Не приходится говорить, что подобные ссылки на нужды обороны не соответствовали истинным целям. В статье доктора Теллера, опубликованной через полтора года после памятной пресс-конференции Куорлса, прямо указывалось, что взрывы в космосе могут быть «столь же полезны для военной готовности страны», как и взрывы водородных бомб над атоллами Эниветок и Бикини. Кроме того, Теллер был недостаточно осторожен и вскользь высказал своё согласие с тактикой оправдания таких взрывов, делая упор на якобы угрожающую США опасность со стороны Советского Союза.
Примитивный камуфляж не обманул общественное мнение. В письме на имя президента Кеннеди, подписанном видными американскими учёными, подчёркивалось, например, что «никакое лицо или страна» не имеет права самовольно предпринимать действия, могущие привести к «нарушению великого равновесия в природе». Тем не менее Соединённые Штаты продолжали проводить эксперименты с ядерными взрывами в космическом пространстве и в последующие годы, практически вплоть до того момента, когда этому опасному курсу был положен конец благодаря инициативе Советского Союза, приведшей к подписанию Московского договора.
Тесно связанными с военными задачами оказались и безобидные на первый взгляд программы запуска «метеорологических» сателлитов типа «Тирос». Согласно американской официальной пропаганде, программа «Тирос» имела лишь научное значение. Отвечая, например, на вопрос корреспондента журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт», представитель НАСА доктор Гленан торжественно заверил его, что если бы «Тирос» нёс на себе фотокамеру, способную делать снимки разведывательного характера, то она «возможно была бы изъята из сателлита».
Практика показала, что торжественные заверения оказались не более как пустым звуком. Всего через несколько недель после интервью Гленана в печать просочились сведения о том, что значительная часть снимков, сделанных с помощью «Тироса», носит именно военно-разведывательный характер. Пытаясь оправдать столь разительное расхождение слов с делом, НАСА опубликовало сообщение о том, что оно тщательно запрятало эти фотографии и не передало ни одной из них для воспроизведения в печати. Едва ли приходится сомневаться, что наиболее надёжным местом для хранения фотографий оказались сейфы Пентагона.
С метеорологическими сателлитами, которые должны были стать первым шагом по овладению контролем над погодой, в Соединённых Штатах связывались и более далекоидущие планы. В отличие от «трагически наивной и близорукой» оценки роли науки, бытовавшей среди «медных касок» старого закала, военные и гражданские руководители новой школы хорошо понимали, что многие, казалось бы, далёкие от военной техники открытия могут быть с успехом использованы также и в милитаристских целях. Установление контроля над естественными условиями жизни на Земле, в том числе и погодой, указывал, например, Л. Джонсон, занимавший в то время пост вице-президента, позволит «владыкам Вселенной» добиться гораздо более «определённого и тотального» контроля над миром, чем этого можно достигнуть с помощью «оружия или оккупационных войск».
Американские милитаристы надеются, например, что, меняя режим выпадения осадков над отдельными районами земного шара, они смогут превращать их по своему усмотрению в зоны пустыни, не пригодные для выращивания сельскохозяйственных культур. Оказавшийся, таким образом, неожиданно перед угрозой массового голода противник, по их мнению, должен стать более сговорчивым и волей-неволей пойти на условия, которые ему будут продиктованы Соединёнными Штатами. Подобные планы особенно привлекают Пентагон ещё и потому, что осуществление «климатического» наступления может быть проведено исподтишка, не давая противнику повода применять ответные меры воздействия против Соединённых Штатов.
Не имеющей абсолютно никакого военного значения была объявлена и программа по запуску сателлитов типа «Транзит». Однако оценка, данная этой программе американской печатью, носила несколько иной характер. Запуск сателлита «Транзит», указывала пресса, может помочь подводным лодкам, вооружённым ракетами «Поларис», добиться «убийственной точности» поражения целей на дальних расстояниях.
Приблизительно так же обстояло дело и с проектами по запуску «сателлитов-связистов». Проект «Феррет» открыто ставил своей целью перехват местных радио- и радиотелефонных разговоров на территории противника; «Адвент», на осуществление которого военное ведомство в первые полтора года истратило более 170 млн. долл., должен был обеспечить прямую и бесперебойную связь Пентагона со «стратегическими силами США, разбросанными по всему миру». Другие проекты такого рода, в том числе и те, которые предполагалось передать во владение частных компаний или акционерных обществ и которые, как считалось, должны были служить чисто гражданским нуждам по установлению более надёжной связи между различными точками земного шара, в той или иной мере также использовались в качестве военных целей.
Сопоставляя некоторые неосторожные высказывания американской прессы, «Изис», газета Оксфордского университета в Англии, приходила к неизбежному выводу, что «сателлиты-связисты» должны стать не чем иным, как дополнительным средством в американской системе радиошпионажа. Программа по запуску таких сателлитов, отмечала «Изис», — это всего лишь «гражданская версия программы ВВС по запуску сателлитов-разведчиков… известных под именами «Биг Бразер», «Пайд Пайпер», «Сэнтри», «Бэйби Сэнтри» и «Мидас». Известно, наконец, и высказывание некоего высокопоставленного лица из военного ведомства, которое на вопрос, имеют ли военное значение сателлиты-связисты, ответило: «Да, и чрезвычайно большое… Некоторые из них станут инструментом точной навигации для военных кораблей и самолётов. Другие обеспечат связь нашим вооружённым силам при проведении операций глобального масштаба».
Важность программы по запуску «сателлитов-связистов» как одного из инструментов военно-политического шпионажа объясняет в известной степени и то внимание, которое ей уделялось со стороны конгресса. В течение только последних нескольких недель, писала в сентябре 1961 года газета «Коммершл энд Файненшиал кроникл», 14 комиссий конгресса занимались этим вопросом. Интересно отметить, что среди них фигурировали комиссия по делам вооружённых сил палаты представителей и сенатская подкомиссия по военной подготовленности. И вряд ли они могли заинтересоваться гражданской ценностью «сателлитов-связистов».
Дальнейшие события полностью подтвердили правильность подобных предположений. В полную противоположность закону 1962 года о создании корпорации по эксплуатации коммуникационных сателлитов, предусматривающему, что политика и цели Соединённых Штатов требуют создания системы связи, «которая будет отвечать нуждам Соединённых Штатов и других стран и которая внесёт свой вклад в укрепление мира и взаимопонимания во всём мире», в марте 1964 года неожиданно стало известно о состоявшейся сделке между Пентагоном и вышеупомянутой корпорацией. За 25 млн. долл. в год министерство обороны становилось крупным клиентом корпорации и получало право на использование определённого числа каналов сателлита. Этот трюк носил столь неприкрытый милитаристский характер, что он, как отмечала сама американская печать, вызвал возникновение дипломатических трудностей, связанных с вопросом об участии других стран в финансировании проекта.
Ещё более откровенный военный характер носила программа «Дискаверер», хотя, если судить по первым заявлениям официальных представителей военно-воздушных сил, которым было поручено её осуществление, она также преследовала лишь самые мирные цели. Правда, уже в то время подобные утверждения воспринимались с определённой долей скептицизма не только иностранными наблюдателями, но и в самих Соединённых Штатах. Комментируя одно из очередных «мирных» заявлений военно-воздушных сил, журнал «Бизнес уик», например, писал, что сателлиты «Дискаверер», очевидно, будут всё-таки в основном использоваться для «полезных разведывательных операций».
