Вернувшись, она протянула Игнату сверток.

— Что это? - спросил казак.

— Может быть, нам больше не удастся встретиться наедине. Возьми эту сорочку, я сама вышивала. Монашки научили меня узору, который оберегает в бою от смерти, а в жизни от нечистой силы. Надень ее перед поединком, может она тебе поможет. Я уже потеряла в жизни дорого мне человека, больше не хочу! Я люблю тебя.

Инга положила голову на грудь Игната и заплакала.

— Не надо, прошу тебя. Не рви мне сердце. У тебя муж есть. Я больше не пойду против Божьего закона.

— Я это знаю. Только не в твоей власти запретить мне тебя любить.

Головань повернулся и ушел. По дороге к дому деда Петра, он все время думал:

— Зачем Бог так делает, что два любящих человека не могут быть вместе? Наверно, не дано понять простому казаку дел Господних.

С такими мыслями он вошел в хату. Там его уже ждал Степан.

— Странные дела творятся у сотника. Я такого еще и не видел, - проговорил Колода, обращаясь к Игнату.

Головань, очнувшись от своих мыслей, спросил:

— И что же там такое?

— Да все, вроде бы, как обычно. Старухи в черной одежде сидят и причитают. Казаки приходят выразить свое соболезнование сотнику. Только сам Яворной сидит рядом с гробом и все время молчит. Глаза у него открыты, а сам он, как будто спит. Уставился стеклянным взглядом в пол и не слышит ничего. Люди к нему обращаются, а он не отвечает

— Что же тут удивительного? Горюет сотник. Хоть она и ведьма, а для него женой была. Слышал я, что он любил ее сильно.

— Ты так думаешь? Хорошо. А что ты скажешь на то, что гроб с телом стоит закрытый крышкой?

— Да, это странно. Не по обряду. Ведь положено прощаться с покойницей, а не с гробом.

— Правильно ты придумал, Игнат. Надо остаться на похороны. Посмотрим, как им удастся ведьму на православном кладбище похоронить? А что ты узнал от Инги?

— Ничего интересного. Она знает то же, что и все.

— Пошли спать, пан хорунжий. Завтра утром рано на рыбалку вставать. Имеют же право казаки отдохнуть хоть немного?

Только пропели первые петухи, дед Петро разбудил хлопцев.

— Поднимайтесь, казаки. Пока дойдем до места, светать начнет.

В углу хаты лежали приготовленные снасти: две сетки-стенки и три перемета.

— А что же так мало сетей, диду? - спросил Степан.

— Так мы же для себя идем рыбу ловить, а не для продажи. Нам хватит.

Шли к реке гуськом. Впереди старый казак, хлопцы следом за ним. Пришли на место, установили снасти. Начинало светать. От воды потянуло прохладой. Густой туман, цвета молочного киселя, лег на зеркало заводи и окутал землю по берегам. Слышны были всплески воды от выпрыгивающей рыбы.

— Наверное, щука карасей гоняет, - предположил Степан.

— Да нет. Это русалки вас увидели и хотят завлечь к себе,- сказал Коцюба и густо засмеялся. - Смотри не соблазнись.

— Да ладно, Вам, диду, насмехаться.

— Хорошо, не буду. Давайте помолчим, а то всю рыбу распугаем.

Когда солнце поднялось над деревьями, дед Петро сказал:

— Ну, хватит, сворачиваемся. Становится жарко. Рыба на глубину пошла. Да и наловили уже достаточно. Хлопцы шли домой веселые, хорошо отдохнувшие. По дороге шутили.

16. Похороны ведьмы.

С утра, во дворе сотника Яворного собралось много народу. Люди стояли, тихо переговариваясь друг с другом. Вскоре приехал полковник Кульбас с женой и, не задерживаясь во дворе, вошел в дом. Через некоторое время в дверях показались казаки, несшие закрытый гроб. Вслед за ними вышли сотник, полковник с Ингой и несколько старшин. Гроб погрузили на повозку, и траурная процессия двинулась по дороге, ведущей на кладбище. В полдень были на месте. Труну поставили на две лавки возле заранее вырытой ямы. Священник прочитал молитву. Под гроб завели два длинных полотна. Четыре казака взялись за концы веревок и поднесли труну к могиле. Игнат со Степаном подошли ближе к яме, протиснувшись, сквозь толпу. Казаки осторожно начали опускать гроб. Вдруг одно полотно лопнуло и домовина, соскользнув, одним концом ударилась об дно ямы. Крышка от удара открылась, и труп выпал из гроба головой вниз. Стоявшие вокруг могилы, замерли от увиденного: зеленого цвета лицо умершей было покрыто язвами. Глаза открылись и руки раскинулись в стороны. Игнат посмотрел в яму и прошептал на ухо Степану:

— Теперь мы точно знаем, что хоронят ведьму, а не кого-то другого.

— Надо спуститься и положить покойную в гроб, - сказал кто-то из толпы.

Но желающих не находилось. Священник отошел в сторону, и все время крестился, произнося молитвы. Он явно был перепуган.

Труну подтолкнули, и она упала поверх покойной. Хлопцы начали забрасывать яму землей. Насыпав могильный холм, стали устанавливать крест. Но ничего не получалось. Он все время падал. Кое-как укрепив его в земле, люди начали расходиться. В это время крест наклонился и упал на землю. Но уже никто не вернулся, чтобы поправить его.

— Похоже, не хочет Господь принимать ее душу, - проговорил Степан, обращаясь к Игнату. Головань ничего не ответил, а только ускорил шаг.

На ходу их обогнал священник, отказавшийся отпевать усопшую. Напуганные случившимся люди не захотели идти на поминки. Селяне, молча, расходились по домам.

17. Запорожская Сичь.

В те времена Запорожская Сичь, располагалась на одном из многочисленных островов, находящихся ниже больших Днепровских порогов. Высокий деревянный частокол, сделанный из стволов высотой до пяти метров, с трех сторон выходил на гранитные скалы, которые поднимались прямо из воды. И только перед одной стороной простиралась равнинная часть острова. Здесь перед частоколом был, вырыт глубокий ров, через который перекинули мост, ведущий к большим дубовым воротам. С двух сторон над воротами располагались башни с часовыми. Внутри крепости были деревянные постройки, где жили казаки. Посредине возвышалось строение, высотой метров двадцать, с постоянно находящимися там наблюдателями. Внизу, возле башни, стоял огромного размера барабан для созыва казаков на Раду. Дом кошевого атамана стоял отдельно и своим видом ничем не отличался от других построек. В самой середине крепости располагалась внушительных размеров площадь с вкопанным столбом, к которому привязывали провинившихся для наказания. По виду строений можно было понять, что здесь живут военные люди, не привыкшие к роскоши и не требовательные к бытовым условиям. Внутрь крепости допускались только казаки, служащие в куренях, и войсковая старшина. Иногда впускали послов, приехавших для переговоров. Женщинам, даже на остров высаживаться запрещалось. В мирное время, перед крепостью разрешали торговать. Пьянство на Сичи было запрещено. За это строго карали - привязывали провинившегося к столбу, и били палками. Так же, наказывали и проворовавшихся. Если человек второй раз попадался, его выгоняли с Сичи. Тем, кто хотел погулять, в мирное время разрешали уехать в соседние хутора и села, где можно было в шинках отвести душу. У равнинного берега острова стояло много лодок и казацких “чаек”.

Запорожцы слыли умелыми рыбаками. Постоянного войска на Запорожской Сичи было немного - всего около тысячи человек. Остальные казаки собирались, когда начиналась война.

Этим летом был объявлен поход на татар. Каждый день на Запорожскую Сичь прибывали войска. Вновь прибывших казаков, определяли в уже сформированные отряды - курени, которые возглавляли, выбранные самими же казаками, атаманы. Военный лагерь разбили на левом берегу Днепра, чтобы не тратить потом время на переправу, так как дорога на Крым проходила именно там. Постоянно работал паром между правым и левым берегом.

Кошевой атаман Иван Шульга, сидя за столом в головном здании крепости, думал: “Что же все нет моих послов? Не понятно, выступит ли Кульбас с полком или нет? Что же могло случиться?” Мысли его прервал вошедший в комнату вестовой: