Я написал, что требовалось, на что обратить внимание и покинул кабинет. Передав бумаги дежурной сестре, направился к выходу.

Я сидел вместе с моим другом Денисом в небольшом итальянском ресторане. Он был ресторатором и это был его ресторан. Познакомились мы давно, в те времена, когда я захаживал сюда в уютную обстановку, где к тому же была хорошая кухня. Иногда бывал с женщиной, иногда один. Меня хорошо знали все официанты, как постоянного клиента. Однажды, я сидел в одиночестве и он, проходя мимо, поинтересовался, все ли меня устраивает. Поняв, что это не просто служащий, я предложил ему присесть, и он не отказался. Так, между делом, за разговорами у нас нашлись общие интересы.

С тех пор, я иногда звонил ему сообщить что приеду. Он всегда интересовался один или нет, но в любом случае столик для меня всегда находился. Если я был не один, то он не походил. В это раз мы сидели напротив друг друга, и пили прекрасное итальянское вино.

– Я оставлю машину у тебя?

– Какой разговор. Первый раз что ли?

Если я позволял себе выпить, то оставлял машину у ресторана, за которой ночью присматривала охрана, а утром забирал.

– Какой-то ты усталый сегодня, Федор?

– Работы много.

– Женщины хотят быть красивыми. Это похвально. Не будем считать это их слабостью. Скорее силой, не всякая решиться лечь под нож, даже ради красоты.

– Это верно, но надо учесть, что решиться морально одно, а материально другое.

– Банально, но красота требует жертв, пусть и материальных.

– Красоте жертвы не нужны. Жертвы нужны, чтобы создать красоту.

– И ты жертвуешь? – смеясь, спросил Денис.

– А то. Даже не представляешь, какие жертвы приношу на алтаре операционного стола. Бывает увидишь вошедшую и думаешь, что она прирожденная старая дева и до того не привлекательна, что даже в своих модных тряпках и большим слоем грима выглядит как незадачливая гейша.

Он засмеялся: – И что ты с ними делаешь?

– То же что и с другими, препарирую.

Денис, сквозь смех выдавил: – Тебе не жалко потрошить лица и тела своих пациенток?

– Я не охотник, они не дичь.

– В твои силки они сами идут на манок. Но все вы так говорите, делая надрез по телу.

– Ты циник.

– Все мы циники по мере необходимости.

В это время, мимо нашего столика прошла женщина с превосходной фигурой, которую я проводил взглядом. Заметив это, друг произнес: – Ты на нее сейчас смотришь и оцениваешь, что с ней можно сделать как мужчина или как пластический хирург?

– Денис, между нами не операционный стол. И что с ней можно сделать я представляю.

– Или она с тобой!

– Тоже было бы не плохо.

– Удивляюсь тебе. Сколько женщин прошло через твои руки. Ты должен уже спокойно воспринимать женские формы, а ты все провожаешь их взглядом.

– Иногда эти руки бывают в печатках, что снижает остроту ощущений. Но заметь. Провожаю, а не раздеваю.

– Ну да. Они сами перед тобой раздеваются, что же руки свои утруждать.

– У них бывает одежда, на которой столько пуговиц, что если расстегивать все, то впечатление, словно на баяне играешь. Великое изобретение – молния.

– А как же сам процесс, прелюдия?

– Она должна быть, но не до такой же степени, чтобы настраиваясь на процесс, расстроится от подготовки к нему.

– А почему ты стал пластическим хирургом?

– Люблю, когда женщина смотрит на меня, широко открыв глаза с надеждой.

– Надежда в глазах женщины, многого стоит.

– Вот, вот. Что у тебя, что у меня, все дорого.

– В наших профессиях есть нечто общее, – заметил он.

– Это что?

– Мы оба приносим людям радость. Ты, исправляя дефекты внешности, а я, исправляя вкусы к еде. У каждого клиента вкусы свои, что необходимо учитывать.

– Да, у моих клиенток очень изощренные бывают желания, и иногда приходится много подумать, как все сделать.

– Это тебя изнуряет, – саркастически заметил Денис.

– Конечно. Не хочется тратить свое мозговое вещество на работу. Есть много других интересных вещей.

– Согласен.

Он подозвал официанта и попросил принести еще бутылку вина, первую мы выпили не заметив.

– А вообще сильно устаешь? – Продолжил он, когда вино было налито.

– Когда как. Иногда бывают сложные операции. Я ведь не только женщинам внешность правлю. Бывают и мужчины, но таких мало, к счастью, и их привозят из других клиник.

– После аварий?

– После войны, – с грустью произнес я, – очень жаль этих парней. Вот здесь я готов часами стоять у операционного стола, чтобы дать им возможность, не стесняясь, показать себя людям и чтобы девушки от них не шарахались. Не те, которые ко мне приходят со своими фантазиями. У большинства таких это просто желание стать еще лучше, как они думают. Нет, я про обычных девушек, которые ходят по улицам и довольны своей внешностью. Ради них, я стараюсь вернуть парням радость жизни. Поверь, там нет денег.

– Я понимаю.

– Это надо видеть. Я много видел, но привыкнуть не могу и всегда молчу. Древние римляне говорили «тем, что я молчу, я воплю». Вот я и воплю молча.

– Это хорошо, значит еще способен сопереживать и это говорит о твоей порядочности.

Я засмеялся и пояснил ему: – Отношения порядочных и непорядочных людей сложны. Это напоминает отношение порядочных женщин к проституткам. Они их всегда осуждают, но где-то в этом осуждении хранят про себя зерна зависти, которым не дают расти, и которую боятся высказать. По себя говорят одно, а вслух иное.

Денис засмеялся и произнес: – Понял. С вопросом твоей порядочности я поторопился. Но все-таки в отношении женщин элементы порядочности присутствуют?

– Конечно. Открываю дверь перед ними и пропускаю вперед. Всегда прощаюсь, уходя, даже оставляя их в не ведении дальнейшего, но никогда не говорю, что позвоню снова.

– Так уж никогда?

– Во всяком случае, до сего времени, если это не касается дел.

– Ты одноразовый мужчина.

– Не согласен. Это женщины мне встречаются одноразовые или временные. Постоянной пока не встретил.

– А хотел бы?

– Не задумывался, но думаю, да. Но вот, какая штука, – продолжил я, – мне нужна жена, чтобы я знал, что когда она ко мне обращается, я не обязан ей отвечать. Мало того, я могу вообще не прислушиваться к тому, что она говорит и при этом не будет скандала, потому как она мое молчание правильно поймет.

– Фантастики начитался?

– А что делать? Только и остается – фантазировать. Где найти идеальную, женщину.

– А ты сам насколько далек от идеала?

– В бинокль не увидишь.

– Грустный ты сегодня.

– Есть такое дело. Я сегодня операцию делал, как раз такую, о чем упоминал. И еще гложет меня одно дело.

Денис вопросительно посмотрел на меня.

– Я не знаю, что со мной произошло, но появились у меня некоторые способности. И это давит. Я тебе покажу сейчас, но прошу, зная тебя, как не болтуна, все – таки держать язык за зубами. Сейчас я попрошу официанта выполнить заказ, то, что будет после, ты увидишь, но не наказывай его. Это не его вина.

Я подозвал официанта, он приготовил блокнот для записи, но я попросил принести минеральной воды. Он кивнул, а я. посмотрев ему в след, про себя дал команду – «Забудь, что я сказал, ты вообще не помнишь и не походил».

Прошло минуты две, Денис ждал, не возмущаясь отсутствием официанта. Я снова подозвал его:

– Скажи, я тебя звал минуты две назад?

Официант смутился, не зная, что сказать, видя за столом хозяина. Тот сказал:

– Говори как есть, не бойся.

– Нет. Вы подозвали меня впервые.

– Правильно. Принеси минеральной воды.

Он ушел и быстро вернулся, неся бутылку.

– Оставь, не открывай, – велел я. Когда он ушел, Денис спросил:

– И что это было?

– Если бы я знал что это, я бы, хоть что-то понимал. У тебя есть диктофон?

– Есть.

– Неси.

Денис не спрашивая зачем, ушел и вскоре вернулся с диктофоном.