. Не стоит говорить о таких именах, как Томас Альва Эдисон*, как мой друг Кери Ли*, не стоит! Самые молодые в мире, лишенные ложных авторитетов научные силы Американского континента, подвергнув тщательному анализу все, что пришло из Европы, подошли совершенно практически и к гипотезам алхимии. Для меня, Стефана Эмменса, было совершенно ясно, что один из самых тяжелых металлов на земле — золото — легко может быть получено соединенным действием сжимания и… я предвижу ваше удивление, господа… очень низкой температуры. Вы легко сможете проделать следующий опыт: возьмите мексиканский доллар, поместите его в прибор, препятствующий его расширению, и продолжительно действуйте быстрыми и сильными ударами, быстрыми и сильными… — Эмменс показал, какими именно ударами следует действовать на мексиканский доллар. — Но так — внимание господа! — но так, чтобы при этих ударах не могло происходить повышения температуры, даже моментального! В этом весь секрет, предупреждаю… Ведите операцию долго, и после некоторого времени вы найдете более чем простые следы золота, более чем простые! Перехожу к способу промышленного превращения мексиканского серебра в золото. Я прошу вас ознакомиться со следующим документом… — Эмменс полез в карман, извлек плотный бумажник крокодиловой кожи и вынул из него сложенный вчетверо лист. — Мистер Леволь, попрошу вас засвидетельствовать истинность этого документа. Вы, насколько мне известно, служащий Монетного двора Французской республики и, вероятно, не раз видели на денежных документах эти подписи.

— Документ действительный, — сказал Леволь и едва заметно вздохнул. — Мне известны подписи чиновников Нью-йоркского монетного двора.

— В этом я не сомневался, — с улыбкой объявил Эмменс, — не сомневался, господа! Документ свидетельствует, что в марте тысяча восемьсот девяносто седьмого года мною, Стефаном Эмменсом, были получены мексиканские серебряные доллары в Нью-йоркском банке, а уже в апреле я сдал в банк три золотых слитка, полученных из этих серебряных монет, следующего веса: первый слиток в 7,04 унции, второй — 9,61 унции и третий — 10,96 унции, на общую стоимость в 257 долларов и 61 цент!

— Адепт! — хрипло сказал один из алхимиков. — Он адепт!

Восхищенный шепот пробежал по группе наших гостей. Каждый из них пожал руку Стефану Эмменсу, глаза их горели, один из алхимиков бросился в кресло, на котором я сидел до прихода Эмменса, и закрыл своей исхудалой рукой лицо.

Эмменс был очень доволен произведенным впечатлением.

— Да, господа, прошу внимания, — продолжал он. — Сейчас я на ваших глазах осуществлю превращение серебра в золото.

Несколько часов длилась таинственная операция. Я подавал Эмменсу растворы, фильтровал, взвешивал. Должен сказать, что он задал мне работы! И самое неприятное, что все стадии его опыта оказались совершенно обычными и современными химическими операциями. Иногда он что-то делал, отвернувшись от гостей, но по лицам алхимиков было видно, что они вполне разделяют такой порядок изложения секретов Великого Делания. Ведь все из них знали завет средневекового алхимика Николаса Фламеля*, запрещающий алхимику откровенно описывать Великое Делание. «Бог карает мгновенной смертью алхимика, который раскрывает все…» Наконец операция была закончена. На дне пробирки собирались красновато-желтые хлопья, по виду действительно напоминающие золото. Влага испарилась, и Эмменс показал всем золотистый осадок. У меня нет слов, чтобы описать то, что творилось в аудитории. Когда же восторги смолкли, Леволь взял из рук Эмменса колбу с алхимическим золотом, тот выпустил ее нехотя, и протянул колбу мне. Я влил в колбу немного азотной кислоты. Реакция пошла сразу.

— Серебро! — сказал я уверенно.

— Да, — охотно согласился Эмменс, — но в значительной степени превратившееся в золото. Теперь несколько уверенных ударов в станке, о котором я вам говорил, но я его, естественно, не мог захватить с собой — он представляет фирменный секрет, господа!.. Итак, несколько ударов…

— Ударов, при которых серебро не нагревается? — спросил я.

— Совершенно верно!

— Но таких ударов не может быть! Нет таких ударов! — не выдержал Леволь. — Энергия удара обязательно переходит в тепло!

— Простите… — Стефан Эмменс снял очки, старательно их протер. (В этот момент его лицо было наглым, но, я не ошибся, глаза его косили, зрачки дрожали.) — Простите, но я:

— Нет, нет, мистер Эмменс, мы внимательно ознакомились со всем, что вы нам любезно показали, — сказал я. — Но… но упоминание такого замечательного исследователя свойств серебра, как Кери Ли, вряд ли было оправданным. Ведь то, что вы нам показали, было самое настоящее серебро…

— Цвета золота! — вставил Эмменс.

— Да, цвета золота, но оно по химическому составу представляет собой серебро, полученное по методу Кери Ли. Только Кери Ли никогда не пытался его выдавать за золото. Это интересный опыт, очень интересный, но мы знаем о нем. Серебро может давать аллотропические видоизменения, как фосфор или сера. Сера, кристаллизующаяся в виде ромбов, и сера моноклиническая — это все-таки сера! Почти каждый элемент может давать различные формы, может находиться в различных состояниях, оставаясь тем же элементом, мистер Эмменс. Так же как вода в виде льда или пара — это вода и только…

— …как ее ни колоти быстрыми и сильными ударами! — опять вставил Леволь.

Он поднял колбу с «золотом» Эмменса и показал всем присутствующим: осадок исчез, растворился в азотной кислоте.

— Обманщик! — громко сказал один из алхимиков. — Из-за таких, как он, нас всех считают обманщиками, нас, честных герметических философов и алхимиков!

Эмменс повернулся спиной к нам, его движения стали вновь уверенными и бодрыми, он, что-то насвистывая, мыл руки возле раковины.

— Джентльмены, — обратился он к нам, вытирая руки, — все, что случилось сегодня, ни в коем случае не угрожает жизнеспособности синдиката. На нашей стороне великолепные ученые, огромнейшие авторитеты. Естественно, что я — только один из членов синдиката — не имел полномочий раскрывать наш секрет превращения серебра в золото. Было бы удивительно, если бы я действительно приоткрыл завесу над тайнами тайн, завесу, которую еще никто до меня не смог поднять. Вы оказались более знающими, господин Леволь, чем я думал, ну что ж, это не помешает вашему Французскому банку прогореть в тот день, когда золото синдиката Аргентаурум, золото Стефана Эмменса, дешевое и звонкое, станет доступнее булыжника с мостовой! Вы верите наглым выдумкам Рентгена*, который якобы открыл всепроникающие невидимые лучи, или безграмотному бреду Стретта, лорда Рэлея*, который совместно с Рамзаем* открыл какой-то там аргон в обычном воздухе, а мне…

21
{"b":"227837","o":1}