А вот еще чудо – розовый ангел, плавно помавающий крылами, всего-то навсего какой-нибудь моллюск, морской червяк или нечто в этом роде, но как божественно красив, как грациозен в своей крылатой мантии, сколько врожденного достоинства в нем… Я прикасаюсь пальцем к нему, довольно беззащитному бесхребетному существу, но он не обращает на меня ни малейшего внимания, продолжая свой медленный машущий полет сквозь морскую толщу, – такой же, как я, независимый странник, у всех на виду, но целый, живой, разве что, возможно, ядовитый.

Отколотые Салемом оленьи рога лежат на желтом песке дна. Над нами колышущийся полог серебра – это водная поверхность. Но до нее Салему со своей добычей не подняться – слишком тяжелы его рога. Ведь он без ласт – на ногах обычные брезентовые кеды. Я берусь ему помочь и ныряю за трофеем. Да, рога тяжелы, – но сила ласт все-таки влечет меня к поверхности, и почти на исходе дыхания я выныриваю, не отпуская груз. Кораллы мне не нужны – это просто моя благодарность Салему, позвавшему меня в этот мир. Я снова ныряю, встаю на камни, похожие на мозг, – мне жалко расставаться с этим миром. Вода передо мной как огромный куб зеленого стекла. Он прозрачен, но так плотен, что дальние предметы исчезают, словно в другом измерении. Видно только то, что рядом. Какая-то дифракция света и изображения. Салем, я знаю, нырнул где-то рядом, но я его не вижу за плотной стеклянной стеной. Пестрые рыбки пасутся у кораллового рифа – это их дом, а нам пора… Наш дом там, наверху, под палящим солнцем. А жаль…

Я помогаю Салему перетащить его трофеи поближе к берегу, где вода по пояс. Салем поднимает над ней свою добычу – но что такое? Где краски явленного чуда? Вытащенные из воды кораллы больше не розовые, не голубые, не лиловые – они странного ржаво-заплесневелого цвета. Я делюсь своим разочарованием с Салемом.

– Их нужно отбелить, – говорит он. – Мы продаем только отбеленные кораллы. Для этого их нужно на несколько дней зарыть в песок. Тогда они становятся белыми и прекрасными…

Еще с полчаса он возится со своим кладом, примечая это место. Его зад в тонких белых трусах из египетского хлопка торчит из воды, как две спаренные медузы…

Одно из убеждений русских, выросших на сказках Чуковского, что в Ниле водятся крокодилы. Кажется, все приезжающие прошли через это разочарование – крокодилов нет. Больше всего этот наш вопрос удивлял самих арабов. Крокодилы в Ниле? Откуда вы это взяли? Не ответишь же – из сказок Чуковского… Может, они и есть, даже наверняка есть, но где-то гораздо выше, скажем, в Уганде, у озера Виктория, откуда и берет свое начало Нил.

В начале марта горизонт пожелтел, стал надвигаться, словно гигантский занавес, засвистел, загудел ветер, и город накрыло огромным песчаным мешком – хамсин. Закрылись окна, двери, опустились маскировочные экраны и жалюзи, но, как в фильме ужасов, кто-то невидимый продолжал ломиться в дом, дребезжали ставни, створки, бухал о крышу оторвавшийся кусок кровли, содрогались стены, и сквозь невидимые щели повсюду протекали желтые струи песка как эманация того самого Нечто, что навалилось снаружи, по ту сторону стен, и теперь вот, просочившись в необходимом количестве, может вдруг восстать из этой желтой крови на твою погибель.

Этот тонкий вездесущий песок, пыльца веков, осевшая на барханах, оказался даже в холодильнике и соответственно на зубах, языке, когда наутро перед работой я пытался позавтракать… А потом, ближе к вечеру, прошел короткий дождь, выкрасивший город в канареечный желтый цвет… Но небо еще несколько дней не могло успокоиться и словно откашливалось песчаным ветром.

Слово «хамсин» означает «пятьдесят», и считается, что пыльные ветры дуют примерно пятьдесят дней, но мне запомнилось не больше десятка.

Я не видел ее недели две после 8 Марта, когда в здании лэповцев были танцы. И вот утром после ночного дежурства, когда я, отпустив шофера, довезшего меня до дома, пошел купить апельсины, в лавочке у зеленщика мы столкнулись лицом к лицу. Она была в легком шелковом платье, выше колен, по моде того времени, ноги загорелые, стройные, волосы светлые, золотыми лентами падающие вдоль высокой шеи, загорелые плечи прикрыты только двумя тоненькими лямками, сухие сильные ключицы – торс легкоатлетки, лицо узкое, щеки впалые, губы по-негритянски вперед (признак натуры чувственной и лиричной), глаза голубые.

Голубой глаз в виде всяческих амулетов по египетским поверьям защищает от демонов. А демоны здесь повсюду – даже образованный египтянин, прежде чем зайти в ванную или туалет, спрашивает на то разрешение у демонов. Эталон красоты здесь – голубоглазая блондинка, Мэрилин Монро. Коран строг, алкоголь запрещен, и вожделение, которое, похоже, испытывают тут все поголовно, ищет себе выход за рамками веры – на чужой территории. Женщинам из России в Каире непросто.

Чуть наклоняясь, она держала за руку маленькую рыженькую девочку двух лет. Другая ее рука была отягощена хозяйственной сумкой. В сумке на двух толстых пятернях бананов лежали оранжевые ядра апельсинов.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.