Судя по растерянной физиономии мосье Каню, он тоже никого не узнавал.

Мы вернулись в дом графа Воронцова. Семен Романович проводил нас в свой кабинет и оставил с инспектором. Тот принялся за работу.

– Хорошо. Расскажите, сэр, обо всем, что показалось вам подозрительным, – попросил он.

– По пути в Лондон нас едва не ограбили, – сказал я и, с горечью усмехнувшись, добавил: – Не знаю, насколько это подозрительно. Говорят, таковы здесь традиции.

Инспектор Салливан оживился.

– Хорошо-хорошо-хорошо, сэр, расскажите подробнее. И главное, опишите внешность разбойников!

Я неторопливо, обстоятельно поведал о наших злоключениях на подъезде к Лондону. Полицейский слушал с видом гончей, взявшей след подранка. Он теребил и мусолил бакенбарды с такою силой, что я удивился, как это они не приобрели однородный цвет к концу разговора.

Я закончил, и наступила очередь Жана. Полицейскому пришлось выдержать несколько минут, пока Жан шевелил губами, собираясь с мыслями. Но ничего существенного мосье Каню не добавил. Он несколько удивился, когда Феклистов раньше времени покинул экипаж. Но проводить Артемия Савельевича взглядом Жан не удосужился, хотя у него было больше шансов разглядеть, за кем поспешил Артемий. Инспектор Салливан терпел французишку с нескрываемым раздражением, но на всякий случай выслушал до конца.

– Хорошо, сэр, – сказал полицейский на прощание, – мне очень жаль вашего товарища. Но смею заверить вас, вскорости мы получим парочку вертишеек в мокрых штанах. С вашего позволения завтра я навещу вас, расскажу, как подвигается расследование.

Он кивнул и чуть не бегом покинул дом.

– Чудной человек, – промолвил я вслед ему. – О чем бы ни говорил, все ему хорошо. В дом пригласили – хорошо. Человека убили – тоже хорошо!

– Он говорит «well». Это все равно-с как по-русски сказать «итак» или «ну-с», – поправил меня Жан.

– Ладно, не умничай! Что-то еще он сказал странное на прощание? Вот черт! Запамятовал! Может, вспомню потом. А пока пойду-ка поговорю с графом Воронцовым.

Я нашел Семена Романовича в гостиной. Он беседовал с Николаем Николаевичем у зажженного камина.

– Как вы? – спросил граф.

Новосильцев окинул меня сочувственным взглядом.

– Да что со мною станется? – ответил я. – Дикий случай! Я рассказал инспектору, как нас пытались ограбить. Он уверен, что разбойники следили за нами и отомстили.

– Странно, – покачал головою Николай Николаевич. – Логичнее было напасть на вас по пути в Лондон.

Я поморщился. Новосильцев рассуждал верно, но отчего-то именно этим вызывал у меня раздражение.

– Всю дорогу до Лондона мы держали пистолеты наготове, – пояснил я.

– А разбойники успели убедиться, что вы бьете без промаха, – с уважением произнес граф Воронцов.

– Да, я стреляю метко, – подтвердил я.

– Вот злодеи и решили, что проще разделаться с вами в Лондоне, подкараулив в темном переулке, – сделал вывод Семен Романович.

– В таком случае они постараются и меня подловить, – нахмурился я.

– Будьте осторожны, один из дома не выходите, – назидательным тоном произнес Воронцов.

– А что, если – напротив?! Побродить по округе! – воскликнул я и добавил, перейдя с французского на русский: – Половить их на «живца»!

– И превратиться из «живца» в мертвеца! – вскрикнул граф Воронцов.

– Инспектор Салливан уверен, что поймает убийц за пару дней, – сообщил я.

Граф Воронцов пошевелил кочергой уголь в камине и ответил:

– И замечательно. Пусть он и занимается своим делом.

Новосильцев сидел на диване и наблюдал за огнем, потревоженным кочергой. Он беззвучно шевелил губами, обдумывая какую-то мысль.

– Что тебя тревожит, Коленька? – спросил его Воронцов.

– А что же знакомец вашего лейтенанта? – спросил меня Новосильцев.

– Не знаю, – я развел руками.

– Если б на ваших глазах убивали друга, неужели вы не заступились? – произнес Николай Николаевич. – А если б не смогли защитить, разве не оказали полиции помощи?

Я задумался. Месть со стороны разбойников – первое, что пришло мне в голову, когда я узнал об убийстве. И мистер Салливан ухватился за эту версию. Но где же тот человек, вслед за которым Артемий поспешил в роковой паб? Где он был, когда убивали лейтенанта Феклистова? Куда делся потом?

– Знай я убийц своего друга, – промолвил я, – то в полицию не пошел бы. Я бы вызвал преступника на дуэль.

– Это в случае, если злодей благородного происхождения, – уточнил Новосильцев. – А если убийца подлого звания?

– Пожалуй, вы правы, – признал я.

– Послушайте, а не мог ли ваш друг заметить тех самых разбойников, что напали на вас? – высказал новую догадку граф Воронцов. – Они, должно быть, следовали за вами на удалении, а потом попались ему на глаза.

Я покачал головою. Идея захватить второй раз разбойников в одиночку вполне могла прийти в его голову. Он отличался храбростью и бесшабашностью. Но на его лице не было злорадства или охотничьего азарта, когда он покидал коляску. Глаза светились обычной радостью, какая бывает при встрече с хорошо знакомым человеком после долгой разлуки.

– Нет, – сказал я. – Уверен, Феклистов заметил в толпе товарища, но никак не разбойника. А уж что произошло дальше… – Я развел руками.

– Что же это такое… – Граф Воронцов сокрушенно покачал головой. – Как бы то ни было, вам не стоит одному расхаживать по улицам Лондона. Да, собственно, и времени не будет. Завтра вечером, а лучше послезавтра утром вы сможете выехать.

– Да, но как же я покину Лондон после случившегося? – возразил я. – Я дождусь, пока поймают убийц!

– Друг мой, предоставьте это дело мне, – сказал Семен Романович. – Я приложу все силы и не слезу с шеи Скотланд-Ярда, пока они не найдут злодеев.

– Скотланд-Ярда? – переспросил я.

– Лондонской полиции, – пояснил Николай Николаевич.

– А сейчас вы должны отдохнуть с дороги, – добавил граф Воронцов. – Завтра хлопотный день.

– Даже не знаю, как я засну после всего случившегося, – вздохнул я.

– Пойдемте, я покажу вам библиотеку, – неожиданно предложила Екатерина Семеновна. – На случай, если бессонница одолеет, скоротаете время за книгой.

Я бросил взгляд на графа Воронцова, он кивнул с одобрением, и я последовал за его дочерью. Она оглянулась на меня с заговорщицким видом, и я заподозрил, что приглашение в библиотеку – уловка, чтобы вызвать меня на приватный разговор. Очаровательная дочка графа Воронцова поневоле пробуждала нескромные мысли, однако я немедленно подавил их, рассудив, что вряд ли девушка настроена на романтический лад. Да и глупо было бы затевать любовную кутерьму с дочерью посла, не имея серьезных намерений.

– Андрей Васильевич, – прошептала она, едва мы оказались наедине, – я хочу обратиться к вам с просьбой.

– Сделаю все, что в моих силах, – ответил я.

Девушка несколько стушевалась, словно в последний миг пришло сомнение: верный ли выбран тон. Решившись, она заговорила с неожиданным пылом:

– Вы знаете, в Лондоне довольно-таки много французов. Одни бежали от революции, другие от Бонапарта. Многие оказались с пустыми руками и вынуждены кто чем зарабатывать на жизнь. Вы не поверите. Французские дворяне моют посуду, некоторые пасут скот.

– Это ужасно, – согласился я.

– Я хочу попросить вас о помощи для моей хорошей знакомой. Ее зовут Элен, – продолжила девушка.

И я подумал, что уж закрутить интрижку с этой Элен мне никто не помешает.

– Скажите, что я должен сделать?

– Заберите ее с собою в Россию, в России она устроится лучше!

– А она согласна?

– Да-да, конечно! Она хочет уехать в Россию! Мы говорили об этом! У нее готовы все документы, она только ждет удобной оказии.

– Что ж, если так, не вижу препятствий. Если ваша Элен не боится морских путешествий, я возьму ее с собою.

– Спасибо, вы замечательный! – Екатерина Семеновна на мгновение прильнула ко мне и коснулась губами моей щеки.

– Право, это пустяк.